Шаг за шагом вслед за ал-Фарйаком - [3]
Короче говоря, единственным источником при сочинении этой книги мне послужил «Словарь»{5}. Мои книги мне уже надоели, и я отложил их в сторону. А автор «Словаря», да упокоит Аллах его душу, не оставил без внимания ни одного описания женщин, он словно лелеял мысль, что после него придет другой, тот, кто погрузится в его словарь, дабы извлечь из него все эти перлы и поместить их, упорядочив, в одном сочинении, более притягательном для ума и более запоминающемся.
Не бойся я, что красавицы на меня рассердятся, я подробнее описал бы их хитрости, коварство и их безрассудства, но цель моего сочинения — сблизиться с ними и ублажить их. Мне очень жаль, что они не способны понять написанное, поскольку не умеют читать, хотя за словом в карман не лезут и им не составляет труда понять все, что касается любви и страсти. Подобные вещи они схватывают на лету и проглатывают моментально без остатка. Мне достаточно знать, что до их слуха дойдет, что такой-то сочинил книгу о женщинах, в которой поставил их выше всех прочих созданий, назвал украшением мира, радостью жизни, ее блаженством и счастьем, усладой сердца и венцом желаний, мечтой и зеницей ока, утешением души и увеселением духа, райским садом и даром природы, упоением чувств и утехой умов, прелестью времени и великолепием места и даже, скажу без смущения, божественным даром. Ведь стоит человеку увидеть красавицу, как он воздает хвалу Создателю. О женщинах не устают говорить языки, услужить им кидаются со всех ног, ради них готовы взвалить на свои плечи любое бремя, выдержать любые испытания, не замечать трудностей, страдать, терпеть зло. Чтобы заслужить их благосклонность, жертвуют гордостью, растрачивают богатства, отдают последнее. Не будь женщин, участь мужчины была бы ужасна, его победы обернулись бы поражением, его успех — разочарованием, продолжение рода — одиночеством, насыщение — голодом, утоление жажды — жгучей жаждой, спокойный сон — бессонницей, благополучие — бедой, счастье — горем, блаженство — горечью, а восхождение — падением. Если бы соизволил Господь довести эти мои шутливые слова до ушей одной из почитаемых мною красавиц, и она бы обрадовалась и возликовала, то я покорнейше просил бы ее передать эти слова соседке. Я надеялся бы также, что они станут известны и ее подруге, и не пройдет недели, как новость о выходе книги распространится по всему городу. Это вознаградило бы меня за все, что я сделал ради них, и они узнали бы, что, если бы я мог написать им восхваление всеми десятью пальцами и зачитать его в полный голос, то и тогда не раскрыл бы всех их достоинств и прелестей. Какую же радость я испытывал, когда они появлялись в самых роскошных своих нарядах и гордо выступали, сверкая драгоценностями и бросая на меня взгляды искоса, отчего я немел и мысли мои путались. Но едва я брался за калам, мысли лились потоком, и рука быстро скользила по листу бумаги. Они вселили в меня мужество и гордость, благодаря им я возвысился над праздными и бездельниками. И образ одной из них стал являться мне в те редкие минуты, когда мне удавалось задремать. Но она в этом неповинна, ведь она не знала, что, увидев ее ослепительную и смущающую ум красоту, я стал мучиться бессонницей.
Если же кто-то станет упрекать меня в недостатке красноречия, в том, что стиль мой не сверкает блестками созвучий, метафор, намеков, игрой слов, ему я скажу: Когда я обратился к Его Чести{6} с предложением написать эту книгу, я и не думал об ат-Тафтазани{7}, ас-Саккаки{8}, ал-Амиди{9}, ал-Вахиди{10}, аз-Замахшари{11}, ал-Бусти{12}, Ибн ал-Му‘таззе{13}, Ибн ан-Набихе{14} и Ибн Нубате{15}. Я был погружен в мысли о том, как описать красоту и воздать хвалу тем, кого Господь одарил этой великой благодатью, передать счастье тех, кому Всевышний дозволил любоваться красотой, и выразить сочувствие лишенным ее. Ни о чем другом я не думал. Но я надеюсь, что само по себе описание красоты, ее притягательной силы, великолепия и блеска избавляет от необходимости прибегать к словесным изыскам. Ведь красавица не нуждается в украшениях, иначе ее не называли бы красавицей. К тому же я убедился на опыте, что те перлы красноречия, на которые не скупятся сочинители, частенько отвлекают читателя от углубления в смысл.
Клянусь своей жизнью, единственный изъян этой книги тот, что тебе трудно представить самого ал-Фарйака: он то вторгается в рой красавиц, то без спроса разглядывает их в укромных местах — в саду, в молельне или на ложе. Но мне было необходимо об этом сказать, поскольку в книге повествуется об ал-Фарйаке и о событиях его жизни. Я слышал, что многие люди вообще отрицают существование человека, носящего такое имя, говорят, что он из породы гулей или фениксов. Другие же заявляют, что когда-то он существовал, но потом скрылся с глаз и исчез. А некоторые даже утверждают, что несколько дней спустя после его рождения он был превращен в другое существо, и ни вид, ни облик его теперь неизвестны. Возможно, он стал обезьяной или преобразился в джинна, а то и в женщину. Когда он увидел, что женщины в этом мире счастливее мужчин, он начал неотступно молить Господа сделать его женщиной, и Всемогущий снизошел к его мольбам. При таком положении дел я понял, что должен рассказать всем этим спорщикам, кто такой ал-Фарйак и каков он от природы. Что же касается действительно случившихся с ним перемен, то ими он обязан тяготам жизни, суровым условиям существования, трудностям путешествий и общению с иностранцами, а в особенности — седине в волосах, знаменующей переход из молодого в зрелый возраст. Если ты это усвоил, то продолжу:
