Шантаж - [20]

«Уходила Третья Эпоха. Уходили Элронд и Галадриэль, минули дни Колец, и к концу приходит песнь о тех временах. Эльфы покидали Среднеземье». Эта эпоха — ушла. А хоббиты остались.

Одного ждало садоводство под пинками вечно пьяных франков, другого — мытьё лошадиных задниц в готских конюшнях.

Вот теперь всё — «Золотой век» Самбии кончился. Век-то — да. А народ-то — нет. Где-то на полвека раньше падения последних центров гало-римлян на Северо-Западе, сюда, на Северо-Восток римского мира, по Неману сплавляются на плотах готы.

В пустынные, никому неизвестные места? Но сюда ещё приходят корабли с Запада с последними беглецами из разгромленных варварами городов Галлии. Но на территории Империи остались следы «Янтарного берега». Ещё живы бывавшие здесь люди, есть книги, есть память.

Готский король Рима Теодорих Великий получает подарки из Самбии от своих «братьев по крови» — готских королей «Янтарного берега» Брутена и Видевута (один, якобы, прожил 160 лет, другой — 130).

Он не вскакивает с трона с воплем: «Призраки из сказок! Восставшие из легенд покойники!». Он знает о «Янтарном береге». И отвечает письмом с благодарностью и с рассуждениями о желательности восстановления сухопутной торговли янтарём. Караваны, хотя бы дипломатические, ещё проходят по «Великому Янтарному пути». Хорошо бы по известному маршруту пустить теперь и грузовой транспорт.

Теодорих умер в 526 году, братья объявили свою «конституцию» в 523. Оказало ли это письмо влияние на решение братьев? Даже просто — дошло ли оно?

Теодорих своё детство и юность провёл в заложниках в Константинополе. Он, как и немало готских королей до него, был в восторге от Империи. И в Северную Италию он пришёл по приказу императора Византии с освободительной, а не захватнической миссией. Авторитет его среди готов в первую четверть шестого века был огромен. «Величайший из живущих готов, второй после Алариха». Теодорих всю жизнь воспринимал свою деятельность как восстановление Империи. Он не разрушал ни юридическую, ни административную систему, оставшуюся от Западной Римской Империи. И, естественно, пытался восстановить «Янтарный путь». Не получилось, но попытка была.

Язычники-фризы, разместившиеся (частично) на территории северных галлов, из которых набирались экипажи кораблей для походов в северные моря, знают о существовании этого места, знают, как туда добраться, знают, что там свои братья-язычники. Сохраняют эти знания. И уходят туда от сильно христолюбивого Карла Великого. Впрочем, не они одни. Были и другие волны беглецов, которые стремились найти в этом «Клондайке древности» не столько богатство, сколько «тихую гавань».

Есть и ещё один след кельтской «Самбийской алы». Очень наглядный.

Что общего между пруссаком-человеком и пруссаком-тараканом? — Цвет и усы. Древние галлы славились своими усами и свой рыжиной. Что и наблюдалось в данной местности вплоть до середины 20 века.

Поскольку в тараканах кельтской крови быть не может, то название, очевидно, возникло сначала для людей. Для потомков «солнечноголовых соскакивающих кавалеристов», охранявших некогда путь «солнечного камня».

Кстати, из русской классики: «Еду я как-то в Эстляндской губернии и вижу занимательное явление. Во всей той местности бегают такие, знаете ли, белобрысые бледные детишки. А вот в одном селе — полно черноголовых и черноглазых. Я, знаете ли, заинтересовался этим странным феноменом. Представьте себе, выясняется: лет 7 тому на летних манёврах стоял в этом селении наш уланский, знаете ли, полк. Так что никакого феномена здесь нет, а есть вполне, знаете ли, обыденное явление».

«Самбийская ала» простояла на Самбии сто лет.

Сиё было моё первое знакомство с сим народом. Однако же весьма не последнее. Немалые нужды у Руси были на море Варяжском. И во всяких делах моих тамошних приходилося мне думать и об этих, в те поры — языческих, племенах. Предвидеть деяния их, кои и сами-то они по вздорности нрава своего и прежде бывшими меж ними неустроениями, предвидеть не могли. Не единожды довелось об эти «солнечные головы» свою собственную головушку ломати. А иначе никак — соседи же. Сам за них не подумаешь — на беду от них наскочишь. Да и их под беду подведёшь.

И вот сидит передо мной на полу наглая, битая, бритая, усатая, рыжая морда. Набитая под завязку кельтской вздорностью, балтским упрямством, готской доблестью и чисто прусским «кривайтским» религиозным фанатизмом. И как к нему подступиться? Как выдоить из этого придурка историю его короткой жизни? Короткой, потому как — только до сегодняшней ночи. Времени нет, инструментов нет, информации нет. Предложить ему, как волхву голядскому, сказочку рассказать? Не пойдёт: волхв — мудрец, а это… витинг. Нечто среднее между викингом и витязем. «Жизнь — за награбленное, честь — никому». Придурок — ещё и меч просит. У меня что, других забот мало, чтобы фехтованием сейчас заниматься? Честь ему, видите ли, сохранить надо! Честь — у честных. А у которых баб режут да детей малых потрошат — у таких может быть только… «благородная честь».

А, кстати… Факеншит! Нет данных. Но попробовать-то можно. Исходя из общих цивизационно-социологически-сакрально-родовых… и дыр с пыром… предположений.