Шахматистка - [20]

Курос уже давно использовал сложившееся о нем мнение для того, чтобы говорить и делать что ему хочется. Как подсказывал ему жизненный опыт, люди видят только то, что хотят видеть. Курос не раз встречал взрослых людей, которые действовали открыто, но их поступков никто не замечал. И все по той простой причине, что от этих людей никто ничего подобного не ждал, и каждый, заметив некие признаки, пусть даже вполне очевидные, предпочитал молчать, искренне полагая, что чего-то недопонял. Чем невероятней поступок, тем легче сохранить его в тайне. Люди скорее поверят собственным представлениям, чем задумаются о том, соответствуют ли они действительности, полагал учитель.

Курос много раз в своей жизни наблюдал, как работает этот механизм коллективного ослепления, и нередко пользовался им.

По сравнению с его богатой практикой вранья и утаивания теперешний случай был просто детской игрой. Никому и в голову не придет искать связь между ним и Элени, горничной из “Диониса”.

По дороге домой, сидя в автобусе, он малодушно спросил себя, что бы подумала Элени, знай она о нем всю правду. Так же восхищалась бы им? Инстинктивно, почти по привычке ответил, что вряд ли. Потом, собрав в уме все, что узнал в последнее время о своей бывшей ученице, пришел к выводу, что трудно предсказать душевные порывы этой скромной и сдержанной женщины. Сейчас она наверняка пересматривала свои взгляды.

Что до самой Элени, то охватившая было ее эйфория быстро улетучилась. На следующее утро, едва проснувшись, она пожалела о своем решении. С грустью посмотрела на пустое место рядом с собой в постели. С той поры как в их семье начался разлад, Панис спал на диване в гостиной. Выход, предложенный учителем, уже не казался ей бесспорным. “В любом случае ему-то нечего терять, а я ставлю на кон всю свою жизнь”. Она подумала о печальной участи одиноких женщин. “Я буду как Катерина”, — мелькнуло у нее в голове. Она с трудом встала и пошла на кухню. Сварила кофе, стоя выпила его, прислонившись к плите. У нее так сдавило горло, что каждый глоток давался ей с трудом. Она уже была готова пойти к мужу в гостиную и помириться, когда тот, мрачный и всклокоченный, появился на пороге кухни, бросив на нее недобрый взгляд. Панис молча налил себе чашку кофе и ушел.

Смягчившаяся было Элени после визита мужа на кухню уже не очень-то хотела мириться. “Ладно, завтра посмотрим”, — решила она и стала собираться на работу.

Ветер гулял на холме, Элени нехотя поднималась по крутому склону. Рабочий день протекал тускло и однообразно до той минуты, пока она не вошла в семнадцатый номер, где началось ее приключение и где теперь жила веселая и шумная пара голландцев.

Она с грустью вспомнила о французах, игравших в шахматы, элегантных и всегда улыбающихся, — сами того не подозревая, они внушили ей ее теперешнюю страсть. Подумала о Париже, о его зданиях, с каждым из которых связано какое-нибудь историческое событие, о цветущих парках, смиренно принимающих знаки приближающейся осени. Подумала о том, кем могла бы стать, родись она под другим небом. Попыталась вспомнить название туалетной воды — ее пряный запах витал в номере все то время, пока в нем жили французы. Она тогда держала в руках симпатичный флакон. Запах был пьянящий, а название — простое и привлекательное, что-то про вольную жизнь на природе. Что же это было? На мгновение она замерла со щеткой в руке и закрыла глаза. Представила, как опять входит в ванную комнату, берет флакон, открывает его, вдыхает аромат и осторожно ставит флакон на место.

— “О соваж”! — вспомнила она.

По счастливой случайности поблизости не было никого, кто бы мог слышать ее торжествующий возглас. А то бы за ней окончательно закрепилась репутация чудачки, сложившаяся из-за ее пристрастия к шахматам.

Сохранившийся в памяти аромат возымел совершенно неожиданное действие. Беспросветная тоска, все утро камнем лежавшая на душе, вмиг развеялась, будто ее и не было. Элени торопливо закончила работу, скинула фисташковый халат и сбежала по склону холма так быстро, как только позволяли ноги. Придя домой, она приготовила поесть Димитре, после чего заперлась в кухне с пособием по шахматной игре. Она принялась учить на память дебюты. Это была непростая задача, особенно в отсутствие шахмат, и Элени продвигалась вперед очень медленно. Конечно, первые ходы в большинстве партий похожи, и какой из них выбрать, не так уж и важно. Но вскоре выяснилось, что комбинаций чуть ли не бесконечное множество, и дело еще больше усложнилось. Элени злилась на Куроса, который навязал ей такую подготовку.

Тем не менее она продолжала заниматься, каждый день заучивала различные дебютные и возможные ответные ходы. Она теперь и сама не знала, для чего все это делала — чтобы спрятаться от гнетущей домашней обстановки или чтобы выиграть турнир, который то ли будет, то ли нет — неизвестно. Она с головой ушла в учебу. По ночам ей снились шахматные фигуры, они объединялись против нее и развлекались тем, что прыгали в разные стороны на доске, очень похожей на лабиринт.

Утром она вставала разбитая. Работа в гостинице казалась ей просто отдыхом по сравнению с ее умственными занятиями.