Северное сияние - [3]

Шрифт
Интервал

Кажется, я ненадолго провалился в сон. Когда проснулся, или вернулся из странного оцепенения, то попытался открыть окно. Шпингалет был сломан. Даже комнаты не проветришь. Повсюду затхлость, неподвижность, меня уже оставляет всякое желание ждать.

Действительно недоразумение. Не верится, чтобы Ярослава что-то могло задержать. Он всегда был точен. Он так меня торопил, что я должен был все бросить и провести новогоднюю ночь в поезде. И вот уже третий день я теряю тут время.

У барышни на почте румяные щеки и белоснежные зубы. Но когда она направилась отбить телеграмму, я увидел, что она сильно хромает. Сообщил Ярославу: жду до седьмого, потом решительно отправляюсь назад. Сомневаюсь, чтобы телеграмма его застала, наверное, он уже в дороге. Обиднее всего то, что я сам некоторым образом виноват. Три дня назад брякнул: Marburg a/D[2]. Отлично, ответил Ярослав, первого начинаем, жди меня из Триеста. Затем Загреб, и дальше — на юго-восток. До конца месяца в наших руках полная сеть представительств. Правда, до этого еще далеко, а Ярослав уже на нынешней неделе будет здесь. И все же как глупо, что я сам себя запер в этой провинциальной мышеловке. Ведь мог бы назвать Триест, все равно поезд идет до Триеста, и сейчас дышал бы морским воздухом и ел бы спагетти в каком-нибудь уютном приморском ресторанчике. Так нет же, ляпнул про Марбург-на-Драве, который на самом деле называется Марибор. А назвал его потому, что дома, в нашей кухне, только и было разговоров что о шаре в церкви, о том, как где-то здесь я делал первые шаги в саду и помял какие-то цветы, да о том, как мы здесь ели необыкновенно сочную фасоль. Сада этого поди давно нет, дом наверняка развалился, только грязь да сугробы потемневшего снега возле домов, серые улицы, гостиничный номер и пропавший Ярослав. Правда, шар в церкви я припоминаю, быть может, он где-то есть. Сходил в кино, чтобы немного отвлечься. Поединок героев, захватывающий сюжет, так написано в афише. Пол в кинозале был черным, и мой сосед не переставая шаркал по нему альпинистскими ботинками. Шаркал и шаркал. Я посмотрел на него, но он не перестал. Покоя ему не давала Лил Даговер, необыкновенно красивая актриса, оттого он и шаркал по черному полу. Я приметил нескольких барышень. Вспомнил Аленку. Наверняка думает, что мы с Ярославом уже исколесили весь юг и дел у нас невпроворот. Если бы она только знала, что я сижу в кино и некто в альпинистских ботинках шаркает по полу, оттого что Лил Даговер не дает ему покоя. Купил газету, в Москве опять заваривается какая-то история, снова что-то в связи с Троцким, очередная его группировка. Потом бродил по предместью и искал тот дом. Он должен быть отодвинут с дороги глубоко в сад, а перед ним вроде ивы росли. Не нашел. Все безнадежно безликое, однообразное, и повсюду рычащие собаки. Далась мне эта сочная фасоль, зачем мне все это? Только вымазал в грязи ботинки и брюки. И ведь кроме меня никто не виноват в том, что я назначил встречу именно в этом городе. За обедом ко мне подсел господин. На жилетке красовалась толстая золотая цепочка. Роскошно и вызывающе. Тем не менее я говорил с ним, а что мне остается делать, не месить же и дальше грязь окраин да валяться в постели. Господин был крайне любопытен. Я отвечал сухо и сдержанно. Потом встал и раскланялся. Не могу быть с людьми, не могу оставаться один. Со мною и вправду что-то не в порядке. Может, в последние годы я много работал, может, я вообще разучился отдыхать. Ведь свободное время — это безделье, ничегонеделанье, поэтому и выдумали «неделье»[3]. И выдумано это не для отдыха, а для того, чтобы человек понял, насколько ему нечего делать на этом свете, если он не занят делом, не гонится за деньгой, за проклятой сочной фасолью, из-за которой я и торчу за столом с Пешичем, или как там зовется этот представительный тупица с толстой цепочкой на жилетке. Наконец я обнаружил нечто, что меня еще интересует. В подвале газеты: сенсационная находка парижских антропологов. Молодая женщина, обросшая звериной шерстью. Это уже третья женщина-обезьяна, которую обнаружил знаменитый ученый. Фамилию его я тут же позабыл. Лицо женщины — в пигментных пятнах, а на правой щеке — шерсть. В интеллектуальных кругах Парижа этому явлению уделяют исключительное внимание. Судя по заметке в газете, уровень антропологии еще очень низок, однако факт, скорее всего, не выдуман. Все это весьма интересно, если бы эти олухи репортеры сообщили хоть что-нибудь конкретное: где обнаружена, каковы ее умственные и физические данные, уровень развития и прочее. Их же интересует лишь то, что у нее на щеке торчит клок шерсти. После обеда опять спал, вечером сидел в ресторане, пил вино и слушал музыку. В комнате такая гнетущая атмосфера, что не знаешь, куда деться. Выспавшись днем, ночью постоянно просыпался.

Около двух взглянул на часы и некоторое время не мог понять, где нахожусь. Потом вдруг появился Ярослав, лицо его было косматым, длинные шерстины росли на щеках и даже на лбу, как у той женщины-обезьяны с Борнео, из шерсти проглядывала красная яма рта, черные впадины глаз. Он метался по комнате и склонялся над моей постелью. Сейчас идет следствие по моему делу, сказал он, они сами не знают, чем все кончится. Я пытался ему ответить, хотел его спросить, в Триесте ли это происходит, там ли ведется следствие, но не смог вымолвить ни слова. До конца месяца, сказал он, до конца месяца разделаемся. Потом я заметил, что стена за его спиной состоит из змеевиков, стеклянных трубочек и хорошо мне известных приборов. Он раскрывал красную яму рта, стонал и охал и наконец сказал: теперь видишь, теперь видишь, что я действительно под следствием. Я еще раз посмотрел на часы, они показывали два, я в самом деле находился в гостиничном номере, и на полу действительно лежал и стонал Ярослав. Подумал, что все это мне, должно быть, снится, а сон означает, что с Ярославом произошло несчастье и с сестрой его что-то должно произойти, над всеми нами нависла какая-то угроза, и я тоже нахожусь в западне, из которой мне не вырваться. Тем не менее мозг продолжал работать. Как может все это мне сниться, если я совершенно отчетливо вижу свои часы на ночном столике и они показывают ровно два пополуночи. Но тогда что здесь делает Ярослав, поросший шерстью? В интеллектуальных кругах, произнес Ярослав, проявляют огромный интерес к нашему случаю. К нашему случаю? — подумал я. И к тебе тоже, сказал он, к тебе тоже проявляют интерес. Не вставай, хотел крикнуть я, не опирайся о стену, но он встал и оперся о стену, так что стеклянные колбы и замысловато переплетенные трубки зазвенели, начали рассыпаться, и в мгновение ока Ярослав был весь в крови.


Еще от автора Драго Янчар
Этой ночью я ее видел

Словения. Вторая мировая война. До и после. Увидено и воссоздано сквозь призму судьбы Вероники Зарник, живущей поперек общепризнанных правил и канонов. Пять глав романа — это пять «версий» ее судьбы, принадлежащих разным людям. Мозаика? Хаос? Или — жесткий, вызывающе несентиментальный взгляд автора на историю, не имеющую срока давности? Жизнь и смерть героини романа становится частью жизни каждого из пятерых рассказчиков до конца их дней. Нечто похожее происходит и с читателями.


Катарина, павлин и иезуит

Прозаик, драматург и эссеист Драго Янчар – центральная личность современной словенской литературы, самый переводимый словенский автор. Его книги вышли более чем на двадцати языках. Русскому читателю известны его романы «Галерник» (1982) и «Северное сияние» (1990).Действие романа «Катарина, павлин и иезуит» (2000) разворачивается в период Семилетней войны (1756–1763), в которую было втянуто большинство европейских стран. Главная героиня романа Катарина, устав от бессмысленности и бесперспективности своей жизни, от десятилетнего безответного увлечения блестящим австрийским офицером Виндишем, которому опадала прозвище «павлин», отправляется со словенскими паломниками в Кёльн к Золотой раке с мощами Святых Волхвов.


Рекомендуем почитать
Пятьдесят семь видов Фудзиямы

(Из сборника "Двенадцать рассказов", Counterpoint, 1997)


Повести Сандры Ливайн и другие рассказы

Александр Кабаков – прозаик, журналист; автор романов «Все поправимо», «Последний герой», повестей «Невозвращенец», «Беглец», сборника рассказов «Московские сказки».Сандра Ливайн – американская писательница, автор сборника детективов и… плод воображения Александра Кабакова. «Моему читателю не надо объяснять, что повести Сандры Ливайн включили в книгу моих рассказов не по ошибке – я ее родил, существует эта дама исключительно на бумаге. Однако при этом она не менее реальна, чем все персонажи рассказов, написанных от моего имени в последние годы и включенных в эту книгу.Детективы Сандры Ливайн и другие мои фантазии на сиюминутные темы – две стороны одного мира».


Каспер, кот-путешественник

У него за спиной девять жизней и двадцать тысяч миль на колесах — этот кот заставил свою хозяйку поволноваться. Когда Сьюзен Финден принесла домой двух новых питомцев, одному из них не хватило смелости даже выбраться из своего укрытия под кроватью. Но совсем скоро Каспер стал подолгу пропадать на улице, и гулял он, как выяснилось, не пешком… Свою историю, тронувшую сердца миллионов людей по всему миру, кот-путешественник расскажет сам!


Минское небо

Роман «Минское небо» повествует о столкновении миров: атомно-молекулярного и виртуального, получившего в книге название «Семантическая Сеть 3.0». Студент исторического факультета Костя Борисевич внезапно обнаруживает, что он является не простым белорусским парнем, а материализовавшейся компьютерной программой Kostya 0.55. Грани между мирами в сознании парня постепенно стираются, а в водоворот чрезвычайных событий втягиваются его друзья и соседи по съёмной квартире: вечно пьяный Философ, всезнающий мизантроп Ботаник и прекрасная девушка Олеся, торгующая своим телом в ночных клубах.


Любовь со счастливым концом

Замучили трудности в общении с лицами мужской национальности? Никак не можешь завести в доме порядочное существо на букву «М»? А может быть, между вами любовь, чувства, ла-ла? Да только он предпочитает не тихо-мирно сидеть у тебя под юбкой, а только изредка туда заглядывать? И с редкостным упорством выносит твою зубную щетку из своего дома? Или тебя можно поздравить: тебе посчастливилось обзавестись новеньким мужчиной — почти без пробега или совсем чуть-чуть подержанным? И теперь ты озабочена, как бы часом не испортить свое приобретение неправильной эксплуатацией? Во всех перечисленных случаях эта книжка — как раз то, что тебе надо! Журналистка «SPEED-Info» Жанна Голубицкая утверждает: любовь по определению не может быть провальным проектом. Из любого мужчины — если уметь с ним правильно обращаться! — может получиться не только нормальный человек, но и достойный спутник жизни.


Курочка Ряба, или Золотое знамение

Курочка Ряба снесла, как ей и положено по сказочному сюжету, золотое яичко. А дальше никаких сказок — один крутой реализм, столь хорошо знакомый читателям и почитателям Анатолия Курчаткина. Золотая лихорадка по Джеку Лондону — с ночной пальбой и нападениями на инкассаторов — что ни говорите, не самый традиционный сюжет для российской сельской глубинки. Но трясет-то эта лихорадка героев вполне нашенских — сочных, гоголевских, знакомых до боли… Ни один из них не выйдет без потерь из битвы за золотые скорлупки.