Сети города. Люди. Технологии. Власти - [99]
Экспонаты, подобные тем, которые были описаны, не просто меняют представления публики о технологиях. Они также заставляют людей иначе думать о себе и своих возможностях: например, иначе представлять свое тело и движения, которые могут быть задействованы для работы с цифровыми устройствами. Описанные экспонаты помогают трансформировать представления о доступных способах действий. Они открывают новые функции телефона, привычного устройства, почти всегда теперь сопровождающего человека: он производит свет, которым можно воздействовать на незнакомые вещи в новом пространстве и добиваться видимых эффектов. Они расширяют область, в которой пользователю доступны манипуляции, способствуют «расширению» тела в пространстве[615]. Управление при помощи кнопок, тумблеров и рычагов уже сменилось непосредственным контактом руки с поверхностью объекта (тач-технологии): музей и интерактивные экспонаты формируют и укрепляют идею о том, что движение тоже может выступать в роли команды для компьютера.
Взаимодействие с интерактивными экспонатами учит посетителей подстраиваться под другой ритм, контролировать свои телодвижения и соотносить их с реакциями компьютера. Как и другие основанные на компьютерных технологиях устройства, видеогиды или инсталляция не видят всех действий пользователя и не могут сделать видимыми и понятными ему собственные сбои. Однако этот процесс взаимодействия является практикой, в ходе которой посетители адаптируются к особенностям машин. К этому располагают условия музея: новизна ситуации, установка на получение информации и открытие нового, возможность пробовать разные способы действия.
Посетители музея покидают экспозицию с изменившимся, пусть даже и незаметно для них, представлением о том, как устроен окружающий мир. Музей простирается в современный город – грандиозную выставку социальных и технологических достижений, предлагающую новые и новые практические задачи. Люди подходят к этим задачам с навыками, знаниями и техниками тела, часть из которых может приобретаться именно в рамках музейного опыта взаимодействия с интерактивными объектами.
Александр Кондаков
Трансформации сексуализированного городского пространства в эпоху новых медиа: от «плешки» до VKontakte[616]
В 2013 году нью-йоркский художник Евгений Фикс опубликовал книгу «Москва»[617], которая состоит из фотографий общественных пространств столицы, заснятых художником: парков, кафе, площадей. Однако на этих фотографиях публичные пространства представлены пустынными – на них совсем не видно людей, несмотря на то что они там все-таки присутствуют. Эти московские места лишь кажутся безлюдными, поскольку их главные обитатели – невидимые граждане СССР: исключенные из публичности, сделавшиеся призраками и растворившиеся в городском ландшафте советские гомосексуалы. В этой главе я предлагаю посмотреть на то, каким образом эти субкультурные городские пространства, облюбованные геями, бисексуалами и лесбиянками, превращаются в политические, то есть в такие, где разворачивается угнетение властью и сопротивление ей. Советское прошлое дает в этом отношении почву для понимания нюансов политической борьбы и активного гражданства, а постсоветская повседневность – примеры противоречивых трансформаций городских пространств. Одна из важнейших трансформаций, которая происходит уже сегодня, – это быстрая виртуализация города, касающаяся и тех мест, о которых пойдет речь. Как виртуальность, в этом случае понимаемая как превращение городских мест встреч для ЛГБТ в онлайн-группы и приложения, влияет на политическую составляющую таких постсоветских «плешек»?
Точка отсчета для настоящего рассуждения – это также точка столкновения двух утопических проектов. Один проект касается строительства нового будущего равных граждан, которое актуализируется в порой уродливом, а порой прогрессивном советском проекте гражданства. Второй – это повседневная утопия городской субкультуры, которая конструируется участниками взаимодействия по их собственным законам и актуализирует их личные представления об утопичной жизни. В этом смысле субкультурные городские места, которые были населены гомосексуалами в СССР, представляют собой одну из альтернативных форм сексуализированного гражданства, где человек не страдает от подавления властью, но выстраивает личные отношения с другими, в конечном счете имеющие политический эффект. Загадкой, однако, остается влияние виртуализации на политический процесс, протекающий в городе. Осмыслять эти темы я предлагаю через призму социальной теории гражданства, представляемую в следующей части главы.
Гражданство является, прежде всего, юридической категорией анализа и правовым последствием деятельности национальной бюрократии, обеспечивающей гарантии прав и свобод гражданина в рамках своей юрисдикции. Однако оно активно используется и в социальных науках, чтобы анализировать механизмы исключения некоторых граждан из больших политических общностей[618]. В отличие от юриспруденции, социальные науки осмысляют гражданство в качестве сложного процесса переговоров, характеризующегося участием разных сил и актуализирующегося в конечном счете в исторически конкретной форме режима гражданства
Эта книга посвящена современному городу и вдохновлена им. Под общей обложкой собрана богатая мозаика исследовательских подходов и сюжетов, пытающихся ухватить изменчивость, множественность и неоднозначность городской жизни. Это разнообразие объединяет микроурбанизм – подход, предлагающий «близкий взгляд» на город: возможность разглядеть его через мелочи и детали. С их помощью раскрывается насыщенная повседневность города и привлекается внимание к его главным действующим лицам – обывателям, которые своими повседневными действиями, чувствами, настроением создают город, его значимые места и маршруты.
Пища всегда была нашей естественной и неизбежной потребностью, но отношение к ней менялось с изменением социальных условий. Красноречивым свидетельством этого является тот огромный интерес к разнообразным продуктам питания, к их природе и свойствам, который проявляет сегодня каждый из нас. Только, достигнув высокого уровня жизни и культуры, человек, свободный от проблемы — где и как добыть пищу, имеет возможность выбирать из огромного ассортимента высококачественных продуктов то, что отвечает его вкусу, что полезнее и нужнее ему, и не только выбирать, но и руководить своим питанием, строить его сообразно требованиям науки о питании и запросам собственного организма.
Курс по скорочтению рассчитан на четыре недели. Имея дело с чтением, наиболее важным является наслаждение им. Не важно, что вы читаете: техническую литературу, детские книжки, романы или статьи в журналах, наслаждение – самый важный компонент эффективного чтения. Расслабьтесь, позвольте интересу завладеть вами... .
В работе проанализированы малоисследованные в нашей литературе социально-культурные концепции выдающегося немецкого философа, получившие названия «радикализации критического самосознания индивида», «просвещенной общественности», «коммуникативной радициональности», а также «теоретиколингвистическая» и «психоаналитическая» модели. Автором показано, что основной смысл социокультурных концепций Ю. Хабермаса состоит не только в критико-рефлексивном, но и конструктивном отношении к социальной реальности, развивающем просветительские традиции незавершенного проекта модерна.
Пражская весна – процесс демократизации общественной и политической жизни в Чехословакии – был с энтузиазмом поддержан большинством населения Чехословацкой социалистической республики. 21 августа этот процесс был прерван вторжением в ЧССР войск пяти стран Варшавского договора – СССР, ГДР, Польши, Румынии и Венгрии. В советских средствах массовой информации вторжение преподносилось как акт «братской помощи» народам Чехословакии, единодушно одобряемый всем советским народом. Чешский журналист Йозеф Паздерка поставил своей целью выяснить, как в действительности воспринимались в СССР события августа 1968-го.
Книга посвящена первой успешной вооруженной революции в Латинской Америке после кубинской – Сандинистской революции в Никарагуа, победившей в июле 1979 года.В книге дан краткий очерк истории Никарагуа, подробно описана борьба генерала Аугусто Сандино против американской оккупации в 1927–1933 годах. Анализируется военная и экономическая политика диктатуры клана Сомосы (1936–1979 годы), позволившая ей так долго и эффективно подавлять народное недовольство. Особое внимание уделяется роли США в укреплении режима Сомосы, а также истории Сандинистского фронта национального освобождения (СФНО) – той силы, которая в итоге смогла победоносно завершить революцию.
Книга стала итогом ряда междисциплинарных исследований, объединенных концепцией «собственной логики городов», которая предлагает альтернативу устоявшейся традиции рассматривать город преимущественно как зеркало социальных процессов. «Собственная логика городов» – это подход, демонстрирующий, как возможно сфокусироваться на своеобразии и гетерогенности отдельных городов, для того чтобы устанавливать специфические закономерности, связанные с отличиями одного города от другого, опираясь на собственную «логику» каждого из них.
Город-сад – романтизированная картина западного образа жизни в пригородных поселках с живописными улочками и рядами утопающих в зелени коттеджей с ухоженными фасадами, рядом с полями и заливными лугами. На фоне советской действительности – бараков или двухэтажных деревянных полусгнивших построек 1930-х годов, хрущевских монотонных индустриально-панельных пятиэтажек 1950–1960-х годов – этот образ, почти запретный в советский период, будил фантазию и порождал мечты. Почему в СССР с началом индустриализации столь популярная до этого идея города-сада была официально отвергнута? Почему пришедшая ей на смену доктрина советского рабочего поселка практически оказалась воплощенной в вид барачных коммуналок для 85 % населения, точно таких же коммуналок в двухэтажных деревянных домах для 10–12 % руководящих работников среднего уровня, трудившихся на градообразующих предприятиях, крохотных обособленных коттеджных поселочков, охраняемых НКВД, для узкого круга партийно-советской элиты? Почему советская градостроительная политика, вместо того чтобы обеспечивать комфорт повседневной жизни строителей коммунизма, использовалась как средство компактного расселения трудо-бытовых коллективов? А жилище оказалось превращенным в инструмент управления людьми – в рычаг установления репрессивного социального и политического порядка? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в этой книге.
Перед читателем одна из классических работ Д. Харви, авторитетнейшего англо-американского географа, одного из основоположников «радикальной географии», лауреата Премии Вотрена Люда (1995), которую считают Нобелевской премией по географии. Книга представляет собой редкий пример не просто экономического, но политэкономического исследования оснований и особенностей городского развития. И хотя автор опирается на анализ процессов, имевших место в США и Западной Европе в 1960–1970-х годах XX века, его наблюдения полувековой давности более чем актуальны для ситуации сегодняшней России.
Работа Марка Оже принадлежит к известной в социальной философии и антропологии традиции, посвященной поиску взаимосвязей между физическим, символическим и социальным пространствами. Автор пытается переосмыслить ее в контексте не просто вызовов XX века, но эпохи, которую он именует «гипермодерном». Гипермодерн для Оже характеризуется чрезмерной избыточностью времени и пространств и особыми коллизиями личности, переживающей серьезные трансформации. Поднимаемые автором вопросы не только остроактуальны, но и способны обнажить новые пласты смыслов – интуитивно знакомые, но давно не замечаемые, позволяющие лучше понять стремительно меняющийся мир гипермодерна.