Серые кардиналы Кремля - [28]
Цель была достигнута. Народ возроптал: «Пусть государь не оставляет государства, не отдает на расхищение волкам, избавит нас из рук сильных людей. Пусть казнит своих лиходеев!.. В животе и смерти волен Бог и государь!..» Бояре, служилые люди и духовные волей-неволей должны были вслед за народом говорить митрополиту: «Все своими головами едем за тобой бить государю челом и плакаться».
Митрополит остался в столице, охваченной беспорядками. К обиженному самодержцу отправились новгородский архиепископ Пимен и другие, бояре и священники, в числе которых был и приближенный к Грозному архимандрит Левкий. Прибывших в царские палаты посланцев тотчас окружили стражей. Царь принимал их, словно врагов в военном лагере. Он терпеливо выслушал их льстивые слова в свой адрес и заверения в безграничной преданности. «Если государь, — говорили посланцы столицы, — ты не хочешь помыслить ни о чем временном и преходящем, ни о твоей великой земле и ее градах, ни о бесчисленном множестве покорного тебе народа, то помысли о святых чудотворных иконах и единой христианской вере, которая твоим отшествием от царства подвергнется если не конечному разорению и истреблению, то осквернению от еретиков. А если тебя, государь, смущает измена и пороки в нашей земле, о которых мы не ведаем, то воля твоя будет и миловать, и строго казнить виновных, все исправляя мудрыми твоими законами и уставами».
Царь обещал подумать. Через несколько дней он призвал подданных и подал им надежду возвратиться и снова принять жезл правления, но не иначе, как окружив себя особо избранными, «опричными» людьми, которым он мог бы всецело доверять и посредством которых мог бы истреблять своих лиходеев и выводить измену из государства.
2 февраля он прибыл в Москву и повторил свои требования. Понятно, что никто не сопротивлялся его воле. Тогда Иван Васильевич предложил устав опричнины, продуманный им самим, а также его ближайшими фаворитами. Он состоял в следующем: государь создает себе отдельный двор и устраивает там свои порядки; выбирает себе бояр, окольничих, дворецкого, казначея, дьяков, приказных людей; отбирает себе особых дворян, детей боярских, стольников, стряпчих; набирает в Сытный, Кормовой и Хлебенный дворцы всякого рода мастеров и приспешников, а также стрельцов, которым он может доверять. Согласно уставу все владения Московского государства были разделены: Грозный выбрал себе и своим сыновьям города с волостями, которые должны были покрывать издержки на царский обиход и на царское жалованье служилым людям, отобранным в опричнину. В волостях этих городов поместья получали исключительно те дети боярские, которые были записаны в опричнину. Таких набралось 1000 человек. Те из них, кого царь набирал в других городах, переводились в опричные, а все вотчинники и помещики, имевшие владения в этих опричных волостях, но не выбранные в опричнину, переводились в города и волости за пределы опричнины. При этом самодержец оставлял за собой право расширить число «своих» городов и волостей, если ему не будет хватать доходов с уже имеющихся. В самой столице в опричнину были взяты некоторые улицы и слободы, из которых жители, не взятые в опричнину, выводились прочь. Вместо Кремля царь приказал строить себе другой дворец, за Неглинной — между Арбатской и Никитской улицами. Главная резиденция его оставалась в Александровской слободе, где все обустраивалось по его желанию. Вся остальная территория называлась земщиной и поверялась земским боярам: Бельскому, Мстиславскому и другим.
Устроившись в Александровской слободе, Иван Васильевич снова приблизил к себе своих фаворитов. Первые места среди них по-прежнему были отданы Басманову, Малюте Скуратову и Афанасию Вяземскому. Их дурное влияние хоть и распространялось на государя, но по большому счету они не имели тех широких полномочий, которые были у «избранной рады». Они позволили Ивану Васильевичу стать «самостоятельным» и вскоре увидели, что контролировать дела деспотичного царя уже невозможно.
Но фавориты пока еще были довольны своим положением. Они набирали в опричнину дворян и детей боярских, и вместо 1000 человек туда входило уже до 6000. Всем вновь избранным раздавались поместья и вотчины, отнимаемые у прежних хозяев. Последние лишались не только владений, но даже домов и всего движимого имущества. Случалось, что их в зимние морозы высылали пешком на необжитые земли. Новые же владельцы поместий и вотчин, уверенные в своей безнаказанности, позволяли себе всяческий произвол над крестьянами и вскоре привели их к такому разорению, что казалось, будто эти земли посетил неприятель.
Опричники давали особую присягу, в которой обязывались не только доносить обо всем подозрительном и неучтивом по отношению к самодержцу, но даже не иметь никаких контактов с теми, кто не входил в число избранных. По свидетельству летописцев, им даже вменялось в долг насиловать, предавать смерти земских людей и грабить их дома. Иностранцы, посещавшие Московию в те годы, писали, что символом опричников были изображение собачьей головы и метла — в знак того, что они кусаются как собаки, оберегая царское благополучие, и выметают всех лиходеев. Они же говорили, что «если бы сатана хотел выдумать что-нибудь для порчи человеческой, то и тот не мог бы выдумать ничего удачнее».
Власть и любовь. Как эти понятия существуют рядом? Именно на этот вопрос отвечает книга «Кремлевские любовницы». Читатель «заглянет за кулисы» театра политической жизни страны, узнает некоторые пикантные подробности из биографий известных людей: Ленина, Сталина, Берии, Булганина, Вишневской, Давыдовой и многих других. Увидит, как личная жизнь (или ее отсутствие) прямо или косвенно влияет на общественную деятельность и наоборот — как ради политических идеалов приходится жертвовать личными интересами…
В очередной раз в центре внимания Валентины Красковой семейные, тайны «кремлевских вождей». На этот раз автор рассказывает о матерях, многие из которых при жизни не были до конца поняты своими детьми, а в некоторых случаях подвергались даже гонениям. Автор не претендует, естественно, на полный обзор имен всех знаменитых кремлевских тещ — в рамках данной книги это сделать невозможно. Но даже те немногие из них, которые представлены здесь, способны поразить воображение любого человека многообразием своих неповторимых индивидуальностей.
Эту книгу с интересом прочтут все, кого волнуют не только интимные подробности власть предержащих, но и взаимоотношения между народом и властью. Обилие исторических фактов из личной жизни обитателей Кремля позволяет читателю приподнять плотную занавесь тайн и окунуться в полную интриг и пикантных подробностей закулисную жизнь московских правителей. Чем же отличается любовь по-русски от прочих любовей на свете? Чтобы дать подробный ответ на этот вопрос, включая философскую подкладку плотской любви во все времена и у всех народов и авторскую интерпретацию эротики и секса в приложении к житию сильных мира сего от начала веков до наших дней и написано это увлекательное исследование.
Эта книга о тех, чью профессию можно отнести к числу древнейших. Хранители огня, воды и священных рощ, дворцовые стражники, часовые и сторожа — все эти фигуры присутствуют на дороге Истории. У охранников всех времен общее одно — они всегда лишь только спутники, их место — быть рядом, их роль — хранить, оберегать и защищать нечто более существенное, значительное и ценное, чем они сами. Охранники не тут и не там… Они между двух миров — между властью и народом, рядом с властью, но только у ее дверей, а дальше путь заказан.
Борьба за власть в Кремле — это война тайных и явных кланов. Возникнув в глубокой древности, меняя свои формы, но сохраняя прочность связей, кланы благополучно дошли до наших дней. Фракции, партии, команды, союзы, группы — соратников, землячества — это всего лишь современные слова-маскировки, за которыми скрывается грозная мощь кланов. А основу клана всегда составляет семья. Неприступность цитадели российской власти, по мнению автора книги — это блеф всегда временных обитателей Кремля. На деле крепость Кремля напоминает проходной двор, через который непрерывной чередой проходят кланы властолюбцев. Среди страстей человеческих именно властолюбие занимает первое место.
Золото и власть, власть и золото… Эти понятия, как показывает история человечества, неразрывно связаны. В книге Валентины Красковой «Кремлевское золото» сделана попытка определить, как складывались отношения власти к золоту на протяжении XX в. в России, и каким образом отражались они на жизни и судьбе россиян. Интереснейшие факты, приведенные в книге, заставляют читателя глубоко задуматься о своей роли и своем предназначении, о роли государства в его жизни.
Впервые в отечественной историографии предпринята попытка исследовать становление и деятельность в Северной Корее деспотической власти Ким Ир Сена — Ким Чен Ира, дать правдивую картину жизни северокорейского общества в «эпохудвух Кимов». Рассматривается внутренняя и внешняя политика «великого вождя» Ким Ир Сена и его сына «великого полководца» Ким Чен Ира, анализируются политическая система и политические институты современной КНДР. Основу исследования составили собранные авторами уникальные материалы о Ким Чен Ире, его отце Ким Ир Сене и их деятельности.Книга предназначена для тех, кто интересуется международными проблемами.
Издательство «Азбука-классика» представляет книгу об одном из крупнейших писателей XX века – Хулио Кортасаре, авторе знаменитых романов «Игра в классики», «Модель для сборки. 62». Это первое издание, в котором, кроме рассказа о жизни писателя, дается литературоведческий анализ его произведений, приводится огромное количество документальных материалов. Мигель Эрраес, известный испанский прозаик, знаток испано-язычной литературы, создал увлекательное повествование о жизни и творчестве Кортасара.
Наконец-то перед нами достоверная биография Кастанеды! Брак Карлоса с Маргарет официально длился 13 лет (I960-1973). Она больше, чем кто бы то ни было, знает о его молодых годах в Перу и США, о его работе над первыми книгами и щедро делится воспоминаниями, наблюдениями и фотографиями из личного альбома, драгоценными для каждого, кто серьезно интересуется магическим миром Кастанеды. Как ни трудно поверить, это не "бульварная" книга, написанная в погоне за быстрым долларом. 77-летняя Маргарет Кастанеда - очень интеллигентная и тактичная женщина.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад отдельной книгой в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют по сей день информационную и энергетико-психологическую ценность. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.