Щемящей красоты последняя печаль - [14]

А на лесной белеющей опушке

Лишь ветры гнёзда из снежинок вьют.

Летит, летит сонливое пространство,

Миротворит простуженною мглой

Своё пустое призрачное царство

И воды речки в корке ледяной.

«Какая красота сквозит…»

Какая красота сквозит

Здесь, в этой скудости осенней,

Когда чащобы голой вид,

Как облик скромной девки сенной:

Не в золоте, не в жемчугах,

А всё же хороша собою,

Проста, негромка, и пропах

Её убор землёй родною.

Хоть растрепались волоса,

Есть свежесть в молодом дыханье,

И вьётся русая коса

Берёз в спокойном колыханье,

А елей яркий сарафан,

Да сосен гордое оплечье,

Скрывать не призваны изъян

Или нежданное увечье, —

Всё здесь в гармонии, в ладу

С самой собой и небосводом,

И отражается в пруду,

Как в зеркале, моя природа.

Лишь ленты быстрые дорог

Ложатся серым окоёмом

Вокруг её озябших ног,

Да мнут ковёр травы у дома…

Весна для Матвейки

Когда разливаются реки морями,

И тонут в воде заливные луга,

А люди снимаются с мест деревнями,

В стихии весенней предвидя врага,

Люблю предвкушение налитой почки,

Что, листик в коробочке клейкой храня,

Расселась, как нота, на веточке-строчке

И ветру кивает, что мчит, гомоня.

Ах, ветер, проказник, шальной недотрога,

Порывистый странник, повеса небес,

Ты мечешь солому из старого стога,

Дыханьем склоняя простуженный лес,

И будишь его своей песней негромкой…

Волнующим запахом свежей травы

Простор овеваешь и, весело скомкав,

Гоняешь клубки прошлогодней листвы.

Когда молодеет весною природа,

Волнующих соков приветствуя шум,

Люблю синеву моего небосвода

И ясность его оживающих дум.

Романс с дождём

Связующая нить меж небом и землёй,

Летящего дождя серебряная пряжа

Баюкает меня и в тишине ночной

Смывает с крыш домов вчерашний дым и сажу.

В шуршании его есть призрачный уют,

Своею пеленой он укрывает плотно

Деревья за окном и мой глухой закут,

И я его ноктюрн вновь слушаю охотно.

А если до утра продлится этот дождь,

Туманная заря меня будить не станет,

Напьётся досыта несеянная рожь,

И у меня в саду гвоздика не увянет.

Шарманщик

Крутит старый шарманщик,

Не спеша, рукоятку,

И танцует и вьётся,

И кричит балаган…

Этот добрый обманщик

Разложил по порядку

Судьбы мира. Смеётся,

Продолжая обман.

На плече примостилась

У него обезьянка,

Повторяет гримасы

Недалеких гуляк…

Что-то сильно продлилась,

Затянулась гулянка.

На небесной террасе

Крутит ручку чудак…

Крестильный крест

Крестила меня бабушка от папеньки тайком,

Но он на ленте крестик мой увидел над горшком.

Сорвал, оставив полосу на шее у меня,

И выбросил на улицу, не дожидаясь дня.

Искали крестик засветло, искали — не нашли,

Наверное, затоптанный, он утонул в пыли.

А жизнь отцу дочерняя осталась не видна,

Ах, жаль, он у меня один и жизнь моя одна, —

Нескладная, жестокая, в пол неба тёмный крест,

И сердцу о родителях грустить не надоест.

Оно несёт без устали толчками кровь — руду…

Аль не запнётся папино хотя бы раз в году?

Да нет, зачем печалиться, ведь бабка я сама

И у меня, как у него, седая голова.

Но чувствуют по-разному родные и, подчас,

Родня совсем не кровная сильнее любит нас.

Чужие любят бережней, когда не ждут наград,

Вот, правда, мне от этого труднее во сто крат.

Ах, если б только можно было что-то позабыть,

Крестильный крест водицею святою покропить!

Покаянный канон

В мягком свете лампад очертания храма,

Абрис арочных сводов течёт в небеса,

У распятия розы белеют упрямо

В полумраке, в пространстве дрожат голоса…

Покаянный Канон — средоточие сердца,

Поясные поклоны, молитва с колен,

И резная алтарная кажется дверца

Ходом в дальнюю даль посреди старых стен,

Что хранят православное наше богатство

Оберегом измученных страждущих душ:

Бескорыстное светлое давнее братство

В мире войн, бездуховности, алчности, нужд,

Назначаемых кем-то повинностью жизни

И ведущих сознанье в гордыню и ложь.

На всеобщей погибельной призрачной тризне

Угасает оно, как его не тревожь,

Растравляя мельканием сладких мечтаний,

Отвергая реальность природных вещей.

Не укрыться от Божьих карающих дланей

В ненадёжном пристанище смертных людей.

В мягком свете лампад очертания храма,

Абрис арочных сводов течёт в небеса…

Ангел

Фарфоровый ангел на ниточке

На полке висит над столом.

На платье бороздки, как вытачки,

Он чуден и грустен лицом.

Мой ангел исполнен молчания,

Его не смутить тишиной.

Крыла незаметно качание,

Он слова не молвит со мной.

Но взор его светел загадочный,

Он в будущее устремлён,

Мы с ним полосою посадочной

Избрали безбрежность времён.

Там дом для души моей ветреной,

Там смысл и надежда моя,

Ах, ангел, хранитель мой трепетный,

Свой взор обрати на меня!

Я мчу в этой жизни неистово,

Лишь искры теряю из глаз.

Тебя заверяю я письменно,

Что разум ещё не угас,

Что верю в своё воскресение

В конце неземного пути,

Иначе, зачем это жжение

В живой моей тёплой груди!

Весенняя плясовая

Цветы, цветы на подоконнике,

Цветы на крашеном полу,

Иконы в ряд на под иконнике

И лавка с вёдрами в углу.

От печки жар и пахнет творогом,

И у двери лежит кобель.

Хозяин мнёт рукою бороду,

А на дворе звенит капель.

Весна поёт в своём неистовстве,

И куры вышли погулять,

Окончив ледяное мытарство,

Земля готовится опять

Уйти в цветение безбрежное

Из зимних долгих холодов

И стать прекрасною и нежною,

Отринув снежный свой покров.

Бегу, и ноги разъезжаются