Сестры - [23]

– Соколов, мы тебя внимательно слушаем.

Сашка вопросительно посмотрел на Женьку. «Реши последнюю матрицу», – зашептал Женька.

Сашка, посмотрев на доску, устно стал диктовать решение. Софья Марковна быстро записывала его ответ на доске.

– Цены бы тебе не было, Соколов, если бы ты хоть чуть – чуть напрягся.

– А зачем, Софья Марковна?

Вербицкая недоуменно пожала плечами. Соколов ей нравился, она любила студентов, так сказать, с «божьей искрой», а этот парень был явно талантлив. «Впрочем, если он и дальше будет тратить все свое время на девочек, к пятому курсу едва доползет».

Глава 8

1978 г. Куйбышев

– Ха-ха три раза! Ничего ты не поняла, курица! «Я б в инженерши пошла, пусть меня научат!» – насмешливо пропел Славка. Он гордился тем, что на экзамене по физике обошел Ляльку на целый балл. Лялька молча смотрела на Славку и не узнавала своего приятеля. Откуда это самодовольство? Оба они понимали, что Лялька знала физику лучше, чем он, просто препод был мужской особью с непомерным гонором и ни одной девчонке не поставил «отлично» из принципа.

– Ты что разошелся, как боевой петух перед схваткой? Хорошо, пусть ты лучший, только успокойся.

На самом деле Ляльке было глубоко наплевать и на физику, и на остальные предметы тоже. У Ляльки случилась любовь. Еще по осени. Странное, почти невесомое состояние души, когда себя перестаешь ощущать самостоятельной единицей, а думаешь только про двоих сразу. Он и я. Он и опять я, только уже ближе друг к другу. Он и я, только, страшно подумать, обнимает и потом… Про это «потом» Лялька старалась не думать. Хотя оно уже случилось. Самое стыдное, что ей не стыдно. Не стыдно было лежать на широкой кровати в чужой спальне, обнаженной и глупо улыбающейся. Не стыдно, что по телу бегали противные мурашки: в квартире было прохладно из – за вовремя не включенного городскими службами отопления. А он смеялся над ее мерзлявостью и укрывал своим телом, чтобы она согрелась. Тогда она поняла выражение «согрет любовью». Это, оказывается, на самом деле, один отдает тепло другому. Вот такая физика.

– Ты меня совсем не слушаешь. Да что с тобой?! Ты в колхоз едешь, нет?

– Нет не еду. Меня освободили.

– Это за что же?

– Не за что, а почему. Потому, что!

Лялька не могла ему рассказать, кто ей сделал освобождение от колхозной повинности. Он и не догадывался, что уже давно, еще с октября месяца, переведен на «надцатое» место в Лялькиной жизни. А с первого и до «надцатого» все места прочно заняты одним человеком, Лялькиным же-ни-хом. Мама ее жениха, а ей очень нравилось слово «жених», помогла получить нужную справку.

С Валерой они познакомились на улице. Лялька, пытаясь найти убежище от дождя, а зонт она благополучно забыла дома, бежала, почти не глядя под ноги. Налетев на препятствие лбом, она притормозила. Ее лоб упирался во что – то твердое, пахнущее мужским одеколоном. Ей так понравился запах, что она шумно «втянула» его носом и только тогда подняла голову. На нее смотрели насмешливые синие глаза. Это было единственная красота, которая досталась ему от природы. Остальные черты лица пугали своей неправильностью. Широкий нос, больше похожий на картошину, «брежневские» брови и кожа, покоцанная перенесенной в детстве ветрянкой.

– Пустите, – Лялька попыталась отодвинуться на безопасное расстояние.

– Да ради бога, – убрал он руки с ее плеч. На самом деле, было очевидно, что он просто пытался удержать ее от падения назад.

– Не приставайте ко мне, а то закричу.

Он посмотрел на нее с опасливым недоумением и сделал шаг назад. И тут произошло невероятное. Его нога, попав в ямку в асфальте, странно вывернулась, и, прежде, чем упасть, Лялька увидела перед собой поочередно его растерянные глаза, потом руки, взметнувшиеся в судорожном движении и согнутые коленки. Пытаясь удержать равновесие, он успел «сделать» ей классическую подсечку, какие получаются только у футболистов на мокрой траве поля. Сидя в грязной луже, они хохотали над собой и над прохожими, которые при виде барахтающейся в скользкой жиже парочки, думали невесть что. Потом они долго сушили свою одежду утюгом, предварительно выполоскав ее в тазике с холодной водой. Утюг был в квартире его бабушки, куда он привел ее, уже не сопротивлявшуюся обстоятельствам и судьбе. Он уже не казался страшным, старым и приставучим. Он стал лучшим из лучших и всех остальных. Славки, Юрки и Сережки, которые пытались ее «завлечь» кто, чем мог, теперь казались скучными и пошлыми.

Они «переспали» в первый же день. Лялька, думая, что стала женщиной, попробовала проявить «взрослость». Голосом девицы, сделавшей подарок своему возлюбленному, она томно прошептала ему в ухо: «Мне было хорошо с тобой, милый». Эту фразу она перевела с французского в фильма, который они смотрели в квартире Ольги Чуйкиной по устройству, которое называлось «видеомагнитофон». Его привезли Ольгины родители из – за границы. Валера приподнялся на локте, коротко глянул на ее раскрасневшееся личико и ласково ответил: «Мне тоже, малышка». Это тоже была фраза из того же фильма, но «повзрослевшая» Лялька не заметила подвоха в его словах. Только позже, уже после того, как он сделал ей предложение, он признался ей, что не трогал ее все это время, берег для себя же, для первой, по настоящему брачной, ночи. Стыд, охвативший Ляльку, был причиной их первой серьезной ссоры. Дома, поразмыслив хорошенько, она поняла и приняла его право решать, когда им стать по – настоящему мужем и женой.