Шарлотта Корде - [40]
Во имя «общественного спасения» в конце марта были образованы комитеты революционной бдительности, главные органы будущего Террора. Во имя «общественного спасения» Марат призывал разоблачить «дьявольскую клику», препятствовавшую работе Конвента. Кто более Ролана заслуживал эшафота? Разве только всякие Гаде, Верньо, Бриссо, Барбару, Луве, тайно подрывающие единство республики. И будучи избранным очередным председателем Якобинского клуба, Марат открыто потребовал «ниспровержения партии Ролана», «сообщников изменника Дюмурье». Борьба с Маратом становилась для жирондистов поистине делом жизни, ибо после учреждения Революционного трибунала проигравшего в политической игре ждала только смерть. И жирондисты пошли в наступление.
Взяв слово, Гаде связал измену Дюмурье со стремлением герцога Орлеанского, заседавшего в Конвенте на скамьях Горы под именем гражданина Эгалите, восстановить монархию. Зачитал инвективы Марата против жирондистов, произнесенные Другом народа у якобинцев. И, наконец, обращение Якобинского клуба к своим филиалам в провинции, где парижане призывали своих собратьев выступить против сторонников Жиронды: «К оружию! Грозные враги ваши сидят среди вас, контрреволюция гнездится в правительстве, в Конвенте; именно там преступные обманщики плетут сеть заговора, в который они вступили с ордой деспотов. Они готовы растерзать вас в сенате! Так вознегодуем же, республиканцы, и идем вооружаться!» В конце выступления Гаде потребовал привлечь Марата к суду за клевету. Страсти накалялись. Примкнувший к жирондистам депутат Вермон обвинил Марата в составлении списка новых жертв. Друг народа требовал отсечь еще 270 тысяч голов… Одержимый поисками заговорщиков, Марат мог причислить к «преступной клике» любого, поэтому даже фракция монтаньяров не решилась открыто поддержать его. Из якобинцев в поддержку Марата выступил только Тирион, но Друг народа горделиво отверг его помощь. В течение двух дней в Конвенте бушевал ураган, в результате которого 13 апреля при поименном голосовании 226 депутатов (92 голоса против, 46 воздержались) высказались за то, чтобы привлечь Марата к суду. «Уверен, большая часть парижан аплодисментами приветствует изгнание этого нечистого человека из храма свободы!» — воскликнул воодушевленный постановлением Бюзо. Кипение страстей было столь велико, что некий англичанин по фамилии Джонсон сначала выступил с разоблачением Марата, а потом в знак протеста против анархии закололся на глазах у потрясенного Конвента.
Возможно, за предание Марата суду проголосовало бы еще больше депутатов, если бы многие из тех, кто трезво смотрел на — пока еще словесные — баталии в Конвенте, не опасались, по выражению Дантона, создать прецедент, пробить брешь в депутатской неприкосновенности, ибо даже крошечная трещина в этой стене грозила превратиться во врата смерти.
«Дабы враги его не совершили преступления», Марат решил не подчиняться решению о своем аресте и в ожидании суда ушел в подполье, откуда продолжал громить «бесстыдную и преступную шайку», обвиняя ее во всех смертных грехах. Теперь его газета выходила без указания адреса типографии. Кто-то из современников рассказывал, как однажды в разговоре Марат заметил, что для нации с 30 или даже 25 миллионами населения 300 тысяч голов являются не слишком большой потерей: всего одна голова на сто… Наверное, поэтому из провинции депутатам поступали наказы: «…Снесите голову Марату, и отечество будет спасено… Очистите Францию от этого кровопийцы… Марат видит общественное спасение только в потоках крови. Так пусть же прольется его кровь, пусть упадет его голова, чтобы спасти двести тысяч голов… О, Марат!.. Кровожадный Марат…»
Двадцать четвертого апреля Марат, прокладывая путь среди восторженной толпы, вошел в здание суда и, поднявшись на трибуну, заявил: «Граждане, перед вами не преступник, а апостол и мученик свободы, которого травят враги отечества и преследует гнусная клика государственных людей». Защитительная речь Марата, в сущности, превратилась в обвинительную речь против жирондистов. Марата единодушно оправдали, а толпа, ожидавшая своего кумира возле выхода, увенчала его лавровым венком. Вот что написал о суде над Маратом Ретиф: «Марат — настоящий патриот. Женщины осыпали его цветами и ввели в зал, где слушалось дело. И там Марат сел, куда захотел, и отвечал, как хотел, и даже сам задавал вопросы судьям. Все, что он написал, отличалось глубокой мудростью; а что касается некоторых преувеличений, то действительность сама привела их в соответствие. С него сняли обвинение; ему вручили гражданский венок. Он вышел с триумфом и его носили по улицам как Мардохея[57]; еще немного, и его обвинителей постигла бы судьба Амана… но вскоре это случится… Ах, как можно простить газету "Журналь дю суар"[58], которая напечатала отчет о защите Марата, снизив его патриотический накал? Какое коварство со стороны издателя! Разве так служат делу патриотов?.. Я же посвящаю триумфу Марата целый абзац». Кому-то из современников запомнились голые ступни Марата, торчавшие из рваных сапог, когда Друга народа, усадив на стул, носили по улицам Парижа, кому-то — его пистолеты, заткнутые за пояс. Кто-то вспоминал братскую трапезу, устроенную вечером в честь триумфа Марата патриотами с улицы Кордельеров, где проживал Друг народа. Рассказывали об ужине в клубе кордельеров, где чествовали оправданного Марата. А кто-то, вслед за Клопштоком, про себя повторял: «Что же это за нация, если она сделала из отвратительного Марата настоящего бога?»
Джакомо Джироламо Казанова вошел в историю как великий любовник. Вечный странник, авантюрист, игрок, алхимик, тайный агент, писатель. переводчик, журналист — каких только занятий он не перепробовал! Но чем бы он ни занимался, на первом месте у него всегда стояли женщины. Подчинив всю свою жизнь стремлению к наслаждению, возведенному галантным XVIII веком до уровня философии. Казанова сделал любовь высшим смыслом своего существования.Несмотря на знакомство с монархами и знаменитостями, на переписку с просвещеннейшими людьми своего времени, известность пришла к Казанове только посмертно — после публикации его «Мемуаров», написанных в преклонные годы, когда, не в силах одерживать новые любовные победы, он скрашивал свой досуг воспоминаниями.
Масон, пророк и вызыватель духов, этот сицилиец, чье настоящее имя Джузеппе Бальзамо, обладал поистине неистощимой изобретательностью и незаурядными гипнотическими способностями, позволившими ему заморочить голову едва ли не всей просвещенной Европе. Но, уверовав в свою звезду, Калиостро не заметил, как стал разменной монетой в политических играх сильных мира сего, напуганных французской революцией. Пышный шлейф слухов, сопровождавший каждый шаг Калиостро, уже при жизни превратил его в личность загадочную, ставшую неистощимым источником вдохновения для писателей, поэтов, мистиков и оккультистов.
Мария Антуанетта (1755—1793), королева Франции, гильотинированная революционным французским народом. Известная своей любовью к нарядам и легкомысленным заявлением «Если у народа нет хлеба, пусть ест пирожные», она в разное время вызывала то ненависть, то неуемные хвалы. В настоящей книге автор, не осуждая и не восхваляя свою героиню, показывает ее не с позиций политической истории, а в контексте окружавшей ее повседневности, такой, какой видели ее современники — те, кто любил ее, и те, кто старался ее использовать или погубить.
Произведения маркиза де Сада всегда воспринимались неоднозначно, вызывая у читателей то ужас, то восхищение, его сочинения проделали головокружительный взлет от томиков, читаемых украдкой, до солидных академических изданий. XVIII век считал его непристойным писателем, автором гнусных порнографических романов, названных «эталоном безобразия», XIX век снисходительно отнес его сочинения к области литературных курьезов, но век XX, радикально изменив отношение к маркизу, отвел ему достойное место в литературе эпохи Просвещения.
Робеспьер, чье имя прочно связано с Великой французской революцией, всегда был и остается человеком-загадкой. Посвятив всего себя защите интересов народа, он в результате превратился в палача этого народа. Начав свою политическую карьеру с требований равноправия граждан и отмены смертной казни, завершил ее делением граждан на «добродетельных» и «злых» и введением массового террора. Его обожали и ненавидели, его жизнь превратили в легенду: одни — в «золотую», о великом борце за свободу и счастье народа; другие — в «черную», о диктаторе, рвущемся к власти буквально по головам своих соратников.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эта книга воссоздает образ великого патриота России, выдающегося полководца, политика и общественного деятеля Михаила Дмитриевича Скобелева. На основе многолетнего изучения документов, исторической литературы автор выстраивает свою оригинальную концепцию личности легендарного «белого генерала».Научно достоверная по информации и в то же время лишенная «ученой» сухости изложения, книга В.Масальского станет прекрасным подарком всем, кто хочет знать историю своего Отечества.
В книге рассказывается о героических боевых делах матросов, старшин и офицеров экипажей советских подводных лодок, их дерзком, решительном и искусном использовании торпедного и минного оружия против немецко-фашистских кораблей и судов на Севере, Балтийском и Черном морях в годы Великой Отечественной войны. Сборник составляют фрагменты из книг выдающихся советских подводников — командиров подводных лодок Героев Советского Союза Грешилова М. В., Иосселиани Я. К., Старикова В. Г., Травкина И. В., Фисановича И.
Встретив незнакомый термин или желая детально разобраться в сути дела, обращайтесь за разъяснениями в сетевую энциклопедию токарного дела.Б.Ф. Данилов, «Рабочие умельцы»Б.Ф. Данилов, «Алмазы и люди».
Уильям Берроуз — каким он был и каким себя видел. Король и классик англоязычной альтернативной прозы — о себе, своем творчестве и своей жизни. Что вдохновляло его? Секс, политика, вечная «тень смерти», нависшая над каждым из нас? Или… что-то еще? Какие «мифы о Берроузе» правдивы, какие есть выдумка журналистов, а какие создатель сюрреалистической мифологии XX века сложил о себе сам? И… зачем? Перед вами — книга, в которой на эти и многие другие вопросы отвечает сам Уильям Берроуз — человек, который был способен рассказать о себе много большее, чем его кто-нибудь смел спросить.
Книга посвящена Сиду Барретту, отцу-основателю легендарной группы Pink Floyd.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.