Сестра мисс Ладингтон - [48]

Пол молча сжал руку тети. Самая дорогая, самая любимая женщина на свете покинула его, и он даже не знал, где ее теперь можно найти. И в то же время трудно было сказать, что преобладало в тот момент, когда он от неожиданности лишился дара речи, в его чувствах — ликование или же отчаяние.

Конечно, он отметил ее признание в обмане, в том, что она обвела их вокруг пальца. Но что произвело на него особое впечатление и полностью завладело его сознанием, так это страстное признание в любви к нему. Да, именно эта часть письма казалась ему наиболее важной. Накануне ночью, после отказа Иды стать когда-либо его женой, он пережил многое и был готов подчинить свою земную любовь духовному обожанию. В результате внезапное открытие, что его любимая состоит до последнего атома из тех же земных материалов, что и он сам, и любит его с не меньшей страстью, чем он ее, — это открытие повергло Пола в состояние пьянящего счастья. Он чувствовал себя вторым Пигмалионом, чья статуя превратилась в живую женщину и обрела душу. Только теперь в первый раз ему стало достаточно ясным, насколько его сердце не хочет довольствоваться возвышенной духовной любовью. Пол даже не мог понять, как это он так долго мог находить удовлетворение в неопределенных и туманных чувствах и в логических конструкциях, которыми пытался тогда себя успокаивать. И вот теперь, отдавая отчет в своем отступничестве, он должен был признать, что любит не Иду Ладингтон, а живую Иду Слэйтер.

Оставившая дом и отправившаяся в добровольное изгнание девушка не имела ни малейшего понятия о том, что за радостный прием ожидал бы ее в том случае, если бы некое внутреннее озарение побудило ее повернуть назад с полдороги и вернуться в ту самую комнату, которую она оставила несколькими часами раньше.

Часто раскаяние настолько прекрасно, что оттесняет на задний план муки от содеянных ошибок. Нечто подобное произошло и с Идой. Ее раскаяние было как черный бесплодный ствол, внезапно покрывшийся пышными цветами с удивительным ароматом.

А те двое, от которых она ожидала, что они отвернутся от нее с отвращением, когда узнают всю правду, удивлялись теперь, прочитав ее письма, тому благородству, которое побудило ее отказаться от обмана как раз в тот момент, когда ее роль завершалась самым блестящим образом. В результате ее признание произвело большее впечатление, чем все предыдущее общение с нею. Действие посланий усиливалось тем, что написаны они были в результате осознания и признания вины. И расположение, которое испытывали к девушке мисс Ладингтон и Пол с самого начала, только усилилось благодаря их оценке благородства Иды, о котором они прежде просто не задумывались.

Сердце Пола сжималось в тоске по любимой, которая в своем самоуничижении удалилась в добровольное изгнание. Эта остро чувствующая и насквозь земная женщина, способная как на прегрешения, так и на благороднейшее самоотречение, заставляла звенеть в его груди те скрытые струны, которые молчали бы при прикосновении чистого серафима, за которого он принимал Иду.

В голове Пола роились многочисленные планы, как отыскать сбежавшую Иду. В конце концов Пол и мисс Ладингтон решили начать с объявлений во всех издававшихся ежедневных газетах Бруклина и Нью-Йорка:

«Иде Сл-р. Все будет забыто и прошено, если ты вернешься. Мы не можем жить без тебя. Будь милосердна и напиши нам по крайней мере.

Мисс Л-н и Пол».

Это объявление должно было появляться в газетах до тех пор, пока его специально не отзовут. Если Ида находилась в одном из этих городов или в их окрестностях, то можно было надеяться, что либо она сама, либо кто-нибудь из ее близких прочитает эти строки.

Прежде чем отдать объявление в газеты, Пол все-таки проехал на Десятую улицу, к дому миссис Легран. Как и следовало ожидать, эта семья уже давно съехала оттуда, дабы избежать разоблачения и дать возможность миссис Легран вновь заняться ее бизнесом где-нибудь в другом месте.

Прошла неделя без каких-либо откликов на данные объявления. Пол проводил время в Бруклине и Нью-Йорке, наугад бродя по различным улицам в надежде на счастливый случай, который мог бы столкнуть его с Идой. Вероятность такой встречи была крайне мала, что понимал и он сам. Было проще выдержать все что угодно, но только не это изматывающее ожидание дома. И когда он, проходив по улицам целый день, возвращался домой, то, по крайней мере, мог заснуть, полумертвый от усталости. Оставайся же он дома, нечего было бы и думать о сне.

Через несколько дней пришел пакет с платьем, в котором Ида ушла из дома. В нем также были шляпа и пальто, но ни одного адресованного им слова. Пол покрыл эти вещи тысячами поцелуев. Тщательное исследование пакета позволило сделать вывод, что он пришел из Бруклина, и можно было заключить, что Ида, должно быть, живет именно в этом городе. Поняв, что она просто не собирается отвечать на их объявление, Пол решил обратиться к одному известному детективу в Нью-Йорке с просьбой энергично взяться за ее поиски, если она сама не даст о себе знать в течение нескольких дней. Если бы только он мог видеть ее время от времени! Он был уверен, что смог бы склонить ее к возвращению.