Шахматная доска - [4]
— Я спрашиваю, как нам быть с предстоящим поединком?
— С поединком? А как с ним еще можно поступить? Его придется отменить!
— Это исключено, Михаил Иванович! Исключено! Об этом не может быть и речи! Лепехин должен играть!
— Играть? Как это понимать? Господа? — словно в поисках помощи Жарков осматривал комнату, пытаясь заглянуть в незнакомые пары глаз, однако никто не обращал на него внимания. Все были заняты своими делами, и от происходящего Жаркову делалось плохо. — Я. я не очень понимаю, что вы хотите этим сказать? Что вы предлагаете?
— Я, Михаил Иванович, пока ничего не предлагаю. Ясно одно — политическая ситуация в стране не позволяет нам проиграть этот поединок. Народ взволнован, каждую неделю бунты и волнения. Министров стреляют, словно воробьев. Народу следует отвлечься на что-нибудь житейское, на что- нибудь такое трогательное и гордое, понимаете? Эта победа нам чрезвычайно нужна!
— Очень нужна победа? — Жарков еще раз посмотрел на труп Лепехина и остановил на нем взгляд.
— Победа нужна! — спокойно произнес Жирмунский.
— Но, но как же нам быть? Алексей Алексеевич мертв.
— А мы его оживим! Ха-ха. Шучу, шучу, Михаил Иванович! Шучу я! А вот в том-то и дело, что-то нам нужно делать. Да-а-а.
— Быть может, сыграет кто-нибудь другой? — вдруг спросил Жарков, и сам не поверил собственным ушам.
«Какая же я тварь! Вот он, Алеша, лежит передо мной, а я предлагаю заменить его кем-нибудь другим! Какая же я все-таки свинья!»
— Кто-нибудь другой? Нет! Это исключено! Играть должен Лепехин! А потому следует все хорошенько обдумать. Итак, у нас есть труп, и есть запланированная на среду игра, в которой наш труп должен одержать победу. По-моему, все очень просто, не так ли? Ваши предложения, Михаил Иванович?
— У меня нет никаких предложений!
— А еще стратег! Шахматист! Где же ваш хваленый ум? Эх вы, Михаил Иванович! Ладно! Сделаем послабление. ваше состояние. ладно, Михаил Иванович, ответьте мне вот на какой вопрос: у вас есть планы игр?
— О каких именно играх вы спрашиваете?
— Вы ведь вели своего рода летопись игр и ходов Лепехина?
— Вел.
— Вот и превосходно! В среду Лепехин должен начать белыми или черными?
— Белыми. Жребий.
— Как хорошо. Жребий к нам благосклонен. У шахматистов ведь есть возможность разговаривать с секундантами?
— Да, но только.
— Вот видите, как все просто, Михаил Иванович, а вы волновались.
— Что вы задумали?
— Победит ваш Лепехин, складненько.
— Складненько?
Черный Русобалт остановился у парадной известного актера Болеславского. Жирмунский хотел посетить и главного режиссера театра, в котором служил Болеславский, однако решил, что чем меньше людей будет задействовано, тем лучше.
Старая домработница предложила незваному гостю устраиваться в гостиной. Едва толстый мужчина осмотрелся — на лестнице появился фактурный незнакомец. В ночном халате, с бокалом красного вина. Артист большой сцены — Александр Сергеевич Болеславский.
— Чему обязан столь поздним визитом?
— Исключительно вашему таланту, Александр Сергеевич!
— Талан-ту, талан-ту, — делая ударение на «ту», передразнивая гостя, повторил Болеславский и широким взмахом манерно положил правую руку на собственное плечо.
— Александр Сергеевич, позволите ли вы сразу перейти к делу?
— Да, если вы позволите себе представиться.
— Моя фамилия Жирмунский, вы, вероятно, слышали?
— Жирмунский! Так вот как она выглядит, наша тайная полиция! Жаль, что в ней не работают женщины, в столь поздний час я бы предпочел увидеть прекрасную незнакомку.
— Обе столицы в курсе, что вам по вкусу юнкера и семинаристы, господин Болеславский, так что давайте к делу!
Болеславский покраснел, но подбородка не опустил.
— Александр Сергеевич, играете ли вы в шахматы?
— В шахматы? Кто ж теперь не играет в шахматы? Впрочем, не часто. Большая сцена, знаете ли.
— Но вы ведь имеете представление о том, какими способностями обладают те или иные фигуры?
— Обижаете!
— Простите! Просто я должен быть уверен.
— Будьте спокойны, однако, почему это вас волнует? Уж не хотите ли вы сразиться со мною в шахматы?
— Я — нет. А доска у вас есть?
— Есть.
— Александр Сергеевич, я так понимаю, что и в вашей отличной памяти сомневаться не приходится.
— Не жалуюсь! Если у вас есть немного времени, могу поведать много интересных историй. Какую желаете?
— Что-нибудь из мифов о Сизифе.
— Нет, о нем не помню. Но могу что-нибудь другое.
— Не сомневаюсь, однако прежде смею просить вас ознакомиться с этими бумагами.
— Что это? — вдруг вскрикнул Болеславский — Что? Я, я ни в каких тайных обществах не состою! Государя люблю всем сердцем! Вам меня в эти игры не впутать! Я не шпион и не кадет! Я не эсер и не народоволец! Я актер!
— Тише, тише, Александр Сергеевич! Не беспокойтесь! Это не обвинение.
— Тогда что?
— Ваши партии, Александр Сергеевич. Здесь несколько дебютов Алексея Алексеевича Лепехина.
— Дебюты Лепехина? Зачем они мне? А что с ним?
— Дело в том, Александр Сергеевич, что Алексей Алексеевич немного приболел и не сможет отправиться в Будапешт.
— В Будапешт?
— Да, там должен состояться очень важный матч.
— А от меня-то вам что нужно?
— Судя по всему, играть вместо Лепехина придется вам.
«Травля» — это история о том, что цинизм и ирония — вовсе не универсальная броня. Герои романа — ровесники и современники автора. Музыканты, футболисты, журналисты, политтехнологи… Им не повезло с эпохой. Они остро ощущают убегающую молодость, может быть, поэтому их диалоги так отрывочны и закодированы, а их любовь не предполагает продолжения... «Травля — цепная реакция, которая постоянно идет в нашем обществе, какие бы годы ни были на дворе. Реакцию эту остановить невозможно: в романе есть вставной фрагмент антиутопии, которая выглядит как притча на все времена — в ней, как вы догадываетесь, тоже травят».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Роман «Бывший сын» — о беларусах, покинувших родину. Основан на реальных событиях современной беларуской истории. Он начинается с трагической сцены давки на Немиге, рассказывает о выборах и заканчивается событиями на Площади в 2010 году. Главный герой Франциск попадает в толпу в 1999 году и впадает в кому. За долгое время болезни никто, кроме его бабушки, не верит, что Франциск поправится. К нему в палату приходит друг, делится новостями, впечатлениями, и беларуская реальность протекает параллельно с метафорическим сном героя.
«Красный крест» — две пересекающиеся истории, одна из которых началась в прошлом веке и заканчивается сейчас, со смертью ее героини. А героиня другой жила сейчас и уже умерла, но ее история продолжается, просто уже без нее. Да, собственно, и первая история продолжается тоже... Роман затрагивает тему сталинских репрессий, Великой Отечественной Войны, отношения к женам и детям «врагов народа». Саша Филипенко рассказал о том, о чем в Советском Союзе говорить не разрешалось. В романе представлены копии писем, отправленных в НКИД комитетом «Красного креста», а также отказов НКИДа отвечать на эти письма.
Есть городок, где градообразующее предприятие — тюрьма. Есть детский дом, в судьбах обитателей которого мелькнул проблеск счастья. Ситуации, герои, диалоги и даже способы полицейских пыток — всё взято из жизни. И проклятый вопрос о цене добра, которое почему-то оборачивается злом, тоже поставлен жизнью. Точнее — смертью.
Герой романа «Замыслы» — яркий, парадоксальный, необычный и остро современный персонаж — профессиональный телевизионный юморист, придумывающий шутки для телеведущих. Дело это непростое. Особенно если сегодня днем тебя уволили, с женой ты только что развелся, а утром от тебя сбежал кот… «За внешней легкостью романа скрывается очень широкий спектр освещаемых проблем. Читатель следит за тем, как замыслы главного героя раскрываются перед всем миром в его блоге, при этом без его ведома. Личная жизнь и мысли из прошлого становятся достоянием общественности, и параллельно этому по крупинке рушится настоящее».
«Отранто» — второй роман итальянского писателя Роберто Котронео, с которым мы знакомим российского читателя. «Отранто» — книга о снах и о свершении предначертаний. Ее главный герой — свет. Это свет северных и южных краев, светотень Рембрандта и тени от замка и стен средневекового города. Голландская художница приезжает в Отранто, самый восточный город Италии, чтобы принять участие в реставрации грандиозной напольной мозаики кафедрального собора. Постепенно она начинает понимать, что ее появление здесь предопределено таинственной историей, нити которой тянутся из глубины веков, образуя неожиданные и загадочные переплетения. Смысл этих переплетений проясняется только к концу повествования об истине и случайности, о святости и неизбежности.
Давным-давно, в десятом выпускном классе СШ № 3 города Полтавы, сложилось у Маши Старожицкой такое стихотворение: «А если встречи, споры, ссоры, Короче, все предрешено, И мы — случайные актеры Еще неснятого кино, Где на экране наши судьбы, Уже сплетенные в века. Эй, режиссер! Не надо дублей — Я буду без черновика...». Девочка, собравшаяся в родную столицу на факультет журналистики КГУ, действительно переживала, точно ли выбрала профессию. Но тогда показались Машке эти строки как бы чужими: говорить о волнениях момента составления жизненного сценария следовало бы какими-то другими, не «киношными» словами, лексикой небожителей.
Действие в произведении происходит на берегу Черного моря в античном городе Фазиси, куда приезжает путешественник и будущий историк Геродот и где с ним происходят дивные истории. Прежде всего он обнаруживает, что попал в город, где странным образом исчезло время и где бок-о-бок живут люди разных поколений и даже эпох: аргонавт Язон и французский император Наполеон, Сизиф и римский поэт Овидий. В этом мире все, как обычно, кроме того, что отсутствует само время. В городе он знакомится с рукописями местного рассказчика Диомеда, в которых обнаруживает не менее дивные истории.
Эйприл Мэй подрабатывает дизайнером, чтобы оплатить учебу в художественной школе Нью-Йорка. Однажды ночью, возвращаясь домой, она натыкается на огромную странную статую, похожую на робота в самурайских доспехах. Раньше ее здесь не было, и Эйприл решает разместить в сети видеоролик со статуей, которую в шутку назвала Карлом. А уже на следующий день девушка оказывается в центре внимания: миллионы просмотров, лайков и сообщений в социальных сетях. В одночасье Эйприл становится популярной и богатой, теперь ей не надо сводить концы с концами.
Сказки, сказки, в них и радость, и добро, которое побеждает зло, и вера в светлое завтра, которое наступит, если в него очень сильно верить. Добрая сказка, как лучик солнца, освещает нам мир своим неповторимым светом. Откройте окно, впустите его в свой дом.
Сказка была и будет являться добрым уроком для молодцев. Она легко читается, надолго запоминается и хранится в уголках нашей памяти всю жизнь. Вот только уроки эти, какими бы добрыми или горькими они не были, не всегда хорошо усваиваются.