Север и Юг - [9]

Эстра замедлил шаг и на ходу оправил задравшуюся накидку. Звезда спутника над плечом налилась ощутимой тяжестью — словно он уже заранее знал, что сейчас понадобится его мощь, и готовился.

— …жги, жги его! Не пускай к саду! Э-эй, мертвоходец тут, мертвоходец!

— У кого нож с собой есть? — крикнул эстра ещё издали. Звезда спутника задрожала в предвкушении подношения — и дрожь эта отдалась во всем теле противной лихорадочной слабостью.

— У меня, у меня есть! — пробасил кто-то. — А кто просит?

Поднырнув под тяжёлую раймовую ветвь, эстра выпрямился, стряхивая с волос масляно-жёлтые цветки:

— Я.

Кое-кто из ближних рядов стал оборачиваться на голос, но большей частью люди всё так же боялись отвести взгляд от мертвоходца — и пропустить момент, когда гнилая тварь бросится на факелы.

— Эстра! Эстра тут! — пронеслись шепотки.

— Хэй, там, лови нож, коли нужно! — крикнул кто-то, и в землю рядом с ногами эстры воткнулся тяжелый нож с костяной рукоятью — из тех, что охотники с собой на удачу носят. — Не задел, не?

— Нет! Благодарствую! — откликнулся эстра, наклоняясь и вытаскивая нож. Лезвие было сплошь в жирной черной земле; даже полой накидки не удалось счистить всю грязь. — Как скажу — в стороны бегите. Всем слышно?

— Да-а! — нестройно откликнулись.

А эстра уселся на землю, подогнув под себя ноги, и принялся разрывать пальцами неглубокую ямку. Как она стала глубиной в пол-ладони — умял кулаком дно и стенки. Гул боязливых голосов словно просачивался под кожу, отравляя и тело, и разум.

— Хэй, он правей пошел, ну-ка его жги, жги!

Кто-то пронзительно заверещал — звук завибрировал в груди на вдохе, и это стало последней каплей. Эстра покрепче сжал нож и с усилием провел кончиком по запястью левой руки, держа её над ямкой. Кровь, отравленная чужим страхом, взбухла над порезом, как уродливый багровый шрам — и, спустя бесконечность тягучего времени, вытянулась вниз и потекла тоненьким ручейком, всё быстрее и быстрее наполняя неглубокую вмятину в земле.

— Алаойш… — прошептал эстра, чувствуя, как упавшие на лицо пряди волос щекочут губы. — Алаойш Та-Ци… Спустись ко мне, научи, дай мне вспомнить…

Звезда над плечом дернулась раз, другой — и словно сорвалась с невидимого крючка, покатилась, покатилась по плечу, по запястью — и утонула в лужице крови, как в омуте.

Три удара сердца не происходило ничего. Воцарилось полное беззвучие, будто лопнули барабанные перепонки. Эстра видел, как поселяне разевают рты, шарахаясь от оборванного человекоподобного существа, но криков не слышал. Взметнулись ворохом опавшие лепестки раймы. Взгляд словно подёрнулся белёсой патиной… А потом кровь в ямке надулась пузырем — и разлетелась мириадами невесомых брызг, и среди них тёмным призраком воздвигся спутник, заслоняя собой для эстры и небо, и землю, и сам смысл бытия.

— Туда, — онемевшие губы едва шевелились. — Туда, — повел эстра рукой, указывая на мертвоходца, потерявшего всякий страх и наседающего уже прямо на пылающие факелы. — Убери его. Хэй, вы, в стороны!

Спутник склонился ниже, словно прислушиваясь, потом ещё ниже — и обрушился на эстру исполинской волной. Потекли со всех стороны лиловатые потоки морт, скапливаясь в одной точке. И этой точкой был он, эстра; и когда вокруг всё скрылось за плотной пеленой, когда невозможно стало дышать, потому что воздух покалывал лёгкие, словно электрическими разрядами, когда свело гортань, как от непрерывного надрывного крика, эстра вдруг осознал, что нужно делать. Он раскинул руки — и спутник повторил движение за ним; скомкал морт в маленький тугой шар, поместил в него мысль, наделил стремлением — и швырнул в мертвоходца.

— Я отпускаю тебя, — успел прошептать эстра, обхватывая себя руками. Бесполезный теперь нож валялся в ямке, измазанный землей и кровью. — Отпускаю…

Спутник рассыпался мерцающими звездочками.

Мертвоходец исчез без следа, и только белесое пятно высохшей до трещин земли напоминало о том, что только что он был здесь.

Эстра почувствовал, как с уходом спутника потоки морт обращаются вспять — истекают из тела, как стремительно вытекает вода из кувшина с отколотым дном. Но что-то оставалось внутри. Та морт, что вошла в сосуды сквозь порез на запястье, загустела и осталась в крови, согревая тело изнутри. Энергии было совсем немного, и на простейшее преобразование не хватило бы. Но эстра осознавал, что это только начало. Со временем морт накопится больше — подобное тянется к подобному. И однажды он вновь сможет манипулировать ею спокойно, не взывая всякий раз к жадной до жизни звезде спутника.

…Морт утекала прочь — но не расплёскивалась равномерно по округе; она собиралась неподалеку тугим узлом, от которого тянулись в разные стороны тонкие-тонкие нити.

— Кто-нибудь, — отчетливо произнес эстра в полной тишине. — Перевяжите мне руку и принесите воды. Хочу пить.

Сперва все стояли, не шевелясь — будто каждый думал, что на просьбу откликнется другой. А потом разом начали суетиться, как муравьи в разворошенной куче. Кто-то побежал к дому, кто-то начал собирать брошенные факелы, пока не случился пожар. На плечи эстре лег тяжелый плащ из небелёной шерсти, женский, судя по вышивке.