Сестра милосердия - [6]
— Это че тако?! — даже притопнула сердитая старушка. — Это че же?
— Старуха! Жарь глазунню!
Анна хорошо знала Ханжина, Дитерихса, других генералов — но ни один из них не умел нагнать на себя столько величия и важности после самой блестящей победы. Дед стоял посреди прихожей, как окончательный и полный завоеватель. Чингисхан!
— Не ругайся, старуха!
— Ой, да не ругаюсь я! — мученически стонала та. — Ты погляди-ка, сколь грязищи натащили!
— Старуха! — ревел вполне счастливым голосом. — Я купца привел! — Старушка так и поперхнулась. — А у нас товар!
— А ба! — обомлела баба Нюра, — да ты не спятил ли? — а уже и самой-то весело до озорства.
И даже «товар» с задорным любопытством смотрел на «купца».
Как-то, по осени еще, привез он на телеге кули с картошкой, свеклу, редьку. И перебросились тогда несколькими словами, она пошутила что-то насчет крестьянской жизни — и поди-ка ты! Победила сердце молодца. Краснеет, глаза боится поднять. Конфузится. Так бы и расцеловала этого свежего, как курское яблочко, суженого.
То, что дед собрался делать, называлось «запой». Предварительная выпивка перед помолвкой и свадьбой. Комедия! Анна выросла в богеме, любила атмосферу безалаберности и веселья. И на свалившееся сватовство смотрела как на шутку, на игру.
Она редко бывала в дурном настроении. Все ее радовало! Проснется, увидит солнышко в щелку — так и просияет на встречу языческому божеству! Спаситель заповедал нам любить этот мир! Никакого греха в этом нет. И каждый с удивлением видел в ней эту потаенную радость. Наверное, в этом и крылось ее редкое очарование. И фабричный жених, поначалу смущавшийся, пришел в состояние восторга при виде ответного интереса со стороны «гражданки Тимиревой». То есть так же краснел и смущался, но уже смелее озирался вокруг и даже, кажется, готовился что-то сказать.
Старушка в самое короткое время «сгоношила на стол». Соленье, глазунья и каленые щи. Чем горячей, тем лучше: выпьешь на копейку, а опьянеешь на целковый! Расселись. Налили в мальцевские стаканы «мутненькой». Вот бы удивился Верховный правитель империи, если бы увидел, как его любимая жена хлещет самогон в сомнительной компании! Старый плут хозяин тоже играл взглядом — и выражение лица скабрезное. Но не оскорбляло это Анну! Только подливало масла в огонь! И парень млел, сгорал, как мотылек, в живом пламени ее огненных глаз. И грудь распирало отвагой!
— Ну дак че же? — блестела глазами баба Нюра. — Будем знакомые? — и за каждым словом какой-то потаенный, не вполне приличный смысл. Но прямо никто ничего не говорил — всё еще только лукаво подразумевалось. И разговор зашел о каком-то полене, которое одно в поле не горит, а два — уже костер на всю ночь. Нодья!
— Хоть худой мужичок — а притульишко, за мужика завалюсь и ничего не боюсь! — расписывала прелести супружеской жизни старушка. И Анне Васильевне уже почти верилось, что вот идет за этого молодого, свежего «обрезчика» с омского завода. Не то, чтобы позабыла всю свою прежнюю жизнь, а так… стих игривости напал.
— Ты не гляди! — гудел дед, — что, может, не гренадерского росту — он одной рукой три пуда выжимат.
Силач при этом так разволновался, что только всхлипывал да рывками тянул в себя воздух, и уже озирался в поиске: что бы такое поднять?
— За таким, как за каменной стеной! — лебезила остроносая старушка. — Со спины любая полюбит!
Анну Васильевну хвалить еще не решались. Робели. Благородная…Кто их знает, как там у них.
Хлопнули самогонки — ударило в голову, и еще больше развязались языки. Старушка вскочила, убежала на кухню, а как вернулась, села на другое место — и Анна оказалась рядом с женихом. Его как-то назвали еще в начале застолья: не то Иван Акимыч, не то наоборот.
— А вот вы — сколько пудов? — подступал нареченный вплотную, и глаза горят, как плошки — вот схватит, вскинет под потолок. Анна оглянулась в поисках путей спасения. Старики так и покатились с хохота. А Аким все ближе, и уже руки от азарта потирал. Анна поднялась, встала так, чтоб между нею и Акимом что-нибудь было: стол, старик или табурет.
— Да вы чё засуетились-то? — призвал к порядку дед, — давайте закусывайте! Грибки-то так в рот и просятся!
Разлили по второй.
— Маленькая бутылка попалась — кончилась! — поцеловал ее в донышко старик.
— Ничего! Скоро власть сменится — заживем на всю ивановскую! — пообещал обрезчик плужного завода.
Бабушка делала себе «красненькое» — размешивала в самогонке варенье. У Анны Васильевны почему-то упало настроение — свой стаканчик отодвинула. Это повергло всех в недоумение.
— Дерни, Аня! — прогудел Аким. А хозяин даже пропел что-то вроде: «Выпьем тут, выпьем тут — на том свете не дадут!»
— Ну, а если и дадут, дак выпьем там и выпьем тут! — подхватила старушка, и опять все перечокались, и каждый выцедил свою долю. Мужики крякнули и закусили.
— А вапше-то, может быть! — молвил дед глубокомысленно. Покосился на Акима. — Гляди, ишо губернатором станет!
Аким расплылся в ухмылке.
— Комиссар! — продолжал представление дед, — Послушали бы, как он…
Аким имел силы нахмуриться, толкнул старика коленом.
— Как он говорит иногда! — покрутил дед в воздухе корявыми пальцами. — Заслушаешься!
Cоветский писатель, автор произведений на темы древней и средневековой истории Средней Азии. По национальности татарин. Художественные произведения писал на русском языке, публицистические — на башкирском, русском, татарском, узбекском языках. Окончил педагогическое училище г. Белорецка, работал пастухом, трактористом, слесарем, пекарем, чертежником, художником-оформителем, заведовал клубом, библиотекой, руководил художественной самодеятельностью; преподавал в школе узбекский язык, рисование, черчение. С 1952 — зав.
Впервые в свободном доступе для скачивания настоящая книга правды о Комсомольске от советского писателя-пропагандиста Геннадия Хлебникова. «На пределе»! Документально-художественная повесть о Комсомольске в годы войны.
Италия на рубеже XV–XVI веков. Эпоха Возрождения. Судьба великого флорентийского живописца, скульптора и ученого Леонардо да Винчи была не менее невероятна и загадочна, чем сами произведения и проекты, которые он завещал человечеству. В книге Дмитрия Мережковского делается попытка ответить на некоторые вопросы, связанные с личностью Леонардо. Какую власть над душой художника имела Джоконда? Почему великий Микеланджело так сильно ненавидел автора «Тайной вечери»? Правда ли, что Леонардо был еретиком и безбожником, который посредством математики и черной магии сумел проникнуть в самые сокровенные тайны природы? Целая вереница колоритных исторических персонажей появляется на страницах романа: яростный проповедник Савонарола и распутный римский папа Александр Борджа, мудрый и безжалостный политик Никколо Макиавелли и блистательный французский король Франциск I.
4833 год от Р. Х. С.-Петербург. Перемещение в Прошлое стало обыденным делом. Группа второкурсников направлена в Петербург 1833 года на первую практику. Троицу объединяет тайный заговор. В тот год в непрерывном течении Времени возникла дискретная пауза, в течение которой можно влиять на исторические события и судьбы людей. Она получила название «Файф-о-клок сатаны», или «Дьявольский полдник». Пьеса стала финалистом 9-го Международного конкурса современной драматургии «Время драмы, 2016, лето».
В повести Александры Усовой «Маленький гончар из Афин» рассказывается о жизни рабов и ремесленников в древней Греции в V веке до н. э., незадолго до начала Пелопоннесской войныВ центре повести приключения маленького гончара Архила, его тяжелая жизнь в гончарной мастерской.Наравне с вымышленными героями в повести изображены знаменитые ваятели Фидий, Алкамен и Агоракрит.Повесть заканчивается описанием Олимпийских игр, происходивших в Олимпии.
В том избранных произведений известного датского писателя, лауреата Нобелевской премии 1944 года Йоханнеса В.Йенсена (1873–1850) входит одно из лучших произведений писателя — исторический роман «Падение короля», в котором дана широкая картина жизни средневековой Дании, звучит протест против войны; автор пытается воплотить в романе мечту о сильном и народном характере. В издание включены также рассказы из сборника «Химмерландские истории» — картина нравов и быта датского крестьянства, отдельные мифы — особый философский жанр, созданный писателем. По единодушному мнению исследователей, роман «Падение короля» является одной из вершин национальной литературы Дании. Историческую основу романа «Падение короля» составляют события конца XV — первой половины XVI веков.