Серпик Луны - [4]
В Париже у меня был друг, с которым я давно не виделся. Он уехал во Францию в восемьдесят девятом году, уехал неожиданно, — никому из нас ничего не сказав и не оставив адреса. Позднее он говорил, что уехал из-за гебухи, хотя какая там гебуха в восемьдесят девятом, когда печатали «ГУЛАГ» и орали на каждом углу «Долой КПСС!». Иногда мне снилось, как мы едем куда-то по Парижу на трамвае. Я не знал, есть в Париже трамваи или нет, но несколько раз видел раннее солнечное утро, незнакомую площадь в предместье и его, сидящего на подножке трамвая. Он был славный парень и замечательный писатель, еще в университете он показал мне в России многое, о чем советский ребенок, писавший письма против диктатора Франко, просто не знал; и тем больнее и страннее показалось мне его внезапное бегство. Хотя, конечно, никакое это было не бегство. Ему просто не сиделось на месте. Я не знал, как его разыскать, но он нашел меня сам — окрепший, веселый, совсем не похожий на печального, как будто бы немного болезненного человека, каким я помнил его дома, где он не был ни разу с тех пор, как уехал.
— И не тянет?
Мы шли по шумной, людной улице с арабским названием на левом берегу Сены. Там был уличный рынок, продавали фрукты, овощи, рыбу, вино.
— Я не могу никуда поехать, пока не получу гражданство. Но когда получу, то в Россию — в последнюю очередь. Смотри, вот здесь жил Хемингуэй, когда писал «Праздник, который всегда с тобой».
Бог его знает, чем его обидела Россия. Но в Париже ему жилось неплохо. Была работа, были друзья, был свой круг, книги, журнал. Он хорошо выучил язык, и я поразился тому, как он шпарит на галльском наречии. Мне оно, как я когда-то ни старался, так и не далось, и, хотя я немножко понимал отдельные слова и мог прочитать названия вывесок, у меня не повернулся бы язык сказать что-либо по-французски: только бы не исковеркать, не оскорбить неумелостью эту похожую на женщину речь. А он говорил запросто и легко, словно флирт с нею был для него обыденным с детства.
Мы провели вместе весь долгий день, он хорошо знал город, потому что одно время работал гидом для русских туристов, приезжающих во Францию, и показывал мне Париж, как показывал много лет назад Вологду и Кириллов, расспрашивал про наших общих знакомых и угощал в «Куполе» сигарой и кофе. Но все это было также похоже на сон, и позднее я не мог вспомнить, точно ли мы с ним встречались или все это мне пригрезилось.
Чем дальше мы забирались на север, тем скорее неслись поезда и жарче становилась погода. В Брюсселе настала настоящая жара. В Бельгии проходил чемпионат Европы, и тихий, благочинный город, где, казалось, ничего не происходит, был наполнен галдящими, скандалящими, пьющими пиво на площади перед ратушей, слоняющимися по городу и что-то выкрикивающими болельщиками. Особенно много было среди них англичан, и несколько сотен полицейских охраняли покой обывателей. Среди этих полицейских особенно эффектно смотрелись женщины с большими собаками. Прохожие пялились и на женщин, и на собак, и бельгийки, обыкновенно неброские и очень скромные, розовели под их взглядами.
Мы жили в гостинице «Ван-Бель» в марроканском квартале, в пятнадцати минутах ходьбы от центра. Толпы фанатов сюда не заходили, в квартале было покойно, тихо и жарко, как в настоящем Марокко. В небольших лавках продавались пресные арабские лепешки и восточные сладости. Смуглые люди лениво глазели на заходивших к ним иностранцев и ничего не спрашивали.
Однажды возле самой гостиницы двое смуглых подростков вырвали у латвийского поэта Мориса Чаклая сумку и бросились бежать. У Чаклая в этот день был день рождения, и не просто день рождения, а юбилей, ему звонила по сотовому телефону президентша Латвии, и несколько часов спустя этот самый сотовый вместе с паспортом и кошельком украли уличные хулиганы.
Вызволять сотовый пошли армяне во главе с сыном Гранта Матевосяна Давидом, тем самым избалованным капризным мальчуганом, которого описал в «Уроках Армении» Битов. Давидик давно превратился в могучего парня, выучил персидский язык, лучше всех разбирался в сложной иерархии восточного мира и отправился в арабскую кофейню, которая, по его представлениям, была связана с похитителями. Хозяину заведения он рассказал о том, как только что незаслуженно обидели уважаемого человека, поэта, в день его рождения, и попросил, чтобы вернули хотя бы паспорт, — мавр слушал очень внимательно, и по невозмутимому восточному лицу невозможно было понять, о чем он думает, однако паспорт Чаклаю подбросили уже после того, как в посольстве изготовили новый.
В Брюсселе мы с петербургским писателем Кураевым путешествовали по модели атома Резерфорда, которую лет сорок назад построили бельгийцы в пику Эйфелевой башне. Но про башню знал весь мир, а соединенные лифтом сферические протоны и нейтроны были достопримечательностью местного значения, и сама Бельгия казалась вещью в себе, посторонней и равнодушной к тому, что в ее столице находятся важные европейские учреждения. В середине дня нас повезли в Европарламент, где нужно было очень долго проходить через турникеты и где каждому дали возможность выступить с короткой речью. По большому счету это была красивая показуха, но показуха весьма показательная. Да и вообще к тому моменту стала все отчетливее вырисовываться разница между теми из писательской сотни, кто был с чистого Запада, и теми, кто приехал с Востока. Одни говорили о том, какое их ждет будущее, другие спорили о прошлом. По замыслу организаторов мы должны были объединиться под сенью Европы, но на деле кому-то матерью она была, а кому-то мачехой.
Алексей Варламов – прозаик, филолог, автор нескольких биографий писателей, а также романов, среди которых «Мысленный волк». Лауреат премии Александра Солженицына, премий «Большая книга» и «Студенческий Букер». 1980 год. Вместо обещанного коммунизма в СССР – Олимпиада, и никто ни во что не верит. Ни уже – в Советскую власть, ни еще – в ее крах. Главный герой романа «Душа моя Павел» – исключение. Он – верит. Наивный и мечтательный, идейный комсомолец, Паша Непомилуев приезжает в Москву из закрытого секретного городка, где идиллические описания жизни из советских газет – реальность.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.
Алексей Варламов – русский писатель, современный классик, литературовед и доктор филологических наук. Являясь авторов романов, рассказов, повестей, а также книг биографического жанра, Алексей Варламов стал лауреатом целого ряда литературных премий. Произведения писателя, собранные в этой книге, представляют собой лучшие образцы русской реалистической художественной прозы – глубокой и искренней прозы «с традицией».
Книга известного писателя Алексея Варламова «Григорий Распутин-Новый» посвящена не просто одной из самых загадочных и скандальных фигур русской истории. Распутин – ключ к пониманию того, что произошло с Россией в начале XX века. Какие силы стояли за Распутиным и кто был против него? Как складывались его отношения с Церковью и был ли он хлыстом? Почему именно этот человек оказался в эпицентре политических и религиозных споров, думских скандалов и великокняжеско-шпионских заговоров? Что привлекало в «сибирском страннике» писателей и философов серебряного века – Розанова, Бердяева, Булгакова, Блока, Белого, Гумилёва, Ахматову, Пришвина, Клюева, Алексея Толстого? Был ли Распутин жертвой заговора «темных сил» или его орудием? Как объяснить дружбу русского мужика с еврейскими финансовыми кругами? Почему страстотерпица Александра Федоровна считала Распутина своим другом и ненавидела его родная ее сестра преподобномученица Елизавета Федоровна? Какое отношение имеет убитый в 1916 году крестьянин к неудавшимся попыткам освобождения Царской Семьи из тобольского плена? Как сложились судьбы его друзей и врагов после революции? Почему сегодня одни требуют канонизации «оклеветанного старца», а другие против этого восстают? На сегодняшний день это самое полное жизнеописание Распутина, в котором использованы огромный исторический материал, новые документы, исследования и недавно открытые свидетельства современников той трагической эпохи.
О Василии Васильевиче Розанове (1856–1919) написано огромное количество книг, статей, исследований, диссертаций, но при этом он остается самым загадочным, самым спорным персонажем Серебряного века. Консерватор, декадент, патриот, христоборец, государственник, анархист, клерикал, эротоман, монархист, юдофоб, влюбленный во все еврейское, раскованный журналист, философ пола, вольный пленник собственных впечатлений, он прожил необыкновенно трудную, страстную и яркую жизнь. Сделавшись одним из самых известных русских писателей своего времени, он с презрением относился к литературной славе, а в конце жизни стал свидетелем краха и российской государственности, и собственной семьи.
«В семидесятые годы прошлого века в Москве на углу улицы Чаплыгина и Большого Харитоньевского переулка на первом этаже старого пятиэтажного дома жила хорошенькая, опрятная девочка с вьющимися светлыми волосами, темно-зелеными глазами и тонкими чертами лица, в которых ощущалось нечто не вполне славянское, но, может быть, южное. Ее гибкое тело было создано для движения, танца и игры, она любила кататься на качелях, прыгать через веревочку, играть в салочки и прятки, а весною и летом устраивать под кустами сирени клады: зарывать в землю цветы одуванчиков и мать-и-мачехи, а если цветов не было, то обертки от конфет, и накрывать их сверху бутылочным стеклышком, чтобы через много лет под ними выросло счастье…».
О красоте земли родной и чудесах ее, о непростых судьбах земляков своих повествует Вячеслав Чиркин. В его «Былях» – дыхание Севера, столь любимого им.
Эта повесть, написанная почти тридцать лет назад, в силу ряда причин увидела свет только сейчас. В её основе впечатления детства, вызванные бурными событиями середины XX века, когда рушились идеалы, казавшиеся незыблемыми, и рождались новые надежды.События не выдуманы, какими бы невероятными они ни показались читателю. Автор, мастерски владея словом, соткал свой ширванский ковёр с его причудливой вязью. Читатель может по достоинству это оценить и получить истинное удовольствие от чтения.
В книгу замечательного советского прозаика и публициста Владимира Алексеевича Чивилихина (1928–1984) вошли три повести, давно полюбившиеся нашему читателю. Первые две из них удостоены в 1966 году премии Ленинского комсомола. В повести «Про Клаву Иванову» главная героиня и Петр Спирин работают в одном железнодорожном депо. Их связывают странные отношения. Клава, нежно и преданно любящая легкомысленного Петра, однажды все-таки решает с ним расстаться… Одноименный фильм был снят в 1969 году режиссером Леонидом Марягиным, в главных ролях: Наталья Рычагова, Геннадий Сайфулин, Борис Кудрявцев.
Мой рюкзак был почти собран. Беспокойно поглядывая на часы, я ждал Андрея. От него зависело мясное обеспечение в виде банок с тушенкой, часть которых принадлежала мне. Я думал о том, как встретит нас Алушта и как сумеем мы вписаться в столь изысканный ландшафт. Утопая взглядом в темно-синей ночи, я стоял на балконе, словно на капитанском мостике, и, мечтая, уносился к морским берегам, и всякий раз, когда туманные очертания в моей голове принимали какие-нибудь формы, у меня захватывало дух от предвкушения неизвестности и чего-то волнующе далекого.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Новиков Анатолий Иванович родился в 1943 г. в городе Норильске. Рано начал трудовой путь. Работал фрезеровщиком па заводах Саратова и Ленинграда, техником-путейцем в Вологде, радиотехником в свердловском аэропорту. Отслужил в армии, закончил университет, теперь — журналист. «Третий номер» — первая журнальная публикация.