Сестра Харуна-ар-Рашида - [53]
— Кто это? — задал он вопрос и похвалил: — Да наградит ее аллах! Хорошо!
— Карнафлэ-Каранфулэ, — проверещал из-за полога шут Хусейн. — Звуки ее голоска-волоска подобны благоуханию гвоздики! Если мой повелитель обнюхает, убедится самолично.
— Карнафлэ, говоришь? — переспросил Харун ар-Рашид. — Прокляни тебя аллах, не припомню…
— Сам аллах не припомнит, мой повелитель! — продолжал дворцовый шут, не выходя из-за полога. — Это новая рабыня. Ну и виноградинка, пальчики оближешь, одно слово — гвоздичка! Будь я побогаче да покрасивей, я б не промахнулся. Подарок первого престолонаследника, да будут дни его веселы и беспечны! Пой, Карнафлэ, пой! Ты правишься халифу, ясная звездочка. И везет же тебе, козочка! Эх, если бы я был на твоем месте! Поменьше бы доставалось мне пинков да затрещин.
Зал наполнился придворными. Увидев улыбку на лице эмира правоверных, они захихикали.
— Я плачу, а бездельники смеются! — вознегодовал шут Хусейн. — Смейтесь, джинны! И я буду смеяться с вами. Шире раскрою пасть. Ха, ха, ха! Погодите! — пригрозил он. — Если захочет аллах, я тоже стану гвоздичкой. Но только не арбузом с толстым пузом, как вы, нет, нет! Я не хочу исчезнуть в ваших прожорливых желудках. Там такая тьма, темнен не придумаешь. Пой, Карнафлэ, пой! Не бойся, журчащая водичка! Аллах оставит меня таким, какой я есть. А вы, арбузы-карапузы, зарубите себе на носу: горе тому, кто попадется мне на язык, Но помните: дважды горе тому, кто не слушал моих побасенок.
Придворные дружно хохотали. Но вот улыбка, кривившая губы халифа, исчезла, и они мгновенно смолкли. А он, почувствовав, как снова наваливаются сомнения и страхи, подал знак рабу ниже склонить опахало. Не нужно, чтобы присутствующие видели выражение его лица. Рабы, те, конечно, не в счет…
— Я рад подарку любимого сына! — проговорил он, облегченно вздохнув за опахалом и тут же опять начиная сердиться. — Где Ибрагим аль-Мосули, да проклянет его аллах?!
— Масрур еще не вернулся, — ответил эмир меджлиса веселья, мучительно думая, что сделать, чтобы не возбуждать гнев повелителя.
— Зовите лучших моих певиц, — распорядился Харун ар-Рашид, — и давайте скорей вина!
Глава XLIV
ВЕСЕЛЬЕ У ХАЛИФА
В замке Вечности насчитывалось две тысячи наложниц и триста певиц, готовых под звуки лютен, ребабов и тамбуринов услаждать эмира правоверных[33]. Для участия в меджлисе веселья были отобраны лучшие из лучших.
По знаку эмира виночерпиев рабы внесли широкий стол, уставленный хрустальными, золотыми и серебряными кубками, филигранными кувшинами, наполненными кутраббульским вином, финиковым и абрикосовым напитками, яблочным сидром, вином из меда и напитком из фруктовой патоки. Веселье началось. Каждый раз, когда слуги наполняли кубки, певицы начинали новую мелодию. Аккомпанировали им знаменитые музыканты Барсума и Абу Закар.
Харун ар-Рашид пил мало.
— Чем сегодня нас порадует Абу Нувас? — спросил он, когда эмир меджлиса веселья по его приказу пригласил стихотворцев войти в зал.
У поэтов всегда имелись в запасе непрочитанные стихотворения. Халиф милостиво выслушал четверостишие Абу Нуваса, поблагодарил его и обратился к Мервану ибн Абу Хафсе. Тот нараспев принялся читать касыду, в которой восхвалялся эмир правоверных, порицались визирь и аль-Аляви.
— Сегодня это не годится! — прервал его грозный окрик. — Абуль Атахия, читай ты! В твоих стихах больше чувства.
— Я? — переспросил поэт. — Но… но мои собратья по перу сочиняют не хуже меня. О эмир правоверных, стихотворные строки — это не ядра катапульты, ими не забросаешь врага. Прав тот, кто сказал: стихи о любви — цветок распутства.
— Истинная поэзия всегда расцветает на ниве разврата! — воскликнул Харун ар-Рашид, оживляясь. — Читай, тебе говорят!
— Ты приказываешь, я повинуюсь. Дай только вспомню… промямлил Абуль Атахия. Был тот редкий случай, когда он опасался читать стихи.
На его счастье, дверь отворилась и в зал вошел Масрур. Внимание Харуна ар-Рашида немедленно обратилось на палача.
— Так это ты, дурной запах из подмышек! — прорычал он. — Где Ибрагим аль-Мосули? Почему я его не вижу? Не сносить тебе головы на плечах!
— Певец возле твоих дверей, мой господин! — с гордостью ответил Масрур. — Я привел его с того края света.
— Ах, привел! — воскликнул халиф, чувствуя, как гнев отступает от него. — Пусть теперь побудет на этом краю. Певицам полезно его присутствие.
Он пригласил вошедшего Ибрагима аль-Мосули садиться и проговорил, обращаясь к нему:
— Мы рады видеть тебя, устаз! Извини, наши удовольствия ценятся выше твоего отдыха.
— Мы все рабы эмира правоверных! — произнес певец с поклоном. — Призывая нас к себе, он оказывает нам милость и честь.
— Послушай новую песню!
Повинуясь халифскому приказу, наставница певиц заглянула за полог и, ласково назвав Карнафлэ золотой птичкой, попросила спеть песню. Предупредительность ее не была излишней: не ровен час, сладкоголосая рабыня станет фавориткой!
— Ах, там Карнафлэ! — удовлетворенно протянул Ибрагим аль-Мосули. — Я счастлив послушать ее в замке Вечности! Редчайший голос. Такого нет ни у одной белой женщины. Я сам его ставил. Слушать Карнафлэ — истинное удовольствие!
В историческом романе «Аль-Амин и аль-Мамун», написанном в 1906 г. известным египетским писателем-просветителем Джирджи Зейданом (1861–1917), изображены события, связанные с борьбой за престол между сыновьями знаменитого халифа Харуна ар-Рашида в IX веке.
Огромное войско под предводительством великого князя Литовского вторгается в Московскую землю. «Мор, глад, чума, война!» – гудит набат. Волею судеб воины и родичи, Пересвет и Ослябя оказываются во враждующих армиях.Дмитрий Донской и Сергий Радонежский, хитроумный Ольгерд и темник Мамай – герои романа, описывающего яркий по накалу страстей и напряженности духовной жизни период русской истории.
Софья Макарова (1834–1887) — русская писательница и педагог, автор нескольких исторических повестей и около тридцати сборников рассказов для детей. Ее роман «Грозная туча» (1886) последний раз был издан в Санкт-Петербурге в 1912 году (7-е издание) к 100-летию Бородинской битвы.Роман посвящен судьбоносным событиям и тяжелым испытаниям, выпавшим на долю России в 1812 году, когда грозной тучей нависла над Отечеством армия Наполеона. Оригинально задуманная и изящно воплощенная автором в образы система героев позволяет читателю взглянуть на ту далекую войну с двух сторон — французской и русской.
«Пусть ведает Русь правду мою и грех мой… Пусть осудит – и пусть простит! Отныне, собрав все силы, до последнего издыхания буду крепко и грозно держать я царство в своей руке!» Так поклялся государь Московский Иван Васильевич в «год 7071-й от Сотворения мира».В романе Валерия Полуйко с большой достоверностью и силой отображены важные события русской истории рубежа 1562/63 года – участие в Ливонской войне, борьба за выход к Балтийскому морю и превращение Великого княжества Московского в мощную европейскую державу.
После романа «Кочубей» Аркадий Первенцев под влиянием творческого опыта Михаила Шолохова обратился к масштабным событиям Гражданской войны на Кубани. В предвоенные годы он работал над большим романом «Над Кубанью», в трех книгах.Роман «Над Кубанью» посвящён теме становления Советской власти на юге России, на Кубани и Дону. В нем отражена борьба малоимущих казаков и трудящейся бедноты против врагов революции, белогвардейщины и интервенции.Автор прослеживает судьбы многих людей, судьбы противоречивые, сложные, драматические.
Таинственный и поворотный четырнадцатый век…Между Англией и Францией завязывается династическая война, которой предстоит стать самой долгой в истории — столетней. Народные восстания — Жакерия и движение «чомпи» — потрясают основы феодального уклада. Ширящееся антипапское движение подтачивает вековые устои католицизма. Таков исторический фон книги Еремея Парнова «Под ливнем багряным», в центре которой образ Уота Тайлера, вождя английского народа, восставшего против феодального миропорядка. «Когда Адам копал землю, а Ева пряла, кто был дворянином?» — паролем свободы звучит лозунг повстанцев.Имя Е.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Роман — своеобразное завещание своему народу немецкого писателя-демократа Роберта Швейхеля. Роман-хроника о Великой крестьянской войне 1525 года, главным героем которого является восставший народ. Швейхель очень точно, до мельчайших подробностей следует за документальными данными. Он использует ряд летописей и документов того времени, а также книгу Циммермана «История Крестьянской войны в Германии», которую Энгельс недаром назвал «похвальным исключением из немецких идеалистических исторических произведений».
Историко-приключенческий роман-трилогия о Молдове во времена князя Штефана Великого (XV в.).В первой части, «Ученичество Ионуца» интригой является переплетение двух сюжетных линий: попытка недругов Штефана выкрасть знаменитого белого жеребца, который, по легенде, приносит господарю военное счастье, и соперничество княжича Александру и Ионуца в любви к боярышне Насте. Во второй части, «Белый источник», интригой служит любовь старшего брата Ионуца к дочери боярина Марушке, перипетии ее похищения и освобождения.
Роман о национальном герое Китая эпохи Сун (X-XIII вв.) Юэ Фэе. Автор произведения — Цянь Цай, живший в конце XVII — начале XVIII века, проанализировал все предшествующие сказания о полководце-патриоте и объединил их в одно повествование. Юэ Фэй родился в бедной семье, но судьба сложилась так, что благодаря своим талантам он сумел получить воинское образование и возглавить освободительную армию, а благодаря душевным качествам — благородству, верности, любви к людям — стать героем, известным и уважаемым в народе.
Книги Элизабет Херинг рассказывают о времени правления женщины-фараона Хатшепсут (XV в. до н. э.), а также о времени религиозных реформ фараона Аменхотепа IV (Эхнатона), происходивших через сто лет после царствования Хатшепсут.