Северная экспедиция Витуса Беринга - [93]
После возвращения из тяжелейшего путешествия по северу Тихого океана (а возможно, еще и раньше) Стеллер начал сильно злоупотреблять спиртным. Получив новость о своем оправдании, по пути в Европу он остановился в Тобольске, чтобы побывать в гостях у друга, архиепископа Антония Нарожницкого. В Тобольске много пили, а архиепископ Антоний любил праздники. Во время трехнедельного запоя Стеллер заболел лихорадкой, а затем принял опрометчивое решение ехать дальше на санях. Когда возница остановился на постоялом дворе неподалеку от Тюмени, чтобы согреться в морозную ночь в ноябре 1746 года, Стеллера, сгоравшего от лихорадки и почти потерявшего сознание, он оставил в санях. Когда ученого нашли, он был уже при смерти, и спасти его не удалось. Ему было тридцать семь лет.
Книга «О зверях морских» вышла посмертно в 1751 году. Сборники его докладов опубликовали позже, в 1774 году, а дневник экспедиции впервые издали лишь в 1793-м. Несколько птиц и морских млекопитающих носят его имя; впрочем, как ученый и опасался, некоторые из них были полностью истреблены.
Подозрительность по отношению к иностранцам, усилившаяся за время двадцатилетнего правления Елизаветы, нанесла удар и по наследию Беринга. Поскольку он был датчанином, не все считали целесообразным подчеркивать важность его вклада как командора. Кроме того, чтобы защитить политические интересы России на новых территориях и коммерческие, связанные с исключительно прибыльной продажей шкурок каланов в Китай, требовалось соблюдать режим секретности. Так что никакой грандиозной книги, прославлявшей достижения экспедиции в Сибири и Аляске, наподобие тех, что были написаны о других путешествиях первооткрывателей, издано не было. О путешествии Беринга, особенно о тяжелейшем морском походе, ходило много слухов, но их источники были по большей части ненадежны и неверны. Лишь через много лет научные записи, карты и дневники собрали и перевезли на другой конец континента, в Санкт-Петербург. А потом прошло еще немало лет, прежде чем какая-либо информация из этих материалов стала достоянием мировой науки.
Из-за стремления Российского правительства сохранить тайну слухи и рассказы об экспедиции поначалу были обрывочными и в основном не соответствовали действительности. Кто-то утверждал, что Беринг вообще не пересекал Тихий океан, что его корабль разбился во время плавания туда, а не обратно, и только Чириков добрался до Америки и видел ее. Брат Стеллера, узнав о его смерти, но не получив никакой информации о ее обстоятельствах, написал доклад на немецком языке, в котором заподозрил, что Стеллер был убит по заказу властей. В 1748 году правительство России опубликовало расплывчатый, сильно сокращенный доклад об экспедиции, чтобы опровергнуть эти подозрения, но в нем не сообщалось о каких-либо достойных внимания открытиях – лишь обрывочный список дат и событий. Это совершенно противоречило замыслам Петра I, который хотел, чтобы научные и географические открытия стали широко известны, чтобы Россия добилась престижа и уважения мирового научного сообщества, а отнюдь не того, чтобы эти находки пылились в российский архивах.
В 1752 году картограф Жозеф-Николя Делиль, брат Людовика Делиля де ла Кроера, умершего на «Святом Павле», опубликовал карты путешествий, нарушив условия соглашения с Академией наук. Он превозносил своего брата и заявил, что тот должен, наряду с Чириковым, войти в историю как первооткрыватель Аляски. Кроме того, он повторил ложное утверждение о том, что «Святой Петр» разбился, не успев пересечь Тихий океан, опять-таки отрицая ведущую роль Беринга в экспедиции. Естественно, последовал «русский» ответ. Этот ответ, скорее всего, написанный Герхардом Фридрихом Миллером, был на немецком языке и основывался на неопубликованных воспоминаниях Вакселя и Стеллера, включавших в себя карты. Это был единственный официальный отчет об экспедиции, опубликованный в XVIII веке. Беринг в этом повествовании играет второстепенную роль, по сути, пассивно соглашаясь с чужими решениями. Хотя Беринг действительно никогда не был единственным полновластным руководителем экспедиции, особенно на самом драматичном ее этапе, именно он сделал это путешествие возможным и провел утомительную, но исключительно важную подготовительную работу в Сибири. Он умер и не мог уже сам говорить за себя, так что его историю за него рассказывали другие.
Оттого, что Россия соблюдала режим секретности, оттого, что доступная информация была весьма скудной, довольно сомнительной, а роль Беринга как командира старались преуменьшить, и, конечно же, оттого, что сам он не мог написать мемуаров и изложить свое видение, о командоре, о крушении его корабля и о невероятном спасении экипажа, которые стали кульминацией Великой Северной экспедиции, почти целое столетие не было известно практически ничего. Имя Беринга не прославляли его современники[421], оно никогда не было громким, а за столетия забвения его затмили имена других, более знаменитых путешественников той эпохи – Кука, Ванкувера, Бугенвиля, Лаперуза, Маласпины, – не говоря уж о таких героях более далекого прошлого, как Колумб, Шамплен, да Гама и Магеллан. Тем не менее данные, доступные нам сегодня, свидетельствуют о том, что Беринг должен войти в историю как один из величайших первооткрывателей, а Великая Северная экспедиция – как одно из величайших исследовательских предприятий.
