Шах-наме - [7]

Оплакивали сына целый год.

Но вот прислал посланца небосвод.

Сказал Суруш с отрадою во взоре:

«Сдержи себя, забудь на время горе,

Ты войско снаряди, — вот мой приказ,—

И племя бесов уничтожь тотчас.

Очисти лик вселенной от злодея,

Иди на битву, местью пламенея».

Властитель поднял к небесам чело,

На головы врагов призвал он зло,

Восславил господа и свет денницы

И осушил от слез свои ресницы.

Не знала сна и отдыха душа,

За Сиямака отомстить спеша.

Оставил сына Сиямак пригожий,

При деде он верховным был вельможей,

Хушангом звался Каюмарса внук,

Он был — ты скажешь — кладезем наук.

Ужасна с сыном вечная разлука,—

Дед на своей груди взлелеял внука.

Царь, в жажде мщенья, торопясь к борьбе,

Призвал Хушанга юного к себе.

Открылась внуку боль его живая,

Царь молвил, тайну сердца раскрывая:

«Сбирать войска вселенной буду я,

И клич кричать военный буду я,

А ты веди войска на бой суровый,

Я отхожу, а ты — вожатый новый».

В том войске — пери, птицы, дикий зверь,

И юный вождь их поведет теперь.

Явился черный бес, исполнен страха,

Взметнул, взрывая, к небу комья праха.

Сошлись две рати, сдвинулись тесней,—

И бесы побежали от зверей.

Хушанг ударил беса дланью львиной

И умертвил злодея в миг единый.

Он бесу отомстил за смерть отца,

С презреньем растоптал он мертвеца.

Царь Каюмарс насытил сердце местью,—

Пришла к нему кончина с этой вестью.

Прежде чем перейти к «Сказанию о Заххаке», одному из важнейших в «Шах-наме» по глубине мысли и яркости изображения, Фирдоуси сжато, но с огромной поэтической силой описывает царствования Хушанга, внука Каюмарса, Тахмураса, сына Хушанга, и Джамшида, сына Тахмураса.

Хушанг впервые добыл огонь. Целясь в могучего змея, он попал камнем в скалу.

Змей не погиб, но обнаружил камень

То, что в себе таил он: яркий пламень.

Хушанг обучил людей кузнечному делу, научил их орошать поля, возделывать землю:

Так землепашец, проливая пот,

Стал добывать свой хлеб из года в год.

Тахмурас продолжил борьбу Каюмарса с силами зла. Ему удалось оседлать Ахримана, и он стал ездить верхом на враге человечества. Тахмурас уничтожил две трети бесовского полчища, а прочие бесы, в обмен на жизнь, научили царя письму на тридцати языках, в том числе на пехлевийском, греческом, арабском, персидском, согдийском, китайском.

Блестяще началось царствование Джамшида. Он научил людей изготовлять оружие, прясть лен, шелк, шерсть, шить одежду. Джамшид разделил подданных на четыре сословия: жрецов, воинов, земледельцев и ремесленников. Царь принудил бесов работать на людей, делать кирпич, возводить дома.

Нашел он камфару в кристальном слое,

Бальзам и мускус, амбру и алоэ,

Познал искусство врачевать больных,

Изобретал он снадобья для них…

Так триста лет прошло за веком век.

Не знал в то время смерти человек,

Не знал нужды, не ссорились друг с другом,

Готовы были бесы к их услугам.

Но Джамшид возгордился: «Мир таков, как я его устроил», — сказал он. И бог лишил Джамшида своей благодати.

Сказание о Заххаке

Перевод С. Липкина

О Заххаке и его отце

Жил некий человек в те времена,

Пустыня Всадников — его страна.[3]

Он царствовал, создателю послушный,

Богобоязненный, великодушный.

Вот имя правосудного: Мардас.

Он добротою подданных потряс.

Он был владыкой щедрым, беспорочным,

Владел конями и скотом молочным.

У благородного отца был сын —

Любимец, утешение седин.

Заххаком звался он, простосердечный,

Отважный, легкомысленный, беспечный.

Его и Бивараспом ты зови:[4]

«Бивар» — переведу я с пехлеви —

Есть «десять тысяч» на дари… Военных

Коней имел он десять тысяч ценных.

Он дни и ночи на коне скакал.

Не крови он, а подвигов искал.

Однажды утром посредине луга

Иблис пред ним предстал в обличье друга.

Беседа с ним была сладка, остра.

Он сбил царевича с пути добра.

Сказал Иблис: «Чтоб речь моя звучала,

Я клятвы от тебя хочу сначала».

Был простодушен юноша, тотчас

Исполнил искусителя приказ:

«Твои слова держать я в тайне буду,

Я повинуюсь им всегда и всюду».

Сказал Иблис: «Глаза свои открой:

Ты должен быть царем, а не другой!

Как медлит время с властелином старым,

А ты в тени, ты годы губишь даром.

Престол займи ты, пусть уйдет отец,

Тебе лишь одному к лицу венец!»

Заххак, почуяв боль, насупил брови:

Царевич не хотел отцовской крови.

Сказал: «Ты мне дурной совет даешь,

Дай мне другой, а этот — нехорош».

А бес: «Наказан будешь ты сурово,

Когда нарушишь клятвенное слово,

Бесславным будет близкий твой конец,

Останется в почете твой отец».

Так бес лукавый во мгновенье ока

Царевича поймал в силки порока.

«Как это сделать? — вопросил араб.—

Тебе во всем послушен я, как раб».

«Не бойся, — молвил бес, — тебя спасу я,

Главу твою высоко вознесу я».

Был во дворце Мардаса щедрый сад,

Он сердце услаждал и тешил взгляд.

Арабский царь вставал ночной порою,

Готовился к молитве пред зарею.

Здесь омовенье совершал Мардас.

Тропа не освещалась в этот час.

И вырыл бес на том пути колодец,

Чтоб в западню попался полководец.

И ночь пришла, и царь арабский в сад

Направился, чтоб совершить обряд,—

Упал в колодец, насмерть он разбился,

Смиренный, в мир иной он удалился.

Так захватил венец и трон злодей —

Заххак, отцеубийца, враг людей.

Кухня Иблиса

Когда его коварства удались,

Вновь злые козни строить стал Иблис.