Шеф Пьер - [69]

— Сальваторе тоже придет на ужин? — спрашивает он, двигая кастрюлю на печи.

— Да.

Сальваторе проводит здесь много времени. Мама и папа знают, что мы встречаемся уже давно, и они нормально к этому относятся. Папа до сих пор пугает Сальваторе, но это всего лишь папа.

Закончив с сервировкой, я смотрю на стену с семейными фотографиями. Здесь фотография бабули — она улыбается, пока я сплю у нее на коленях. На следующей — мама, папа и я, когда они поженились. Рядом с ней почти такая же большая — на ней папа и Ева, а на другой стороне — мама, мой биологический папа и я.

Мама никогда не позволяла мне забыть моего настоящего папу, и в течение года мы ходим навестить его могилу. Иногда мы с мамой ходим одни, но чаще всего папа сопровождает нас. Я также узнала, что первая жена отца, Ева, умерла от рака яичников. Папа рассказал мне о ней, и мы навещаем и ее могилу. Сначала некоторые из моих друзей не понимали, почему мы навещаем ее, но вскоре приняли это.

Она настолько же мне близка, как и мой биологический отец. Я никогда не встречала ее, но такое чувство, будто я знаю ее.

— Эй, — говорит мама, когда заходит с четырьмя стаканами и кувшином воды.

— Да, что такое?

— Если у твоего отца появится еще одна грандиозная идея покупки чего-нибудь, то я его задушу.

Я усмехаюсь. Два года назад папа решил, что хочет расширить бизнес, поэтому купил небольшой отель. Мама была так зла на него, потому что первое — он не обсудил это с ней, а второе — потому что потом он убедил ее, что это будет здорово. С тех пор они купили второй отель и третий.

Папа управляет кухней и думает, что управляет семьей, но мама довольно упряма и по большей части не терпит его властность.

— Привет, красавица, — говорит Сальваторе, когда заходит в столовую. Он подходит ко мне и оставляет целомудренный поцелуй на моих губах. У него итальянские корни, поэтому он наделен красивыми европейскими чертами — темные волосы, широкие плечи и страстные, глубокие, сексуальные глаза.

— Сальваторе, помоги мне на кухне, — громко зовет его папа. Я смотрю на Сальваторе, и наши взгляды встречаются. Папа кажется разозленным.

— Что происходит? — спрашиваю я маму.

— Спроси отца, — отвечает она, пожимая плечами.

Через несколько минут заходит папа, в руках у него форма для выпечки, а следом за ним Сальваторе с корзиной свежего хлеба. Мы все садимся за стол, и папа начинает раскладывать еду.

После того как папа начинает есть, смотрю на Сальваторе и ударяю его по колену под столом. Сейчас или никогда.

— Папа, — начинаю я, а затем окунаю хлеб в свою тарелку.

— Oui, — говорит он, не поднимая головы.

— В чем дело, солнышко? — спрашивает мама.

— Как вы знаете, я работала помощником повара на кухне отеля.

Сальваторе сжимает мое бедро под столом.

— Конечно же. Я нанял тебя. — Папа дует на ложку с едой, прежде чем попробовать.

— Я вроде как подала документы кое-куда. — Я смотрю вниз, избегая взглядов родителей, хотя все еще вижу их периферийным зрением.

Папа кладет ложку, откидывается на спинку стула и скрещивает руки на груди. О боже, я в беде.

Мама смотрит вверх и улыбается. Я не говорила ей, что происходит. Ну, кое-что она знает, но не об этом предложении, которое я получила.

— Где? — спрашивает папа, его челюсть напрягается. Он смотрит на Сальваторе, как будто это его вина.

— Эм, вроде как в очень хорошем ресторане.

— Это не ответ. Я спросил тебя «где»?

Я с трудом сглатываю.

— Это в городе, — медленно говорю я, не сообщая о том, в каком городе.

— Что за место? Если оно мне не понравится, то ты не получишь моего разрешения, — он потирает подбородок рукой.

— Я… э… это… э…

— Говори уже, Эмма! — Он встает, достает свой телефон из кармана и смотрит на меня, ожидая ответа.

— Что ты делаешь? — спрашиваю я, указывая на его телефон.

— Я должен поговорить с владельцем и убедиться, что они знают о том, кто ты.

— Папа, ты не можешь этого сделать.

— Oui, конечно, могу. — Он хмурится и проводит рукой по волосам.

— Пьер, — предупреждающе произносит мама, продолжая есть свой ужин на удивление спокойно.

— Ну, что за место?

Была не была! Я знаю, что он с ума сойдет.

— Это «Кюпидитэ», — шепчу я.

Ложка мамы ударяется о тарелку, а рот папы открывается по мере того, как его глаза округляются.

— «Кюпидитэ»? — спрашивает папа, усаживаясь на стул.

— Да, — шепчу я, пока Сальваторе сжимает мое бедро.

— «Кюпидитэ»? — повторяет папа, уставившись на меня диким взглядом.

— Да.

— Но… это… но… — первый раз в моей жизни папа и мама потеряли дар речи.

— Это в… вроде… как в Париже. И это один из двадцати лучших ресторанов в мире. Я разговаривала с ними по скайпу, и они предложили мне годовую стажировку. Я уезжаю во Францию через две недели.

Мама и папа смотрят друг на друга. Мама несколько раз открывает рот, но ничего не произносит. Папа смотрит на меня. Сначала он кажется злым. Но потом черты его лица меняются, плечи расслабляются, и он улыбается мне.

— Мы будем скучать по тебе, — наконец-то умудряется сказать мама, прежде чем папа успевает сказать хоть слово.

Папа смотрит на стол, пока сам светится от радости и счастья. После долгой паузы он делает огромный вдох и смотрит на меня.