Шарлотта Бронте делает выбор. Викторианская любовь - [61]
– Поль, я хочу посоветоваться. Здесь лежат письма, которые мама передала мне перед смертью.
– Их переписка с отцом? И ты шесть лет ничего нам об этом не говорила?
– Вовсе нет. Это письма к отцу мадемуазель Шарлотты Бронте.
– А почему они были у мамы?
– Я не знаю. Она сказала, что они в ее шкатулке с украшениями и я должна их забрать. И больше ничего.
– Ты прочла?
– Да, еще тогда. Она была влюблена в него.
– Ну, это секрет Полишинеля. Кто об этом, прочитав “Городок”, не догадался? Но почему они были у мамы и почему порваны и сшиты?
– Я же сказала, что ничего не знаю. Поль, ты ученый, подумай: никого уже не осталось в живых. Это важный литературный документ, учитывая популярность романов Бронте.
– Дай мне прочесть…
Через четверть часа он тяжело вздохнул и произнес:
– Нет, спрячь их получше и не надо никому об этом говорить. Родители были бы недовольны.
29 июля 1913
В этот прекрасный летний день читатели лондонской The Times, неторопливо развернув газету за завтраком, были удивлены. В главных новостях Вторую Балканскую войну за раздел Македонии и Июльскую революцию в Китае потеснила… Шарлотта Бронте. Газета перепечатала четыре ее письма к некоему месье Эже, и обыватели, не скрывая изумления, читали интимные признания викторианской писательницы, закованной, как все полагали уже более полувека, в броню приличий и здравого смысла.
Эти письма 6 июня все-таки передали Британскому музею Поль и Луиза Эже, специально приехавшие для этого в Лондон. Они разрешили их обнародовать – правда, с непременным условием: публикация должна была выйти с комментариями художественного критика Мариона Гарри Спильмана. Он же в 1919-м напечатал весьма спорную статью “Тайная история писем Бронте – Эже”. Спорную – или просто настаивающую на версии, предложенной семьей Эже?
…Прошло более полутора веков, а история с письмами Шарлотты обрастает все новыми загадками. По официальной версии Луизы Эже, отец рвал эти письма, мать их находила, склеивала или сшивала и хранила. Якобы после смерти мадам Зоэ это обстоятельство стало настоящим открытием для месье Константина. Но что тогда он показывал Элизабет Гаскелл в мае 1856 года? Обрывки писем Шарлотты? Нет, конечно. Больше того: миссис Гаскелл, рассказывая об этой встрече Элен Насси – а с ней-то уж она точно поделилась секретом! – утверждала, что в конце беседы месье Эже спросил ее о своих письмах к Шарлотте. Он был уверен, что она сохранила их, и добавил на всякий случай, что там были всего лишь искренние и дружеские советы, касающиеся ее характера, образа жизни и будущего. У Гаскелл даже закралось подозрение: не было ли единственной причиной его согласия на встречу желание узнать о судьбе как раз этих, его собственных писем? Конечно, она ничего об этом не знала. Но ее заверение в том, что эта история никогда не получит огласки, его как будто удовлетворило.
Мы можем только гадать, что стало с остальными письмами Шарлотты к Эже (а поначалу она писала ему каждую неделю) и с его ответами ей (а они, конечно, существовали). Не думаю, что для Шарлотты было что-нибудь более ценное, чем его письма. Она уничтожила их сама перед браком с Николлсом? Или их бросил в огонь ревнивый муж – известно ведь, что он отправлял в камин “вредные” с его точки зрения книги и требовал от Элен Насси письменного обещания сжигать письма своей жены. Огонь, пожирающий самые сокровенные чувства, сопровождает всю ее жизнь. Все письма подруги уничтожила перед смертью Мэри Тейлор. Человек просвещенный и литературно одаренный сама, она не могла сделать этого без веской причины. Письмо к Бреттону со своими признаниями сжигает Люси Сноу. И никто не поручится, что Зоэ не расправилась подобным образом с остальными посланиями из Хауорта в Брюссель. Во всяком случае с теми, которые могли бы скомпрометировать ее мужа, – ведь содержание сохранившихся писем никак не свидетельствует против него. Да и Луиза Эже потом не раз озвучивала такую версию: мать как раз и сберегла эту корреспонденцию для того, чтобы избежать сплетен и отвести подозрения. Или Константин уничтожил их сам? Так что четыре дошедших до нас письма, возможно, только слабый отблеск яркого пламени, способного все уничтожить на своем пути. Об этом замечательно сказано в книге Марии Степановой “Памяти памяти”: “Чем больше современность играет в старые годы, тем больше они отчуждаются, тем глубже уходят в придонные слои, где вовсе ничего уже не различить. Невозможность точного знания – физраствор, предохраняющий прошлое от посягательств, гигиеническая потребность несмешения с нами”.
26 августа 1864
Графство Оффали, Ирландия
Опять звучат свадебные колокола. Только на этот раз они приветствуют по-настоящему счастливый брак: в церкви Святого Павла (она исключительно красива, в чем можно убедиться и сегодня) вдовец Артур Белл Николлс женится на своей дальней родственнице Мэри Анне Белл. Во время своего свадебного путешествия Шарлотта видела ее – тогда прелестную двадцатичетырехлетнюю девушку. Удивительно, но новую жену Артур опять повезет во время медового месяца в Upper Bangor in North Wales
Барбара – кто она? Что сегодня о ней знают в России? Дама в черном, поэт, композитор и певица – во Франции ее боготворят по сей день. Это песня Барбары звучала на траурной церемонии после парижских терактов в ноябре 2015-го: в моменты испытаний люди обращаются к тому, что является их душевным кодом. Это за ней с концерта на концерт колесило по Европе целое поколение французских интеллектуалов. Ее фотографию всегда носил с собой Морис Бежар. Услышав первый раз ее альбом, Михаил Барышников начал учить французский.
Она родилась и выросла среди роскоши и интриг Голливуда… Она мечтала стать независимой и сделать блестящую карьеру… Она не приняла в расчет многого. Вряд ли кто-нибудь серьезно отнесется к попытке наследницы миллионного состояния сделать себе имя – ведь от нее ждут лишь выгодного замужества. Вряд ли кто-нибудь способен искренне полюбить девушку, в которой все видят лишь «первый приз» на голливудских скачках амбиций и честолюбия. Возможно, единственным истинным возлюбленным для нее станет человек, которого она должна ненавидеть?..
Низкая похоть и возвышенная страсть, коварство и великодушие предстают перед читателями этого увлекательного романа, действие которого протекает то в экзотической Индии прошлого века, то в аристократических кварталах и парках Лондона.
Джоли Маккиббен всегда полагала, что замужество без любви равносильно смерти. Но, когда ей самой пришлось выбирать между жизнью с нелюбимым и вечностью, девушка выбрала жизнь.
Юная итальянка Катриона Сильвано всю жизнь мечтала о том, как будет выступать перед самой изысканной европейской публикой. И она не променяла бы свою мечту ни на что, если бы в ее жизнь не ворвался словно вихрь Питер Карлэйл, обаятельный англичанин, аристократ до мозга костей. Талантливая певица встает перед выбором: что предпочесть – страсть или исполнение мечты…
Сэр Николаc Боваллет — потомок знатного рода и знаменитый пират. Однажды, в жестоком бою, он захватывает испанский галеон, и среди пассажиров корабля оказывается прекрасная сеньора. Бовалле и Доминика испытывают друг к другу одновременно вражду и непреодолимую страсть. Но любовь побеждает...
Она — Констанция Морлакс, самая богатая наследница Англии. Блестящая красавица с лучистыми глазами, она оказывается втянутой в жестокую «игру» короля Генриха I за власть. Ей приходится вернуться в Уэльс, где она становится жертвой преступника, сбежавшего из заключения, вломившегося в ее спальню и покорившего ее своими любовными прикосновениями.Он — загорелый белокурый Адонис, чье опасное прошлое заставляет его скитаться по стране. Он избегает сетей врага — только чтобы найти женщину, чьи поцелуи жгут его душу.
Новой книге Татьяны Москвиной, наверное, могло бы подойти название романа Джеймса Джойса «Портрет художника в юности». Но Москвина – писатель своевольный и гордый, чуждый постмодернистским играм и сомнительным заимствованиям. «Жизнь советской девушки» – прежде всего ее автопортрет на неброском ленинградском фоне 60–80-х годов прошлого века, выписанный с той беспощадной тщательностью, которая выдает автора как последовательного приверженца русской реалистической школы, тонкого психолога и дотошного исследователя уходящей советской натуры.
Сара Бьязини (р. 1977) – актриса, дочь кинозвезды Роми Шнайдер. Она пишет книгу для новорожденной дочери Анны: о радостях, о печалях, о тревогах и прежде всего о своей матери, которой лишилась, будучи совсем маленькой девочкой. “Книга Сары Бьязини – образец «новой чувствительности» в современной литературе. Открытые эмоции отныне не в почете. Все резкости намеренно приглушены. Никаких жестких противопоставлений. Все построено на полутонах. Ключевые слова – «деликатность», «сдержанность». И в этом тоже слышится тайная полемика со страстями, которыми были переполнены фильмы и жизнь ее матери.