Северная экспедиция Витуса Беринга - [37]
Затем два корабля стали ждать, но «Надежда», которой все еще командовал Хитрово, так и не появилась. Корабль с провизией не последовал за ними. Позже они узнали, что Хитрово, увидев, какая опасность грозила «Святому Петру», приказал вернуться в Большерецк вместо того, чтобы идти через пролив. Для Беринга это стало вторым доказательством того, что Хитрово плохой моряк, что явно не поспособствовало хорошим отношениям между командиром и младшим офицером. Это испытание лишний раз напомнило, что теперь им предстоит идти по капризным, неизведанным морям.
Когда «Святой Петр» и «Святой Павел» добрались до новой гавани в Авачинской губе, которую назвали Петропавловском (залив Петра и Павла, в честь кораблей), там уже было расчищено место для поселения и построены несколько бараков и складов – эту работу провел Иван Елагин, которого вместе с подчиненными направили туда в прошлом году. То было идеальное укрытие, но на тот момент «Святой Петр» и «Святой Павел» оказались первыми морскими судами, вошедшими в этот красивейший залив с песчаным дном. Было отмечено, что в заливе легко может поместиться двадцать кораблей даже без бросания якоря – настолько хорошо он был защищен от ветра и приливов. Длина Авачинской губы составляет 24 километра, она окружена впечатляющего вида коническими вулканами, покрытыми снежными шапками. Вулканы были действующими; один из них извергался в 1737 году, занеся окрестности пеплом и вызвав мощные цунами.
Пока экспедиция готовилась к зимовке в Петропавловске, происходили события, изменившие политический климат в России. Императрица Анна, которая, как и ее дядя Петр I, отличалась любовью к западноевропейской культуре, умерла в 1740 году. Победительницей в последующей борьбе за трон вышла дочь Петра Елизавета; она пришла к власти в ноябре 1741 года и была коронована 25 апреля 1742 года. Елизавета и ее придворные куда подозрительнее относились к иностранцам и заграничным идеям. Немцев начали снимать с высоких должностей, а к любой критике правительства, даже самой невинной и обыденной, теперь относились с неодобрением; публикации, неугодные правящей верхушке, запрещались. Академия наук начала терять свою свободу и финансирование. Впрочем, до Камчатки эти новости, не сулившие экспедиции ничего хорошего, дошли уже после отплытия.
Стеллер и Кроер нашли состояние Большерецка ужасным. Командир гарнизона, Колесов из Якутска, оказался пьяницей, торговля была медленной и коррумпированной, солдаты – распутными и плохо подготовленными, а деморализованные коренные жители могли в любое время восстать. Чиновники выжимали из местного населения налог пушниной и клали себе в карман разницу между тем, что удалось собрать, и тем, что они высылали вышестоящим официальным лицам в Сибирь. Сам городок стоял вверх по течению, на мрачном, поросшем дремучим лесом берегу реки. Острог и часовня были окружены палисадами, но гражданские здания, числом около тридцати, стояли прямо на островках посреди реки. Самыми большими постройками были винокурня и кабак. Стеллер и Кроер нашли себе жилье рядом с острогом и стали готовиться к туманной и снежной зиме. Стеллер встретился с молодым натуралистом Крашенинниковым, который тщательно исследовал территорию полуострова. Они стали работать вместе, собирая и изучая растения и животных и ведя дневник погоды.
Стеллер раздумывал об одной из самых таинственных медицинских загадок той эпохи – цинге. Почему участники экспедиции Беринга в Студеное море так ужасно страдали от этого недуга – почерневшие, кровоточащие десны, мрачное настроение, открывающиеся старые раны, – а туземцы им никогда не страдают? Он пришел к выводу, что это как-то связано с рационом питания – проницательное наблюдение, на десятилетия опередившее время и имевшее жизненно важное значение. Кроме того, Стеллер опросил многих казаков и камчадалов, чтобы узнать, что они думают о возможной земле к востоку, часто предлагая им выпить, чтобы развязать их язык. Он был совершенно уверен, что жители Камчатки время от времени вступают в торговые контакты с землями, лежащими к северо-востоку. Но когда Стеллер позже рассказывал об этих слухах Берингу, тот отвечал: «Люди много болтают» и «Кто верит казакам?»[81] У командора и без того было слишком много дел, и он не задумывался ни о здоровье участников экспедиции, ни о рассказах и слухах о деятельности туземцев; то были лишь очередные пункты в длинном списке вещей, которые он никак не мог контролировать. Беринг устал даже пытаться составлять перечень невероятных проблем, стоявших перед Сибирью на пути к развитию цивилизованного общества. Исследование возможных торговых сетей дальше к северу стало бы лишь еще одной помехой к исполнению приказов.
Впрочем, в это время главной проблемой было отступление Хитрово, который вез все припасы. Из-за этого возникли задержки и другие трудности с зимовкой, и вся экспедиция едва не погибла. Теперь нужно было разгрузить «Надежду» в Большерецке, заново упаковать все припасы и везти их 220 километров до Авачинской губы, прямо через гористую местность посреди полуострова, где нет ни дорог, ни рек. В отсутствие лошадей и хороших троп пришлось обратиться к местным жителям в радиусе сотни километров вокруг. Им приказали доставить в Большерецк сани и собак (их оказалось более 4000) и начать перевозки тонн припасов по снегу до Авачинской губы. Ваксель был в ужасе от того, как обращались с коренным населением:
