Сети города. Люди. Технологии. Власти - [146]
В рамках опроса мы просили респондентов оценить от –3 до +3 противоречащие друг другу высказывания: (1) «Когда я использую Ingress, я утыкаюсь в мобильный телефон и перестаю замечать, что происходит вокруг меня» и (2) «Когда я использую Ingress, я все время осматриваюсь и начинаю замечать вокруг меня все больше и больше деталей». В результате респонденты не стали относить опыт игры только к одному из полюсов. В среднем они оценили оба утверждения на уровне 0 – «Затрудняюсь ответить». Если обратиться к совместному распределению этих двух переменных, то станет заметно, что существует, грубо говоря, три варианта выхода из этого парадокса. Первый – (0, 0) затрудниться ответить и оставить обе опции сосуществовать. Второй (–3, +3) – сказать, что игра – это в первую очередь перемещение по городу и изучение его особенностей. Третий (+3, –3) – сделать акцент исключительно на опыте переживания того, что происходит на экране. Так или иначе, экран заслоняет город, а город отвлекает от экрана мобильного телефона.
В опросе мы предлагали респондентам выбрать вариант соотношения между совершением игровых действий и передвижением по городу. В итоге мы выяснили, что ценность перемещения сама по себе в рамках игры довольно высокая – около 68 % респондентов отмечают важность задачи перемещения так таковой. Другое дело, что для большинства (59 %) эти перемещения в большей степени сопряжены с игровыми задачами, в то время как лишь для 9 % это больше медитативное путешествие. Для другой существенной категории игроков (29 %) основная задача сводится к совершению наиболее эффективных действий при минимальных усилиях и затратах.
Следующий вопрос был направлен на изучение соотношения случайных и запланированных маршрутов во время игры. Респондентов спрашивали, как они предпочитают организовывать свое перемещение по городу в рамках Ingress: открывая приложение на месте, решать, куда идти, или заранее планировать маршрут перемещения. Выяснилось, что 65 % игроков предпочитают планировать свой маршрут заранее, и соответственно лишь 35 % придерживаются стратегии случайности и сиюминутности. Таким образом, стратегия передвижения по городу, которая может быть соотнесена с практикой дрейфа, – это выбор меньшинства игроков, хотя такая опция остается.
Большинство игроков (60 %) довольствуется одними и теми же задачами в рамках игры в виде контроля над конкретным районом с близко расположенными порталами, другая часть (30 %) в большей степени сосредоточена на путешествии и знакомстве с новыми местами.
Что тебе больше всего нравится в игре?
Изучение новых районов, городов. Без игры я намного меньше городов бы посетил. «Командировки». Обычно на выходные куда-нибудь уехать. А летать: летал только в Улан-Удэ, это, конечно, было не по игре, но и там я играл. Последнее я ездил в Нижний Новгород. С ночевкой. Как раз надо было добивать 15 уровень. За то, что посещаешь уникальные порталы, тебе дают медальку Explorer.
А сколько всего уникальных порталов ты посетил?
Это можно посмотреть в профиле агента. Соответственно, мне до 15 уровня надо было собрать 10 000 порталов. В принципе, я знаю в Москве где-то 6 человек, у которых есть 10 000 уникальных порталов. У меня сейчас 10 412. Для этого ездил в Полоцк, Витебск и Смоленск. Это была туристическая поездка, плюс поиграть. Посмотреть города в первую очередь. Я встретился с местными в Витебске на месте, а в Полоцке заранее, за день, договорился с девушкой. Девушка купила нам белорусскую симку, и мы ходили вместе играли. Конечно, мне нравятся и знакомства с новыми игроками. Почти постоянно. Для меня это лично очень важный компонент.
(м., 26 лет, фракция Enlightened, играет 18 месяцев)
Так или иначе, континуум между двумя модальностями – DOOM и M. Y. S.T – сохраняется. Некоторые игроки выбирают более конкретные задачи: где побывать, что сделать, чего добиться, – реализация которых позволяет явным образом конвертировать усилия в игровые достижения. Другие, напротив, ставят свою задачу очень неявно, предпочитают использовать мобильное приложение как предлог для путешествий и знакомства с новыми местами, пускай это и не приносит очевидных «выигрышей».
А как ты начинаешь играть? Ты начинаешь от дома или откуда? Это зависит от задачи?
Частично от настроения. Те, кто играют в Ingress, делятся на две категории: есть люди, которые очень сильно обращают внимание на красоту, на статистику, у нас есть медальки за пройденные км, и очень многие у меня знакомые готовы приложить много усилий, чтобы взять медальку. Мне такой подход не очень нравится. У меня больше интерес пойти туда, где я еще не была. Стандартно получается, что срываешься на свою ферму, либо едешь ломать ферму противника. А там уже идешь дальше смотришь.
(ж., 27 лет, фракция Enlightened (ранее – Resistance), играет 13 месяцев)
Таким образом, создатели игры, которые декларировали задачу стимулировать внимание горожан к городским деталям, скорее добились большего перемещения игроков по городу. Однако у нас остается несколько аргументов в пользу освобождающей силы приложения. Во-первых, по де Серто, актуализация пространства города уже может считаться самостоятельным достижением. Во-вторых, треть игроков, так или иначе, избирает стратегии использования приложения, которые близки к ситуационистским. В-третьих, само городское место в геолокационной игре может стать не только контекстом экранных отношений, но и их продуктом. В этом случае место так таковое возникает лишь благодаря работе с виртуальной визуализацией.
Эта книга посвящена современному городу и вдохновлена им. Под общей обложкой собрана богатая мозаика исследовательских подходов и сюжетов, пытающихся ухватить изменчивость, множественность и неоднозначность городской жизни. Это разнообразие объединяет микроурбанизм – подход, предлагающий «близкий взгляд» на город: возможность разглядеть его через мелочи и детали. С их помощью раскрывается насыщенная повседневность города и привлекается внимание к его главным действующим лицам – обывателям, которые своими повседневными действиями, чувствами, настроением создают город, его значимые места и маршруты.
В работе проанализированы малоисследованные в нашей литературе социально-культурные концепции выдающегося немецкого философа, получившие названия «радикализации критического самосознания индивида», «просвещенной общественности», «коммуникативной радициональности», а также «теоретиколингвистическая» и «психоаналитическая» модели. Автором показано, что основной смысл социокультурных концепций Ю. Хабермаса состоит не только в критико-рефлексивном, но и конструктивном отношении к социальной реальности, развивающем просветительские традиции незавершенного проекта модерна.
История нашего вида сложилась бы совсем по другому, если бы не счастливая генетическая мутация, которая позволила нашим организмам расщеплять алкоголь. С тех пор человек не расстается с бутылкой — тысячелетиями выпивка дарила людям радость и утешение, помогала разговаривать с богами и создавать культуру. «Краткая история пьянства» — это история давнего романа Homo sapiens с алкоголем. В каждой эпохе — от каменного века до времен сухого закона — мы найдем ответы на конкретные вопросы: что пили? сколько? кто и в каком составе? А главное — зачем и по какому поводу? Попутно мы познакомимся с шаманами неолита, превратившими спиртное в канал общения с предками, поприсутствуем на пирах древних греков и римлян и выясним, чем настоящие салуны Дикого Запада отличались от голливудских. Это история человечества в его самом счастливом состоянии — навеселе.
Монография, подготовленная в первой половине 1940-х годов известным советским историком Н. А. Воскресенским (1889–1948), публикуется впервые. В ней описаны все стадии законотворческого процесса в России первой четверти XVIII века. Подробно рассмотрены вопросы о субъекте законодательной инициативы, о круге должностных лиц и органов власти, привлекавшихся к выработке законопроектов, о масштабе и характере использования в законотворческой деятельности актов иностранного законодательства, о законосовещательной деятельности Правительствующего Сената.
Пражская весна – процесс демократизации общественной и политической жизни в Чехословакии – был с энтузиазмом поддержан большинством населения Чехословацкой социалистической республики. 21 августа этот процесс был прерван вторжением в ЧССР войск пяти стран Варшавского договора – СССР, ГДР, Польши, Румынии и Венгрии. В советских средствах массовой информации вторжение преподносилось как акт «братской помощи» народам Чехословакии, единодушно одобряемый всем советским народом. Чешский журналист Йозеф Паздерка поставил своей целью выяснить, как в действительности воспринимались в СССР события августа 1968-го.
Книга посвящена первой успешной вооруженной революции в Латинской Америке после кубинской – Сандинистской революции в Никарагуа, победившей в июле 1979 года.В книге дан краткий очерк истории Никарагуа, подробно описана борьба генерала Аугусто Сандино против американской оккупации в 1927–1933 годах. Анализируется военная и экономическая политика диктатуры клана Сомосы (1936–1979 годы), позволившая ей так долго и эффективно подавлять народное недовольство. Особое внимание уделяется роли США в укреплении режима Сомосы, а также истории Сандинистского фронта национального освобождения (СФНО) – той силы, которая в итоге смогла победоносно завершить революцию.
Книга стала итогом ряда междисциплинарных исследований, объединенных концепцией «собственной логики городов», которая предлагает альтернативу устоявшейся традиции рассматривать город преимущественно как зеркало социальных процессов. «Собственная логика городов» – это подход, демонстрирующий, как возможно сфокусироваться на своеобразии и гетерогенности отдельных городов, для того чтобы устанавливать специфические закономерности, связанные с отличиями одного города от другого, опираясь на собственную «логику» каждого из них.
Город-сад – романтизированная картина западного образа жизни в пригородных поселках с живописными улочками и рядами утопающих в зелени коттеджей с ухоженными фасадами, рядом с полями и заливными лугами. На фоне советской действительности – бараков или двухэтажных деревянных полусгнивших построек 1930-х годов, хрущевских монотонных индустриально-панельных пятиэтажек 1950–1960-х годов – этот образ, почти запретный в советский период, будил фантазию и порождал мечты. Почему в СССР с началом индустриализации столь популярная до этого идея города-сада была официально отвергнута? Почему пришедшая ей на смену доктрина советского рабочего поселка практически оказалась воплощенной в вид барачных коммуналок для 85 % населения, точно таких же коммуналок в двухэтажных деревянных домах для 10–12 % руководящих работников среднего уровня, трудившихся на градообразующих предприятиях, крохотных обособленных коттеджных поселочков, охраняемых НКВД, для узкого круга партийно-советской элиты? Почему советская градостроительная политика, вместо того чтобы обеспечивать комфорт повседневной жизни строителей коммунизма, использовалась как средство компактного расселения трудо-бытовых коллективов? А жилище оказалось превращенным в инструмент управления людьми – в рычаг установления репрессивного социального и политического порядка? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в этой книге.
Перед читателем одна из классических работ Д. Харви, авторитетнейшего англо-американского географа, одного из основоположников «радикальной географии», лауреата Премии Вотрена Люда (1995), которую считают Нобелевской премией по географии. Книга представляет собой редкий пример не просто экономического, но политэкономического исследования оснований и особенностей городского развития. И хотя автор опирается на анализ процессов, имевших место в США и Западной Европе в 1960–1970-х годах XX века, его наблюдения полувековой давности более чем актуальны для ситуации сегодняшней России.
Работа Марка Оже принадлежит к известной в социальной философии и антропологии традиции, посвященной поиску взаимосвязей между физическим, символическим и социальным пространствами. Автор пытается переосмыслить ее в контексте не просто вызовов XX века, но эпохи, которую он именует «гипермодерном». Гипермодерн для Оже характеризуется чрезмерной избыточностью времени и пространств и особыми коллизиями личности, переживающей серьезные трансформации. Поднимаемые автором вопросы не только остроактуальны, но и способны обнажить новые пласты смыслов – интуитивно знакомые, но давно не замечаемые, позволяющие лучше понять стремительно меняющийся мир гипермодерна.