Сети города. Люди. Технологии. Власти - [97]
Посетителям не всегда понятно, откуда нужно светить на экран. Здесь материальное оснащение и конфигурация пространства диктуют противоречивые действия. Около инсталляции находятся диваны. Сценарий, предписанный ими, – сесть и отдохнуть. Сценарий, предписанный экспонатом, – встать под ним и светить телефоном. Сидеть и одновременно светить не получается. Диван является зоной отдыха и наблюдения, но не действия; для действия необходимо подняться. Здесь происходит разделение ролей: часть посетителей становятся зрителями, часть – непосредственными участниками. В то же время, когда экран «Биосферы» не используется, диван перестает быть зрительным залом и служит обычным местом отдыха.
Кроме того, интуитивно пользователям кажется, что чем выше ты поднимаешь руку с девайсом, стоя под инсталляцией, тем лучше экран принимает сигнал, и многие поступают именно так. Они предполагают, что свет «отражается» прямо на экране, а не считывается датчиками, и чем меньше расстояние до поверхности, тем точнее будет попадание. Однако на самом деле датчики установлены по бокам и «не видят» свет вблизи экрана.
«Биосфера» – экспонат, который вызывает сильные эмоции у многих из тех, у кого получилось добиться какого-то эффекта. В то же время это объект, актуализирующий цифровое неравенство. Для того чтобы испытать опыт взаимодействия с ним, нужен телефон с определенными возможностями. В компаниях, где есть дети, именно они, как правило, управляют инсталляцией. Часто при этом они пользуются телефонами старших родственников (у них нет своего или он старой модели). Автору не приходилось наблюдать ситуаций, когда родители отказали бы ребенку, не одолжив свой телефон. Тем не менее многократно посетители разного возраста обнаруживали, что их девайс не приспособлен для данного экспоната (отсутствует фонарик, не подключается интернет, не открывается сайт). Это не приводит к существенному разочарованию, но некоторые осознают, что «не вписываются» в экспозицию[612]. Предельный пример представляет пожилая женщина, которая, отойдя от «Биосферы», сказала около другого экспоната: «Вряд ли я смогу это понять, это слишком сложные технологии, а у меня даже мобильного телефона нет».
Описание экспоната на сопровождающей его табличке гласит: «Инсталляция поможет вам стать движущей силой изменений в виртуальной экосистеме. С помощью подсветки экрана своего мобильного (или встроенного фонарика) вы сможете контролировать поведение агентов экосистемы, которые могут следить за движением светового пятна». Далее инструкция сообщает, что «вы создаете цветовой импульс, который заражает ближайшие микроорганизмы». Текст на сайте музея, рассказывающий об интересных экспонатах экспозиции «Россия делает сама», предлагает «покормить искусственную жизнь. На потолке зала „Аналоги природы“ в музее располагается искусственная колония бактерий. Они питаются светом мобильных телефонов посетителей, которые гуляют по музею»[613]. «Биосфера», таким образом, оставляет своих пользователей в замешательстве по поводу того, что именно они делают. Участники взаимодействия склонны воспринимать инсталляцию как игру: но тогда им неясен «успех» действий, которые нужно совершить (разбить все скопления или, напротив, при помощи света построить колонию, перекрасить пузырьки, вырастить их). Как видно из сопровождающих текстов, задача пользователя не до конца определена: фигурируют варианты «покормить», «заразить», «контролировать» или «быть движущей силой изменений». Но любой из этих случаев предполагает некие индикаторы успеха, которые посетители музея не в состоянии зафиксировать, что бы они ни делали; например, питание могло бы привести к росту, контроль – к явному изменению направления движения. Тем не менее обнаружить порядок в изменениях, «движущей силой» которых является человек со смартфоном, не удается.
«Биосфера» – один из тех экспонатов, которые позволяют пережить коллективный опыт в экспозиции. Когда под экраном собирается достаточно посетителей, они взаимодействуют, переговариваются, находятся в непосредственной близости друг от друга и разделяют фокус внимания. С другой стороны, из‐за туманности основной идеи экспоната нет адекватной смысловой связки их действий: нет содержания, по поводу которого они могли бы коммуницировать, есть лишь эмоции по поводу успешных манипуляций и эстетических эффектов инсталляции.
Видеогиды – пример экспоната, который служит дополнением к экспозиции. Он дает возможность узнать больше о ее теме и отдельных экспонатах и в то же время сам по себе представляет необычную технологию и интересный опыт. В экспозиции их несколько, они распределены по залам. Это крупный, заметный объект: вертикальный белый короб с высоким экраном, перед которым на полу обозначен круг с желтым крестом посередине. На экране изображена определенная обстановка – школьный кабинет, лаборатория ученого, помещение космической станции, – в которой находится человек в натуральную величину, словно это комната за стеклом. Виртуальными экскурсоводами для посетителей служат известные актеры: например, Екатерина Васильева предстает в образе бабушки-смотрительницы, которая дремлет и просыпается при появлении посетителя. Таким образом, в «пассивном» состоянии актер отвлечен и не смотрит на посетителей, когда же посетитель становится на круг с желтым крестом, он обращает внимание на него.
Эта книга посвящена современному городу и вдохновлена им. Под общей обложкой собрана богатая мозаика исследовательских подходов и сюжетов, пытающихся ухватить изменчивость, множественность и неоднозначность городской жизни. Это разнообразие объединяет микроурбанизм – подход, предлагающий «близкий взгляд» на город: возможность разглядеть его через мелочи и детали. С их помощью раскрывается насыщенная повседневность города и привлекается внимание к его главным действующим лицам – обывателям, которые своими повседневными действиями, чувствами, настроением создают город, его значимые места и маршруты.
Пища всегда была нашей естественной и неизбежной потребностью, но отношение к ней менялось с изменением социальных условий. Красноречивым свидетельством этого является тот огромный интерес к разнообразным продуктам питания, к их природе и свойствам, который проявляет сегодня каждый из нас. Только, достигнув высокого уровня жизни и культуры, человек, свободный от проблемы — где и как добыть пищу, имеет возможность выбирать из огромного ассортимента высококачественных продуктов то, что отвечает его вкусу, что полезнее и нужнее ему, и не только выбирать, но и руководить своим питанием, строить его сообразно требованиям науки о питании и запросам собственного организма.
Курс по скорочтению рассчитан на четыре недели. Имея дело с чтением, наиболее важным является наслаждение им. Не важно, что вы читаете: техническую литературу, детские книжки, романы или статьи в журналах, наслаждение – самый важный компонент эффективного чтения. Расслабьтесь, позвольте интересу завладеть вами... .
В работе проанализированы малоисследованные в нашей литературе социально-культурные концепции выдающегося немецкого философа, получившие названия «радикализации критического самосознания индивида», «просвещенной общественности», «коммуникативной радициональности», а также «теоретиколингвистическая» и «психоаналитическая» модели. Автором показано, что основной смысл социокультурных концепций Ю. Хабермаса состоит не только в критико-рефлексивном, но и конструктивном отношении к социальной реальности, развивающем просветительские традиции незавершенного проекта модерна.
Пражская весна – процесс демократизации общественной и политической жизни в Чехословакии – был с энтузиазмом поддержан большинством населения Чехословацкой социалистической республики. 21 августа этот процесс был прерван вторжением в ЧССР войск пяти стран Варшавского договора – СССР, ГДР, Польши, Румынии и Венгрии. В советских средствах массовой информации вторжение преподносилось как акт «братской помощи» народам Чехословакии, единодушно одобряемый всем советским народом. Чешский журналист Йозеф Паздерка поставил своей целью выяснить, как в действительности воспринимались в СССР события августа 1968-го.
Книга посвящена первой успешной вооруженной революции в Латинской Америке после кубинской – Сандинистской революции в Никарагуа, победившей в июле 1979 года.В книге дан краткий очерк истории Никарагуа, подробно описана борьба генерала Аугусто Сандино против американской оккупации в 1927–1933 годах. Анализируется военная и экономическая политика диктатуры клана Сомосы (1936–1979 годы), позволившая ей так долго и эффективно подавлять народное недовольство. Особое внимание уделяется роли США в укреплении режима Сомосы, а также истории Сандинистского фронта национального освобождения (СФНО) – той силы, которая в итоге смогла победоносно завершить революцию.
Книга стала итогом ряда междисциплинарных исследований, объединенных концепцией «собственной логики городов», которая предлагает альтернативу устоявшейся традиции рассматривать город преимущественно как зеркало социальных процессов. «Собственная логика городов» – это подход, демонстрирующий, как возможно сфокусироваться на своеобразии и гетерогенности отдельных городов, для того чтобы устанавливать специфические закономерности, связанные с отличиями одного города от другого, опираясь на собственную «логику» каждого из них.
Город-сад – романтизированная картина западного образа жизни в пригородных поселках с живописными улочками и рядами утопающих в зелени коттеджей с ухоженными фасадами, рядом с полями и заливными лугами. На фоне советской действительности – бараков или двухэтажных деревянных полусгнивших построек 1930-х годов, хрущевских монотонных индустриально-панельных пятиэтажек 1950–1960-х годов – этот образ, почти запретный в советский период, будил фантазию и порождал мечты. Почему в СССР с началом индустриализации столь популярная до этого идея города-сада была официально отвергнута? Почему пришедшая ей на смену доктрина советского рабочего поселка практически оказалась воплощенной в вид барачных коммуналок для 85 % населения, точно таких же коммуналок в двухэтажных деревянных домах для 10–12 % руководящих работников среднего уровня, трудившихся на градообразующих предприятиях, крохотных обособленных коттеджных поселочков, охраняемых НКВД, для узкого круга партийно-советской элиты? Почему советская градостроительная политика, вместо того чтобы обеспечивать комфорт повседневной жизни строителей коммунизма, использовалась как средство компактного расселения трудо-бытовых коллективов? А жилище оказалось превращенным в инструмент управления людьми – в рычаг установления репрессивного социального и политического порядка? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в этой книге.
Перед читателем одна из классических работ Д. Харви, авторитетнейшего англо-американского географа, одного из основоположников «радикальной географии», лауреата Премии Вотрена Люда (1995), которую считают Нобелевской премией по географии. Книга представляет собой редкий пример не просто экономического, но политэкономического исследования оснований и особенностей городского развития. И хотя автор опирается на анализ процессов, имевших место в США и Западной Европе в 1960–1970-х годах XX века, его наблюдения полувековой давности более чем актуальны для ситуации сегодняшней России.
Работа Марка Оже принадлежит к известной в социальной философии и антропологии традиции, посвященной поиску взаимосвязей между физическим, символическим и социальным пространствами. Автор пытается переосмыслить ее в контексте не просто вызовов XX века, но эпохи, которую он именует «гипермодерном». Гипермодерн для Оже характеризуется чрезмерной избыточностью времени и пространств и особыми коллизиями личности, переживающей серьезные трансформации. Поднимаемые автором вопросы не только остроактуальны, но и способны обнажить новые пласты смыслов – интуитивно знакомые, но давно не замечаемые, позволяющие лучше понять стремительно меняющийся мир гипермодерна.