Шакарим - [33]
Похоронив Кунанбая-кажы по мусульманским обычаям, помянув его добрым словом на поминальном обеде, гости разъехались, уверенные, что вернутся через год. У казахов принято было самые масштабные поминки по большому человеку — ас — устраивать в годовщину смерти. На такое мероприятие съезжалось большое число людей из самых отдаленных уголков казахской степи. Для гостей устанавливались сотни юрт. Устраивались игры, состязания в борьбе, скачки на длинные дистанции — байга. Скот шел под нож в великом множестве.
Обычай соблюдался не всегда — не каждая семья могла потянуть крупные траты. Но все же Кунанбай-кажы был не рядовым обывателем, да и сыновья его не ходили в числе нуждающихся. И весь год в степи говорили, что предстоящий ас, возможно, затмит знаменитый поминальный ас по Оскенбаю, который Кунанбай устроил в честь отца в 1851 году. Каково же было удивление казахов, когда через год, в августе 1886 года, они узнали, что Абай принял решение не устраивать ас по Кунанбаю.
В кругу родных он объяснил, что на ас приезжает слишком много праздных людей. На их обслуживание уйдут огромные средства, аулы рода потерпят невосполнимые убытки, и простые люди останутся без средств к существованию. «Предположим, мы угостим большое число людей, может, удастся накормить бедноту, — говорил Абай. — Но как люди будут жить остальное время года? Не лучше ли отказаться от аса и кормить бедноту весь год?»
Он распорядился доставить в Семипалатинск уже приготовленные родственниками к поминальному асу подарки и скот. Вместе с Шакаримом собрал в городской мечети служителей во главе с имамом и дал поминальный обед. Имам прочел молитву в память о Кунанбае. Вещи и продукты, как принято, раздали нищим и малоимущим.
Этим Абай ограничился. И вызвал пересуды в казахском обществе. Его хором обвиняли в том, что, отказавшись от проведения аса в память Кунанбая, он ломает многовековую традицию, объединявшую народ. Известный поэт Машхур Жусуп Копеев (1858–1931), житель не столь отдаленного Баянаула, ровесник, кстати, Шакарима, нашел, что Абай демонстрирует скверный характер. Свое мнение он выразил в заметке, опубликованной в газете «Дала уалаяты» 1 декабря 1889 года в виде отклика на публикацию стихотворения Абая «Лето».
«Как объявлено в газете читателям, один из опубликованных стихов принадлежит сыну Кунанбая, — писал Машхур Жусуп Копеев. — Из стихотворения понятно, что автор не беден. Однако не видно, чтобы он желал сделать для народа полезное дело… Мы слышали, что искусство господина Ыбырая (Ибрагима) выше искусства Кунанбая. И поскольку он подчеркивает, что богат, следовало бы подтвердить искусство делом… Вот мы сегодня не можем понять, жив или нет Кунанбай. Чтобы сказать, что Кунанбай, возможно, жив, нужны какие-то действия живого человека — их нет. А если человек умер, то об этом должно быть известие — его тоже нет».
Машхур Жусуп с издевкой намекал на промах, будто бы совершенный Абаем. По традиции весть о кончине уважаемого человека посылают соседям в виде приглашения на ас. Если приглашения нет, то как бы никто и не извещен о кончине. И как бы никто не умер. Или умерший не был известной личностью.
Нашлось еще немало недовольных, обвинявших потомков Кунанбая в скупости, нежелании потратиться на ас. Больше всех возмущались те деятели, которых громили в стихах Абай и Шакарим. Их недовольство подогревала поэзия: с каждым днем росла вероятность остаться в истории в качестве злодеев благодаря растущей популярности поэтических произведений сына и внука Кунанбая. Позже Абай отозвался на все выпады замысловатой эпиграммой, известной как «Ответ жителям Куреку», ею одной и ограничился:
По странному стечению обстоятельств Абая поддержала матушка Ботантай, вдова Кудайберды. Была она, как известно, резким, прямым человеком. «Как я только не грубила родным мужа, — каялась она после смерти Кунанбая. — Говорила, что мы остались сиротами, нам никто не помогает в делах. Но они терпели резкие слова, уважая нас. Мой язык доставал и до Кунанбая. Я ведь обвинила его в смерти Амира. Но после ухода Тате аруахи наказали меня, я ослепла. Тогда я пошла на его могилу, обняла надгробие, просила прощения. Взяла землю, потерла ею глаза. После этого стала видеть, мешает только бельмо на одном глазу. Тате был мусульманином, помогал бедноте. И он будет рад, если вы, вместо того чтобы зарезать весь скот на ас, накормите бедноту».
Отказавшись от проведения аса, Абай еще больше укрепил казахов во мнении, что он для них — человек-загадка. «Потомки Кунанбая просто вносят раскол в народ, — говорили обыватели. — Хотят весь год кормить бедняков. Но помогут бедноте — останутся недовольными богатеи, не приехавшие на ас. Невозможно угодить и тем, и этим».
Люди, рассуждавшие в подобном духе, были, вероятно, по-своему правы — такова особенность кочевого мышления. Казахи не могли взять в толк, как можно не провести тризну, не зарезать жертвенного коня. Но Абай был выше разумом. Он понимал, что на самом деле имеется цивилизационный конфликт. Традиция устраивать ас нисходит к тюркским корням казахского народа. Это древний тенгрианский обычай, пришедший из тех глубин веков, когда тюркские предки поклонялись Вечно Синему Небу, аруахам (духам предков) и Богу Тенгри. В XIX веке в условиях кризиса кочевого способа хозяйствования, испытывавшего известное давление со стороны оседлого земледелия, проведение аса способно было разорить любую кочевую семью. И Абай, отказавшись от очень затратного старинного поминального обряда в пользу мусульманского пожертвования неимущим, надеялся хотя бы таким образом остановить действие обременительной традиции. Ссылка на ислам, призывающий к скромности поминальных процедур, лишь обнажила конфликт тенгрианских и исламских традиций, который длился с незапамятных времен и протянулся до наших дней.
Данная статья входит в большой цикл статей о всемирно известных пресс-секретарях, внесших значительный вклад в мировую историю. Рассказывая о жизни каждой выдающейся личности, авторы обратятся к интересным материалам их профессиональной деятельности, упомянут основные труды и награды, приведут малоизвестные факты из их личной биографии, творчества.Каждая статья подробно раскроет всю значимость описанных исторических фигур в жизни и работе известных политиков, бизнесменов и людей искусства.
Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.
Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.
«Мы были ровесниками, мы были на «ты», мы встречались в Париже, Риме и Нью-Йорке, дважды я была его конфиденткою, он был шафером на моей свадьбе, я присутствовала в зале во время обоих над ним судилищ, переписывалась с ним, когда он был в Норенской, провожала его в Пулковском аэропорту. Но весь этот горделивый перечень ровно ничего не значит. Это простая цепь случайностей, и никакого, ни малейшего места в жизни Иосифа я не занимала».Здесь все правда, кроме последних фраз. Рада Аллой, имя которой редко возникает в литературе о Бродском, в шестидесятые годы принадлежала к кругу самых близких поэту людей.
Книга М. Лапирова-Скобло об Эдисоне вышла в свет задолго до второй мировой войны. С тех пор она не переиздавалась. Ныне эта интересная, поучительная книга выходит в новом издании, переработанном под общей редакцией профессора Б.Г. Кузнецова.
Книга рассказывает об ученом, поэте и борце за освобождение Италии Томмазо Кампанелле. Выступая против схоластики, он еще в юности привлек к себе внимание инквизиторов. У него выкрадывают рукописи, несколько раз его арестовывают, подолгу держат в темницах. Побег из тюрьмы заканчивается неудачей.Выйдя на свободу, Кампанелла готовит в Калабрии восстание против испанцев. Он мечтает провозгласить республику, где не будет частной собственности, и все люди заживут общиной. Изменники выдают его планы властям. И снова тюрьма. Искалеченный пыткой Томмазо, тайком от надзирателей, пишет "Город Солнца".
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.