Серые ублюдки - [137]

– Ты был там, когда появились Ублюдки, – согласился Шакал спокойно, – но ты не сражался вместе с вождем во время Нашествия. Он освободил тебя из каменоломни после боев. Верно?

Мелочник нахмурился, но ничего не сказал.

– Я видел то место, где была создана чума, – заявил Шакал. – Видел клетки, где держали рабов. И я говорил с одним из чародеев, которые состряпали эту гадость.

Остальные едва его слушали. Мелочник был слишком занят тем, что придумывал способы, как его убьет, Мед погрузился в уныние. Хорек не сводил глаз с Блажки, предаваясь фантазиям, а Гвоздь застыл с тупой ухмылкой на лице, будто ждал окончания затянувшейся шутки. Одна Блажка слушала его по-настоящему, мрачнея с каждым словом, – откровения сгущались в ее взгляде грозовыми тучами.

– Я, наверное, кажусь сумасшедшим, – продолжил Шакал, помотав головой.

Ему на помощь пришел Овес.

– Скажи нам, откуда все это узнал, брат.

Шакал с благодарностью посмотрел на друга и повернулся обратно к столу.

– От Певчего.

Все переменились в лице. Все напряглись, уставившись на него. Ухмылка Гвоздя померкла. Он был свеженьким сопляком, когда ушел старый полукровка, но его имя до сих пор производило впечатление. Взгляд Меда сместился на пень за пустым сиденьем вождя, из которого все еще торчал топор Певчего – единственный его след, который видел молодой полуорк.

– Он рассказал мне о чуме, – сообщил Шакал, хватаясь за появившуюся возможность. – Отвел меня в шахту, где они с вождем были рабами, пленными. Где их пытали. Он давно считает, что Ваятель ведет это копыто к разрушению, и не прекращал искать способ вырвать Серых ублюдков из-под его контроля.

Шакал чуть не проговорился о многолетнем обмане Колпака, но придержал язык. Некоторые тайны он был не вправе раскрывать.

– Понимаю, как это выглядит со стороны, – заключил Шакал. – Но подумайте сами о том, что видели. Ваятель отпустил тех орков на Батайяте, потому что хотел, чтобы они донесли в Дар’гест, что он еще жив. Вот почему тяжаки прислали убийцу. Он должен был убить вождя. И если он умрет, оркам будет нечего бояться.

Хорек взволнованно заерзал на стуле.

– Ты же только что сказал, что он с ними в заговоре.

– Он в заговоре со Штукарем, и я думаю, чародей заключил сделку, но тяжаки не могли так легко ее принять. Это не в их правилах. Убийца служил либо проверкой, либо сообщением. Как бы то ни было, Штукарь добился того, чтобы орки узнали, на что он способен. Он ответил на сообщение, подвесив труп их головореза над нашей крепостью и заставив его говорить. Тяжаки, должно быть, послушались. Им, видимо, пообещали, что Ваятель не выступит против них и не выпустит чуму, когда они пойдут на север. И вот они идут.

– У этой сказки слишком длинный стручок, Шак, – заявил Гвоздь.

– Но и логики в ней достаточно, – тихо проговорил Мед.

Из горла Мелочника хлынул шквал отвращения:

– Неплохо, Шакал. Овса и Меда ты убедил. Тяжелая задачка, да! Но тебе никогда не хватало ума довести дело до конца. Только дурак поверит слову кочевого, особенно изгнанного за попытку сменить вождя.

– А помнишь, как провалилась моя попытка? – спросил Шакал, видя, что страшный момент наконец настал. Он изо всех сил старался не смотреть на Блажку, что было еще труднее, когда он почувствовал ее взгляд на себе. – Я не смог найти ответ только на это. Я бросал вызов, зная, что победа у меня в руках. В тот день даже вождь был удивлен тем, что я проиграл. Но кое-кто рядом со мной не хотел, чтобы я встал во главе этого стола. Кто обещал мне свою верность, но ответил предательством. И чьих мотивов я не понимал, словно был слеп.

Только теперь он повернулся к Блажке, к свирепому, но милому лицу со сжатыми челюстями.

– И это была не ты. Верно, Блажка?

Ее ноздри почти незаметно раздулись, когда она тихо выдохнула от облегчения. Она качнула головой, только ему одному, и повернулась к копыту.

– Штукарь, – сообщила она всем уверенным голосом. – Он угрожал уничтожить копыто, убить нас всех, если я не проголосую за Ваятеля.

Шакал услышал, как у Овса рядом с ним дыхание перехватило в груди. Теперь все полукровки в комнате навострили уши, и то, что они услышали, им не нравилось. Мед словно очнулся ото сна. Хорек медленно разжал челюсти. Даже Мелочник переменился: злобу на его худом лице сменило неожиданное осознание.

– Чародей придумал, чтобы я вызвалась его борцом, – продолжила Блажка. Затем сделала паузу, тяжело сглотнула комок в горле. Она смотрела на Овса, прямо и только на него. – Он сказал, что никто не сможет тебя побить… можно только заставить тебя отказаться от боя.

Овес не мог поднять на нее глаз. Он выпятил челюсть и попытался прочистить горло. И, наконец сдавшись, он взглянул на Блажку.

– Но я не поддавался, Блажка, – признался Овес дрожащим голосом. – Особенно в конце.

– Я знаю, – ответила она. – Я тоже. Я должна была победить. Этот жирдяй сказал, что спалит нас всех, если Шакал сядет на место вождя.

Возвышаясь над столом, Овес медленно кивнул, и слезы потекли по его бороде. Бросив строгий взгляд на братьев, предостерегая их от ухмылок, он развел огромные руки в стороны и поманил Блажку.

– Ты сама подойдешь или мне придется поднимать твою задницу со стула?