Сестра Моника - [28]
Аврелия поцеловала Люцилию в губы, сняла с нее нагрудную косынку, поцеловала ее в левую грудь, а затем продолжала:
Продекламировав все это с выражением и большим чувством, Аврелия протянула Клементине руку, ту самую, которая только что ее наказывала, и Клементина ее поцеловала... Люцилия Воланж села за рояль и принялась напевать, импровизируя:
Аврелия тихонько к ней подошла, наклонилась, запустила ей руку под одежду, задрала до пояса юбку, раздвинула ей ноги и, рассматривая самые сокровенные прелести, не обнаружила на выступающих, роскошных багровых губах сладострастия нежной наивной Воланж никакой Венеры, стыдливо скрывающей то, что можно скрыть, но обнаружила целомудренную Диану, естественно открывающую то, что природа предпочла не скрывать.
Люцилия раздвинула ноги еще шире и спросила, смеясь: «Ну, кто я?» и выдернула платье из рук Аврелии.
— Ты ангел! — воскликнула в восхищении Аврелия. — Диана! Открытая тайна природы! — и поцеловала ее в губы.
Люцилия засмеялась, отодвинула Аврелию и запела, и заиграла:
Мы все смеялись, Аврелия подвела меня к Люцилии и раздела.
— А что ты думаешь об этом женском амуре? -шаловливо спросила она Люцилию и вложила мой член в ее нежные руки, кивком попросив Клементину оставить нас.
Люцилия покраснела и принялась так возбуждающе ласкать мой член, что он прорвался и пролил бальзам ей на линии жизни.
— На, та petite; que vous êtes belle![191] Настоящий Кеней, Аврелия, маленький балагур!..
— Пускай он тебя откроет... Попробуй! Твоему жениху еще останется...
— Venez, mon enfant![192] — воскликнула Люцилия, подняла юбки и исподнее и легла, раздвинув ноги, на кушетку Я, опьяненный видом прелестей, подобных которым я еще никогда не видел, сорвал с себя платье и бросился на нее будто Геркулес...
... Неудержимо проник я внутрь, боль причинял я семнадцатилетней Воланж[193]; кровь, алая кровь текла на алтарь любви; но... удовлетворения я ей не смог доставить...
Вскоре я утомился и в измождении упал рядом с могучей воительницей на кушетку...
Аврелия сняла юбки, подоткнула за корсет исподнее; и не успел я упасть в забытьи, как она бросилась к Люцилии, и обе принялись так яростно пальцами играть друг с другом, что их бедра колебались, словно пальмы в Мемфисе, словно волны океана, когда Борей[194] бросает их друг на друга...
— Боль усиливает наслаждение, — начала Аврелия, не отрываясь от работы, — а чувство неудовольствия преумножает вялость и досаду, вредит сладострастному уничтожению...
— Пускай во всем чувственном, что ты делаешь, — (здесь Люцилия так высоко подняла левое бедро, что взору открылся пылающий вход страстей; с грациозным благородством раздвинула и снова стиснула в пифийском исступлении бедра; так вдохновенно закатывала она блестевшие глаза, так прекрасно вздымалась ее белоснежная грудь; и громкие вздохи так сладострастно вырывались из ее прелестных уст — что у меня аж потемнело в глазах и я... лишь слышал, что говорила Аврелия ), — дорогая Воланж, или что захочешь предпринять, во всем, что выпадет на твою долю, тебя сопровождает моральное достоинство, моральная грация... В удовлетворении чувственных порывов человек часто оказывается наравне с животными; его гордое самомнение нередко находит смешным и вредным то, что дала ему жизнь, и отодвигает от себя, таким образом, некоторые заботы и жестокие удары. Добродетели не нужен стыд, и застенчивость есть не что иное, как последний покров красоты.
Тут они одновременно кончили, Аврелия тихо вздохнула и продолжила:
— Власть красоты труднее преодолеть, чем силу добродетели... И все же обе они — единое целое; их обеих губит ядовитое дыхание зависти; и над обеими вершит суд неумолимая смерть...
Тут они как были, наполовину нагие, сели на кушетку:
— Существует красота женской души, ею следует наслаждаться лишь нравственно и лишь с помощью платонических идей. Есть природная красота тела, которая сама призывает к наслаждению, но одновременно позволяет себе считать преступлением против благосклонной природы, если ее ценят меньше, нежели огонь или мускатный виноград. Конечно, это преступление! И красота души, и красота тела подвержены увяданию и смерти — так отчего же ими не наслаждаться, отчего же к ним не приобщиться?
В книгу великого немецкого писателя вошли произведения, не издававшиеся уже много десятилетий. Большая часть произведений из книг «Фантазии в манере Калло», «Ночные рассказы», «Серапионовы братья» переведены заново.
Роман «Серапионовы братья» знаменитого немецкого писателя-романтика Э.Т.А. Гофмана (1776–1822) — цикл повествований, объединенный обрамляющей историей молодых литераторов — Серапионовых братьев. Невероятные события, вампиры, некроманты, загадочные красавицы оживают на страницах книги, которая вот уже более 70-и лет полностью не издавалась в русском переводе.Г-н Дапсуль фон Цабельтау богат одними возвышенными знаниями об оккультных предметах, хозяйством его не без успеха занимается дочь, фрейлейн Аннхен.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В романе "Эликсиры сатаны" (1815-1816) действительность представлена автором как стихия тёмных, сверхъестественных сил. Повествование, ведущееся от имени брата Медарда, монаха, позволяет последовать по монастырским переходам и кельям, а затем по пестрому миру и испытать все, что перенес монах в жизни страшного, наводящего ужас, безумного и смехотворного… Эта книга являет удивительный по своей глубине анализ деятельности человеческого подсознания.
Увлеченный музыкой герой-повествователь знакомится со страстно влюбленным в музыкальное искусство знатоком.
Герой этой сказки Перегринус Тис, сын богатого франкфуртского торговца, решительно не желает «чем-то сделаться» и занять подобающее ему место в обществе. «Большие денежные мешки и счетные книги» смолоду внушают ему отвращение. Он живет во власти своих грез и фантазий и увлекается только тем, что затрагивает его внутренний мир, его душу. Но как ни бежит Перегринус Тис от действительной жизни, она властно заявляет о себе, когда его неожиданно берут под арест, хотя он не знает за собой никакой вины. А вины и не надо: тайному советнику Кнаррпанти, который требовал ареста Перегринуса, важно прежде всего «найти злодея, а злодеяние уж само собой обнаружится».
Роман «Над Неманом» выдающейся польской писательницы Элизы Ожешко (1841–1910) — великолепный гимн труду. Он весь пронизан глубокой мыслью, что самые лучшие человеческие качества — любовь, дружба, умение понимать и беречь природу, любить родину — даны только людям труда. Глубокая вера писательницы в благотворное влияние человеческого труда подчеркивается и судьбами героев романа. Выросшая в помещичьем доме Юстына Ожельская отказывается от брака по расчету и уходит к любимому — в мужицкую хату. Ее тетка Марта, которая много лет назад не нашла в себе подобной решимости, горько сожалеет в старости о своей ошибке…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Цикл «Маленькие рассказы» был опубликован в 1946 г. в книге «Басни и маленькие рассказы», подготовленной к изданию Мирославом Галиком (издательство Франтишека Борового). В основу книги легла папка под приведенным выше названием, в которой находились газетные вырезки и рукописи. Папка эта была найдена в личном архиве писателя. Нетрудно заметить, что в этих рассказах-миниатюрах Чапек поднимает многие серьезные, злободневные вопросы, волновавшие чешскую общественность во второй половине 30-х годов, накануне фашистской оккупации Чехословакии.
Настоящий том «Библиотеки литературы США» посвящен творчеству Стивена Крейна (1871–1900) и Фрэнка Норриса (1871–1902), писавших на рубеже XIX и XX веков. Проложив в американской прозе путь натурализму, они остались в истории литературы США крупнейшими представителями этого направления. Стивен Крейн представлен романом «Алый знак доблести» (1895), Фрэнк Норрис — романом «Спрут» (1901).
В настоящем сборнике прозы Михая Бабича (1883—1941), классика венгерской литературы, поэта и прозаика, представлены повести и рассказы — увлекательное чтение для любителей сложной психологической прозы, поклонников фантастики и забавного юмора.
Чарлз Брокден Браун (1771-1810) – «отец» американского романа, первый серьезный прозаик Нового Света, журналист, критик, основавший журналы «Monthly Magazine», «Literary Magazine», «American Review», автор шести романов, лучшим из которых считается «Эдгар Хантли, или Мемуары сомнамбулы» («Edgar Huntly; or, Memoirs of a Sleepwalker», 1799). Детективный по сюжету, он построен как тонкий психологический этюд с нагнетанием ужаса посредством череды таинственных трагических событий, органично вплетенных в реалии современной автору Америки.
«Мать и сын» — исповедальный и парадоксальный роман знаменитого голландского писателя Герарда Реве (1923–2006), известного российским читателям по книгам «Милые мальчики» и «По дороге к концу». Мать — это святая Дева Мария, а сын — сам Реве. Писатель рассказывает о своем зародившемся в юности интересе к католической церкви и, в конечном итоге, о принятии крещения. По словам Реве, такой исход был неизбежен, хотя и шел вразрез с коммунистическим воспитанием и его открытой гомосексуальностью. Единственным препятствием, которое Реве пришлось преодолеть для того, чтобы быть принятым в лоно церкви, являлось его отвращение к католикам.
От издателя Книги Витткоп поражают смертельным великолепием стиля. «Некрофил» — ослепительная повесть о невозможной любви — нисколько не утратил своей взрывной силы.Le TempsПроза Витткоп сродни кинематографу. Между короткими, искусно смонтированными сценами зияют пробелы, подобные темным ущельям.Die ZeitГабриэль Витткоп принадлежит к числу писателей, которые больше всего любят повороты, изгибы и лабиринты. Но ей всегда удавалось дойти до самого конца.Lire.
«Дом Аниты» — эротический роман о Холокосте. Эту книгу написал в Нью-Йорке на английском языке родившийся в Ленинграде художник Борис Лурье (1924–2008). 5 лет он провел в нацистских концлагерях, в том числе в Бухенвальде. Почти вся его семья погибла. Борис Лурье чудом уцелел и уехал в США. Роман о сексуальном концлагере в центре Нью-Йорка был опубликован в 2010 году, после смерти автора. Дом Аниты — сексуальный концлагерь в центре Нью-Йорка. Рабы угождают госпожам, выполняя их прихоти. Здесь же обитают призраки убитых евреев.
Без малого 20 лет Диана Кочубей де Богарнэ (1918–1989), дочь князя Евгения Кочубея, была спутницей Жоржа Батая. Она опубликовала лишь одну книгу «Ангелы с плетками» (1955). В этом «порочном» романе, который вышел в знаменитом издательстве Olympia Press и был запрещен цензурой, слышны отголоски текстов Батая. Июнь 1866 года. Юная Виктория приветствует Кеннета и Анджелу — родственников, которые возвращаются в Англию после долгого пребывания в Индии. Никто в усадьбе не подозревает, что новые друзья, которых девочка боготворит, решили открыть ей тайны любовных наслаждений.