Шашечки и звезды - [2]

В небольшом помещении лейтенанта Александра Молоткова, веселого, молодого, двадцати с небольшим лет, прозванного из-за его специальности кодировщиком, стояли клубы густого табачного дыма. Через окно проникали последние лучи солнца. У небольшого столика сидел лейтенант, склонившись над большой шифрограммой. Скрипнула дверь. Офицер оглянулся.

— А, это ты, Коля!

— Да. Принес новый «подарочек». Срочный.

— Срочный, говоришь? — В голосе лейтенанта не было энтузиазма. — Ну так давай. Посмотрим, что за подарок.

Резким движением руки лейтенант отодвинул лежащие на столе бумаги и принялся за новую работу. Опытным глазом среди колонок цифр он отыскал соответствующие обозначения и написал их на бланке. Через минуту он, тихо засвистев, отложил карандаш и достал очередную сигарету.

Эта шифровка по содержанию полностью отличалась от всех предыдущих. Бланк постепенно заполнялся словами и предложениями, однако было в них что-то непонятное. Осталось заменить на слова только несколько цифр. Еще подпись командира дивизии — знакомое сочетание цифр. Теперь только проверить и как можно быстрее доложить командиру полка.

Саша сложил кодовые таблицы и тщательно запер сейф, размышляя над содержанием полученной шифрограммы: «У этих радиотелеграфистов, однако, отличное чутье. Действительно, хороший подарочек…»

В соответствии с полученными распоряжениями полку предстояло немедленно приступить к сдаче самолетов и готовиться к передислокации. В глубоком тылу он должен ждать дальнейших распоряжений и приказов.

Лейтенант направился к командиру с этим новым неожиданным распоряжением, а сам все пытался понять, почему вдруг полку приказано покинуть фронт и полевой аэродром, прервать выполнение боевых заданий и отойти в тыл. Ведь здесь, на фронте, на счету каждый самолет. Да и пилоты в полку отличные. На их боевом счету не одна победа. За неполных три года военных действий полк выполнил несколько тысяч боевых вылетов. Только за последний год пилоты провели свыше восьмидесяти воздушных боев, во время которых сбито семьдесят девять самолетов противника, не считая нескольких подбитых.

«Ведь в полку летают старые, опытные летчики, — думал Молотков. — Старые, конечно, по фронтовому опыту. Многие из них, вот хотя бы капитан Василий Бородаевский, не одного фрица послал на землю. Победы давались, конечно, нелегко. Двадцать пилотов, товарищи, близкие друзья, не вернулись с боевых заданий… И такой полк, который столько раз отмечали и ставили в пример другим, должен покинуть фронт, идти в тыл. Будет расформирован? Ведь до сих пор полки расформировывались очень редко, и причем в наказание. А наш? За что? Почему?» У командира, подполковника Виктора Соколова, он застал начальника штаба полка и заместителя командира по политчасти. Офицеры вели оживленную беседу, когда Молотков появился в дверях.

Командир бросил взгляд на содержание документа и передал его заместителю.

— Вот, Сережа, то, о чем мы только что говорили. — И, посматривая на выражающее интерес лицо лейтенанта, добавил: — Да, да, Молотков. Ждет нас дальняя дорога. На юг.

Подполковник Баскаков встал, чтобы уйти.

— Нужно собрать офицеров и сообщить новость. Ты, может, пойдешь со мной? — обратился он к заместителю командира. — Надо будет поговорить с людьми, разъяснить причины этого решения, убедить…

— Конечно, иду! — с улыбкой ответил майор Волков.

За дверью они на минуту задержались, ожидая Молоткова.

— Сообщите дежурному, пусть объявит, что в двадцать ноль-ноль совещание всего офицерского состава. В двадцать один ноль-ноль собрать сержантский состав.

— Слушаюсь, товарищ подполковник!

Молотков повернулся на каблуках и вышел, Волков и Баскаков неторопливо направились к столовой. Солнце уже резко клонилось на запад.

— Командир прав. Путь нам предстоит нелегкий. И притом задание совсем не из легких…

Баскаков кивнул головой.

— Ну так до двадцати ноль-ноль, — бросил на прощание Волков.

В столовой царило небывалое оживление. Гомон возбужденных голосов перекатывался по тесноватому помещению и выливался наружу через приоткрытое окно, Пилоты и техники бурно обсуждали последнюю новость, которая вытеснила даже такие местные сенсации, как то, что у кого-то во время выполнения задания пробило гидроаппаратуру и с трудом удалось выпустить шасси при посадке, а чьи-то заигрывания с черноглазой буфетчицей Машей были приняты равнодушно.

Офицеры плотным кольцом окружили Молоткова, пытаясь узнать от него какие-нибудь подробности. Саша отговаривался, ссылаясь на незнание. Повторял лишь, что полк должен быть расформирован и отправлен куда-то в тыл.

— Командир говорил, что на юг…

— Может, на пополнение? — спросил техник звена лейтенант Анатолий Белов.

— Ведь пополнить могут нас и здесь, на фронте, — возразил один из пилотов.

— Для этого вовсе не следует расформировывать полк, — во весь голос закричал взволнованный командир второй эскадрильи старший лейтенант Виктор Румего.

— Тем более такой полк, как наш! — поддержал его лейтенант Иван Зимаков из третьей эскадрильи.

— Если на юг, то, может быть, в Грузию? — опять бросил Белов, многозначительно поглядывая на единственного грузина в полку командира первой эскадрильи старшего лейтенанта Шота Грудзелишвили. Тот мечтательно улыбнулся.