Серый - [49]

— С чего ты взял, что я волнуюсь?

— Ты вечно хмуришься.

— Не может быть.

— Поверь, — фыркнул Дитер. — Хочу, чтобы ты выбросил из головы лишнее и думал о малыше. Меньше месяца осталось, а у нас нет ничего.

Да, не мешало бы решить вопросы с тряпками и что там ещё могло понадобиться.

— Хочу спросить, — один вопрос мучил меня довольно давно, но времени вечно не было, как, впрочем, не было его и сейчас, и всё же, кажется, этот случай мог считаться подходящим, — тогда ты продолжил вязать со мной узел… Зачем?

Этот момент казался мне важным, потому что все объяснения выглядели неудовлетворительными. И это продолжало меня тревожить.

Узел — постоянный и регулярный — почти гарантия залёта. Я мог предположить, что Дитер решил привязать меня к себе таким образом в расчёте на то, что я помогу в борьбе против Тиратии. Но я вроде как сам напросился в банду и околачивался рядом, не давая причин думать, что куда-то собираюсь. К тому же, сам заманил его на течку, и это тоже можно было расценивать как своеобразное признание альфе. Разве нет? Разве этого было не достаточно? К чему было заводить от меня… Он едва знал меня. В чувства, вдруг проснувшиеся после течки, я, понятно, не верил. Дитер и не подходил-то ко мне ни разу, пока я не запер его в подвале.

— Ты ведь этого хотел, — ответил альфа после паузы, снова оглаживая живот.

— Но какое тебе было до этого дело?

Рука замедлилась, Дитер размышлял, пока я замер в нетерпении, желая узнать ответ на мучивший вопрос.

— Что ты хочешь услышать? Пылкие признания? — недовольно проворчал альфа.

— Какие, в жопу, признания, — я даже оскорбился таким словам, знал же, что Дитер дышит ко мне ровно. — Я хочу правду. — Хотел повернуться, но живот мешал, и я остался лежать, только вывернув шею, и теперь видел потолок и очертания альфы позади.

— Начистоту?

— Давай.

— Сначала я решил: ты вытащил меня из тюряги, чтобы я отомстил за твоих близких. Разделался с Тиратией с твоей помощью. Это понятно. Мои собственные мотивы не так уж далеки от твоих, так что мы шли одной дорогой, — прочистил горло Дитер. — Но когда ты затащил меня в подвал, я сообразил и ещё кое-что. Так что всё в порядке. Правда, — меня более ощутимо прижало спиной к чужой груди.

— Я… не совсем понял, — я реально не понял.

— Ну и чего здесь не ясно? — кипятился Дитер, явно не очень радуясь такому разговору. — Ты до тридцатника никого не подпускал к себе. Зато со мной решил сразу провести течку, грозившую залётом и меткой, после которой всех бы от тебя воротило до конца дней. А ведь мы с тобой и не разговаривали толком ни разу, кроме по делу. И какого хуя тебе на меня набрасываться? Ты же не такой, как другие омеги, ты можешь и сам со всем справиться, — Дитер перевёл дыхание. — Я как из подвала вышел, всё никак концы с концами свести не мог — ты-то ещё тот партизан. Пока додумался, чуть крыша не поехала. И всё же я вспомнил.

Я молчал, едва дыша.

— Я понимаю, почему ты не сказал. И почему ты такой ершистый. Ты и мелкий был, как гвоздь в жопе. И сейчас, в общем, не изменился. — Дитер огладил моё плечо. — И всё же, не будь тебя, гнить бы мне в ящике под землёй, пока Тиратия бы процветала.

Часть 18

— …Привет, малышня, — в детскую, где мы играли с Иво, вошёл незнакомец.

Огромный такой — даже больше отца, я сразу понял, что альфа.

— Ди-и! — заверещал мой новый друг и бросился в раскрытые объятья. — А что это у тебя в руках?

— Подарок любимому братишке, — альфа протянул яркую коробку Иво.

Тот с жадностью вцепился в гостинец, глаза его тут же вспыхнули — наверное так же, как и у меня; мы оба узнали приметное сочетание жёлто-синего.

— Последняя модель! — захлёбываясь от счастья, завопил счастливчик и принялся неаккуратно сдирать квадратики скотча.

Я подполз чуть поближе, благоговейно глядя, как распахивается картонная крышка и изнутри показывается красная блестящая крыша МПР-406 компании «ЗеллесиКо», последнего коллекционного автомобиля серии «Молнии двадцать первого века».

В супермаркете они появились два дня назад. Я выпрашивал такую же у папы со слезами на глазах, но тот был неумолим — подарки полагались только по праздникам. До Нового года — этот праздник был ближайшим — оставалось ещё целых два месяца — два (!) — их все раскупят. Я не мог спать.

Правда вчера папа сказал, что попросил в магазине, чтобы мне отложили одну. Это немного успокоило, но как же прожить эти месяцы и почему Иво получил машинку сразу? Ведь сегодня не был его день рождения, и его семья была такая же небогатая, как и наша, папа объяснял мне про деньги. Как же так?

— Развлекайтесь, — бросил тогда новоявленный брат Иво и, перед тем, как уйти, взлохматил тому волосы.

Я сидел рядом и потому мне тоже досталось. Мне не нравилось, когда меня трогали чужие. Я бы увернулся, но рука исчезла раньше, чем я разобрался. Альфа ушёл.

С какой же завистью я тогда наблюдал, как друг вертит подарок, и так, и эдак.

— Дай мне поиграть, а?

— Это моё! — жадно прижал Иво машинку к груди и нахмурился. — Мне брат подарил, он… он не любит, когда я даю другим свои игрушки.

Я был уверен, что Иво врет! И жутко тогда на него обиделся, решив обойтись без такого друга. Вскочил на ноги и, не говоря ни слова, выбежал из комнаты.