Северные рассказы - [23]

В 1870 году русский ученый А. И. Воейков и знаток севера М. К. Сидоров подняли в Русском географическом обществе вопрос о необходимости организации экспедиции в русские северные моря.

Выдающемуся геологу и революционеру П. А. Кропоткину было поручено Обществом составить докладную записку и разработать цели, задачи и программу работ такой экспедиции.

Кропоткин, занимавшийся анализом дрейфа льдов и изучением полярных земель, между прочим, приводил в своем докладе слова Шиллинга:

«Только вряд ли одна группа островов Шпицбергена была бы в состоянии удержать огромные массы льда, занимающие пространство в несколько тысяч квадратных миль, в постоянно одинаковом положении между Шпицбергеном и Новой Землей. Не предоставляет ли нам это обстоятельство, равно как и относительно легкое достижение северной части Шпицбергена, право думать, что между этим островом и Новой Землей находится еще не открытая земля, которая простирается к северу дальше Шпицбергена и удерживает льды за собой».

Как убедились позже, не только наличие земли, но и ее положение было предсказано русским ученым с поразительной точностью. Однако царское правительство не было заинтересовано в экспедиции. В 1872 году а Австро-Венгрии снарядили на частные средства экспедицию с теми же целями и задачами.

13 июня 1872 года Австро-венгерская экспедиция на судне «Тегетгоф», возглавляемая офицерами австрийского флота К. Вейпрехтом и Ю. Пайером, вышла из Бремерскафена в свой арктический поход. Более чем через год, 30 августа 1873 года, когда «Тегетгоф» дрейфовал на северо-запад, затертый льдами у северной части Новой Земли, его дрейфом вынесло к еще не известной земле, названной Вейпрехтом и Пайером в честь австрийского императора «Земля Франца-Иосифа».

Так совершенно случайно была открыта земля, предсказанная русскими учеными. Вслед за этим более 35 русских и иностранных экспедиций и судов посетило архипелаг Земли Франца-Иосифа. Большинство экспедиций были случайными и ставили самые различные задачи. Только после Великой Октябрьской революции Советская страна приступила к всестороннему и тщательному изучению архипелага. Согласно постановлению Совнаркома СССР от 15 апреля 1926 года о границах Советского Союза на Крайнем Севере Земля Франца-Иосифа стала советской территорией. В 1929 году на острове Гукера, одном из южных островов архипелага, была организована советская колония и построена полярная станция. В 1932 году на самом северном острове архипелага — острове Рудольфа, между мысом Столбовым и мысом Аук, в бухте Теплитц-Бей была тоже открыта полярная станция. Отсюда же, с вершины ледника, в 1937 году стартовали на полюс советские самолеты с героической папанинской четверкой: автор этих строк также вложил свой скромный труд в дело изучения этой красивейшей полярной страны и прозимовал с перерывами среди ее ледяных просторов пять долгих лет, с 1935 по 1940 год.

И нужно сказать, что в этом мире льда и камня, в этом богатстве красок и контрастов, в трудовых буднях полярного исследователя скучать не приходилось, а если и наступали тоскливые минуты во время долгой полярной ночи и бушующей пурги, то голос Москвы, передаваемый радиостанцией, вселял в нас новую бодрость и призывал на дальнейшие трудовые подвиги в общем темпе социалистической стройки. «Предсказанная земля» жила одной общей жизнью со своей Родиной.

Но самые далекие арктические окраины теперь близки и доступны. 3 января 1958 года наш самолет, пилотируемый известным полярным летчиком Героем Советского Союза М. П. Ступишиным, вылетел с ленинградского аэродрома, и уже 4 января мы подходили к острову Хейса, расположенному среди многочисленной группы островов Земли Франца-Иосифа.

Одна ночевка на острове Диксона, даже не ночевка, а короткий пятичасовой отдых, и наш ЛИ-2 делает бросок через Карское и северную часть Баренцева моря. По пути только одно сумеречное в лунном свете очертание призрачной земли — мыса Желания, затем снова испещренная трещинами и разводьями поверхность морского льда.

С острова Диксон мы вылетели с расчетом подхода к Земле Франца-Иосифа в момент верхней кульминации Луны. Это дань требованиям безопасности полетов в архипелаге с высокими островами и шапками ледников.

Сразу после мыса Желания мы почувствовали, что летим в полярную ночь. Несмотря на полуденное время, даже проблеска зари не видно на горизонте. Когда смотришь в заиндевелое окно самолета, видна только белесая дымка облаков и как бы сопутствующий нам диск полной Луны. Она здесь кажется большой и яркой. В это время года у нее нет соперниц и ее холодный свет царит безраздельно над застывшей в полярной ночи Арктикой.

Давление в ушах послужило сигналом, что мы спускаемся — значит, подходим к цели полета. Известное каждому путнику любопытство к новым местам заставляет нас приникнуть к окнам.

Пока ничего не видно, кроме поблескивающей в свете Луны кромки крыла и мутнеющей дали. Но вдруг из-под кромки, как по волшебству, выплывает подковообразное ожерелье огней. Кажется, что кто-то бросил светящиеся бусы и они легли этим неожиданным узором.

Под нами остров Хейса и огни новой геофизической, обсерватории, построенной Советской страной для выполнения программы работ Международного геофизического года.