Северные рассказы - [21]

Совещание длилось недолго. Быстро наметили план и проявив исключительную изобретательность экипаж судна уже к концу следующего дня кончил установку и крепление винта. Правда, «Нерпа» при этом лишилась заднего хода, так как вместо крепящей винт гайки пришлось изготовить стяжной хомут, который стягивал выступающий из ступицы конец вала. И только поддерживал винт, но не был достаточно прочен, чтобы удержать его на валу при заднем ходе.

Ко времени окончания работ в ледовой обстановке произошли значительные изменения. Дул свежий юго-восточный ветер под действием которого лед все более разрежался. Льдины уже не терлись одна о другую, а плавно покачивались на легкой зыби.

Вскоре застучал главный двигатель, и «Нерпа», легко раздвигая лед, на среднем ходу продолжала свой путь, прерванный на одиннадцать суток неожиданным пленом.

НА ПРЕДСКАЗАННОЙ ЗЕМЛЕ

На северной окраине Баренцева моря, между 79 и 82 градусами северной широты и от 42-го 66-го восточного меридиана, раскинулся в своей суровой арктической красе архипелаг Земли Франца-Иосифа.

Голые базальтовые скалы островов покрыты шапками вечных ледников. Каменистые береговые осыпи террасами опускаются к морю. Причудливы гряды айсбергов, плывущих в быстром течении проливов и стоящих на мели у берегов. Полная и величавая тишина высоких широт полярных стран…

Таков общий пейзаж этой холодной страны, свыше четырех месяцев в году погруженной в сумрачную тишину полярной ночи.

«Эта Земля какая-то сказочная, фантастическая, она почти так же далека от действительности, как картина. Ее странный ненатуральный лунный свет, правильная, как по лекалу очерченная форма совершенно не дают понятия о расстоянии, которое отделяет нас от этой Земли».

Так писал в дневнике штурман В. Альбанов во время своего трагического путешествия с дрейфующего в Полярном бассейне корабля «Св. Анна» к берегам Земли Франца-Иосифа.

И действительно.

При подходе к архипелагу можно сначала увидеть вырисовывающиеся на горизонте очертания шапок ледников, выступающих выпуклыми, матовыми линзами в морской дали. Эти очертания не дают зрительного впечатления «земли», к которому привык человеческий глаз. Ее контуры своим абрисом скорее напоминают облачную гряду, и издали кажется, что здесь не может быть никакой жизни, что здесь только царство льда, снега и камня.

Но это лишь первое впечатление. Земля Франца-Иосифа характерна природными контрастами, и не только в масштабе всего архипелага, но и в масштабе одного острова.

Здесь можно встретить совершенно различные природные условия. Понятно, что это различие ограничено все же пределами арктической природы вообще.

Приведенная выше запись Альбанова относилась к тому времени, когда группа измученных людей, совершавших тяжелейший в истории исследования путь на дрейфующих льдах Полярного бассейна, впервые увидела «обманчивые, сказочные» очертания земли. Уже через несколько дней, заканчивая переход по безжизненным равнинам лесника Земли Георга и спустившись: с ледника к береговым скалам, Альбанов писал в своем дневнике:

«Вместо льда — под ногами эта чернота, в тонах которой мы еще не могли разобраться. Поминутно мы спотыкались о камни, попадали в ямы, вязли в грязи и пушистом мху.

Вместо тишины ледяных полей, изредка нарушаемой криками чайки, непрерывный шум, который положительно оглушал. Прислушиваясь, мы поняли, что это шумят бесчисленные птицы.

Это гимн жизни?.. Отдельные голоса совершенно сливались в могучие звуки, и трудно поверить, что так могли кричать птицы.

Они сидели на бесчисленных лужах и озерках огромными стаями, тучи их перелетали с места на место и терялись где-то в камнях»…

Весной и летом прибрежные террасы и скалы так и выглядят. Они служат гнездовьем пернатых, прилетающих сюда на кладку яиц и высидку птенцов. Еще стоят трескучие морозы, и солнце еще только поднялось из-за горизонта после полярной ночи, но уже прилетают первые вестники Большой Земли — хлопотливые люрики.

Трудно представить себе, что их гонит в этакую рань, когда морозы доходят до 30–35 градусов, а косые лучи низкого солнца почти не согревают земной поверхности. Веселое щебетание на камнях и плеск этих неугомонных птичек на полыньях, образованных подвижкой айсбергов, как-то странно сочетаются с суровыми погодами марта.

Вслед за люриками прилетают кайры, и начинается постепенный слет остальных пернатых, которых здесь; можно насчитать до трех десятков разновидностей.

Скалы оживают как по волшебству. С конца мая в воздухе стоит неумолчный гомон птичьих базаров, а в светлую солнечную ночь, когда воздух как-то особенно прозрачен и чист, со скал временами доносится разноголосый гогот, очень напоминающий взрывы хохота. «Птичий базар» — удивительно меткое название.

На береговых террасах, уступами спускающихся к морю, между обломками базальта, где имеются выходы осадочных пород и образовано подобие почвы, в короткое лето можно встретить и кое-какую растительность. Местами виднеются целые полянки, покрытые желтым полярным маком, имеющим чуть уловимый, слабый, но нежный аромат. А тут же рядом с этим оттаявшим уголком, буквально в нескольких метрах от него, распространяя холодное дыхание, лежит пластами вечный лед.