Сети города. Люди. Технологии. Власти - [98]
Видеогид – это алгоритмизированная видеозапись, которая запускается датчиком движения и способна реагировать на действия пользователя. В частности, поднятием руки можно выбрать язык (русский или английский). Вытянув руку вперед, можно вызвать меню и выбрать дополнительные опции. Видеогид «вживую» рассказывает о своей теме, это продолжается несколько минут. Можно покинуть зону, в которой датчик «видит» движение, и через какое-то время он перезапустится. Создателями экспоната очерчено не только пространство «видимости», но и пространство слышимости: динамики расположены сверху, над стоящим в круге пользователем, и направлены на него, чтобы не мешать людям в других частях экспозиции. Такая система направленного звука называется «звуковым душем» (sound shower).
Видеогиды не снабжены табличками, поясняющими порядок их использования. Несмотря на простоту сценария действий, вписанных в экспонат, возникают неопределенности. Каждый шаг потенциально означает решение практических проблем, и вариации в поведении посетителей показывают, что не все решают эти проблемы быстро и одинаковым образом. Первая команда, получаемая от говорящего персонажа, – поднять правую или левую руку для выбора языка. Но поднять правую руку – как? Вытянуть ее вверх или достаточно согнуть в локте так, чтобы ладонь находилась на уровне головы? Долго ли нужно держать руку в таком положении, чтобы компьютер распознал конфигурацию тела пользователя? Некоторые посетители продолжают стоять с поднятой рукой уже после того, как началось повествование на выбранном языке. Иногда спутники помогают пользователю занять правильную, по их мнению, позицию, из‐за границ круга корректируя положение его или ее поднятой руки. Другие действия и вовсе не регламентируются экспонатом. Неясно, можно ли совершать другие движения в пределах круга или это приведет к сбою? Можно ли переговариваться? Также не задается количество и размер пользователей. Ряд проблем поэтому связан с изменениями «габаритов», когда экспонат пытается включить ребенок, чей рост не позволяет машине распознать движение, или когда вместо одного человека в круг встают четверо. Места под динамиком хватает для нескольких человек, но в ходе практических действий выясняется, что одновременно управлять экспонатом может только один.
Вид экспоната ассоциируется с технологией тачскрин. Поэтому некоторые, не обращая внимания на круг перед видеогидом, приближаются вплотную к экрану. Отсутствие интерфейса с кнопками заставляет посетителей музея искать возможность управлять содержимым при помощи прикосновения: такой контакт стал для большинства привычным, и наличие экрана является быстро распознаваемой возможностью (affordance).
Что касается обыденных представлений об устройстве экспоната в целом, показательным является вопрос одной из посетительниц: «А они нас видят?» Речь идет о том, что, по ее догадкам, специальные люди могут находиться в другом пространстве и взаимодействовать с посетителями музея, используя веб-камеру. В некотором роде женщина переоценивает возможности создателей экспозиции: было бы непросто организовать постоянную прямую трансляцию с МКС. Тем не менее ей проще представить ситуацию разговора, опосредованного веб-камерой, чем смешать естественный порядок повседневного взаимодействия и алгоритм, включающий команды, улавливаемые датчиком движения. Другое, более «материалистическое» объяснение происходящего могло принадлежать, например, ребенку, который бы решил, что ученый и космонавт действительно сидят за стеклом, как в коробке (здесь можно вспомнить известный эпизод про Карлсона и телевизор).
Приходя в Политехнический музей, люди узнают новое о научных законах и открытиях, принципах работы разных механизмов. Они получают информацию из видеороликов, прочитанных подписей и более или менее внимательно изученных схем и моделей. Но они также узнают что-то о технологиях, которые используются в музее, для того чтобы демонстрировать другие технологии. Посетители могут не понимать, как работают интерактивные цифровые устройства и что стоит за интерфейсом, но они осваивают их практически: фиксируя, что происходит в результате определенных движений, испытывая новые стратегии, совершая и исправляя ошибки.
В проанализированных примерах заметно, что посетители склонны относиться к интерактивным объектам в музее так, как если бы они были «простыми» вещами. Люди ориентируются на внешние свойства экспоната, принимая их за индикаторы той или иной возможности (affordance). Как пишет Дональд Норман, «способность человека распознавать и использовать аффордансы позволяет ему эффективно действовать даже в новых для него ситуациях, когда он имеет дело с неизвестными предметами»[614]. Ошибки в манипуляциях, которые совершают и замечают пользователи «Биосферы» или видеогидов, изменяют их представления о том, как работают технологии. То, что могло казаться видеороликом или даже имитацией «естественного» взаимодействия, по результатам практических действий оборачивается алгоритмизированным процессом. Или экран, как бы отражающий свет смартфона, оказывается действующим посредством датчиков, расположенных по бокам.
Эта книга посвящена современному городу и вдохновлена им. Под общей обложкой собрана богатая мозаика исследовательских подходов и сюжетов, пытающихся ухватить изменчивость, множественность и неоднозначность городской жизни. Это разнообразие объединяет микроурбанизм – подход, предлагающий «близкий взгляд» на город: возможность разглядеть его через мелочи и детали. С их помощью раскрывается насыщенная повседневность города и привлекается внимание к его главным действующим лицам – обывателям, которые своими повседневными действиями, чувствами, настроением создают город, его значимые места и маршруты.
Пища всегда была нашей естественной и неизбежной потребностью, но отношение к ней менялось с изменением социальных условий. Красноречивым свидетельством этого является тот огромный интерес к разнообразным продуктам питания, к их природе и свойствам, который проявляет сегодня каждый из нас. Только, достигнув высокого уровня жизни и культуры, человек, свободный от проблемы — где и как добыть пищу, имеет возможность выбирать из огромного ассортимента высококачественных продуктов то, что отвечает его вкусу, что полезнее и нужнее ему, и не только выбирать, но и руководить своим питанием, строить его сообразно требованиям науки о питании и запросам собственного организма.
Курс по скорочтению рассчитан на четыре недели. Имея дело с чтением, наиболее важным является наслаждение им. Не важно, что вы читаете: техническую литературу, детские книжки, романы или статьи в журналах, наслаждение – самый важный компонент эффективного чтения. Расслабьтесь, позвольте интересу завладеть вами... .
В работе проанализированы малоисследованные в нашей литературе социально-культурные концепции выдающегося немецкого философа, получившие названия «радикализации критического самосознания индивида», «просвещенной общественности», «коммуникативной радициональности», а также «теоретиколингвистическая» и «психоаналитическая» модели. Автором показано, что основной смысл социокультурных концепций Ю. Хабермаса состоит не только в критико-рефлексивном, но и конструктивном отношении к социальной реальности, развивающем просветительские традиции незавершенного проекта модерна.
Пражская весна – процесс демократизации общественной и политической жизни в Чехословакии – был с энтузиазмом поддержан большинством населения Чехословацкой социалистической республики. 21 августа этот процесс был прерван вторжением в ЧССР войск пяти стран Варшавского договора – СССР, ГДР, Польши, Румынии и Венгрии. В советских средствах массовой информации вторжение преподносилось как акт «братской помощи» народам Чехословакии, единодушно одобряемый всем советским народом. Чешский журналист Йозеф Паздерка поставил своей целью выяснить, как в действительности воспринимались в СССР события августа 1968-го.
Книга посвящена первой успешной вооруженной революции в Латинской Америке после кубинской – Сандинистской революции в Никарагуа, победившей в июле 1979 года.В книге дан краткий очерк истории Никарагуа, подробно описана борьба генерала Аугусто Сандино против американской оккупации в 1927–1933 годах. Анализируется военная и экономическая политика диктатуры клана Сомосы (1936–1979 годы), позволившая ей так долго и эффективно подавлять народное недовольство. Особое внимание уделяется роли США в укреплении режима Сомосы, а также истории Сандинистского фронта национального освобождения (СФНО) – той силы, которая в итоге смогла победоносно завершить революцию.
Книга стала итогом ряда междисциплинарных исследований, объединенных концепцией «собственной логики городов», которая предлагает альтернативу устоявшейся традиции рассматривать город преимущественно как зеркало социальных процессов. «Собственная логика городов» – это подход, демонстрирующий, как возможно сфокусироваться на своеобразии и гетерогенности отдельных городов, для того чтобы устанавливать специфические закономерности, связанные с отличиями одного города от другого, опираясь на собственную «логику» каждого из них.
Город-сад – романтизированная картина западного образа жизни в пригородных поселках с живописными улочками и рядами утопающих в зелени коттеджей с ухоженными фасадами, рядом с полями и заливными лугами. На фоне советской действительности – бараков или двухэтажных деревянных полусгнивших построек 1930-х годов, хрущевских монотонных индустриально-панельных пятиэтажек 1950–1960-х годов – этот образ, почти запретный в советский период, будил фантазию и порождал мечты. Почему в СССР с началом индустриализации столь популярная до этого идея города-сада была официально отвергнута? Почему пришедшая ей на смену доктрина советского рабочего поселка практически оказалась воплощенной в вид барачных коммуналок для 85 % населения, точно таких же коммуналок в двухэтажных деревянных домах для 10–12 % руководящих работников среднего уровня, трудившихся на градообразующих предприятиях, крохотных обособленных коттеджных поселочков, охраняемых НКВД, для узкого круга партийно-советской элиты? Почему советская градостроительная политика, вместо того чтобы обеспечивать комфорт повседневной жизни строителей коммунизма, использовалась как средство компактного расселения трудо-бытовых коллективов? А жилище оказалось превращенным в инструмент управления людьми – в рычаг установления репрессивного социального и политического порядка? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в этой книге.
Перед читателем одна из классических работ Д. Харви, авторитетнейшего англо-американского географа, одного из основоположников «радикальной географии», лауреата Премии Вотрена Люда (1995), которую считают Нобелевской премией по географии. Книга представляет собой редкий пример не просто экономического, но политэкономического исследования оснований и особенностей городского развития. И хотя автор опирается на анализ процессов, имевших место в США и Западной Европе в 1960–1970-х годах XX века, его наблюдения полувековой давности более чем актуальны для ситуации сегодняшней России.
Работа Марка Оже принадлежит к известной в социальной философии и антропологии традиции, посвященной поиску взаимосвязей между физическим, символическим и социальным пространствами. Автор пытается переосмыслить ее в контексте не просто вызовов XX века, но эпохи, которую он именует «гипермодерном». Гипермодерн для Оже характеризуется чрезмерной избыточностью времени и пространств и особыми коллизиями личности, переживающей серьезные трансформации. Поднимаемые автором вопросы не только остроактуальны, но и способны обнажить новые пласты смыслов – интуитивно знакомые, но давно не замечаемые, позволяющие лучше понять стремительно меняющийся мир гипермодерна.