Серная кислота - [14]
Миссия предполагает порой и ошибки. Есть люди, чьи имена не называют их. Встречаешь девушку, и сразу понятно, что она должна именоваться Авророй, но родители и друзья почему-то уже двадцать лет зовут ее Бернадеттой. Однако такие промашки не противоречат непреложной истине: имя украшает всегда. Обитать в звуках, образующих единство, – едва ли не самое важное в жизни.
Надзирателей начали раздражать эти, как они говорили, поблажки.
– Слышь, надзиратель Здена, ты почти не лупишь ее с тех пор, как узнала ее имя!
– Кого это – ее?
– Она еще придуривается!
– А, ее-то? Так я бью ее меньше, потому что она стала лучше себя вести.
– Чушь! Дисциплина тут вообще ни при чем. Будешь нежничать – ею займемся мы.
– Как? У нас же был уговор!
– Ты обещала нам все рассказывать.
– Да мне рассказывать нечего!
– Так найди! Иначе мы сами примемся за дело.
Здена снова рьяно взялась стегать бутафорским кнутом СКЗ-114. Но оскорблять и поносить ее больше почему-то не получалось.
Панноника отметила про себя, что раньше надзирательница обрушивала на нее настоящие побои и бранилась, выкрикивая эрзац имени, теперь же побои превратились в эрзац, а имя стало невозможно выкрикивать с бранью, ибо оно настоящее.
Чтобы отвлечься от бесплодных, по сути, идей, СКЗ-114 решила обратить свои помыслы на ЭРЖ-327. Чувствовать себя любимой достойным человеком было для нее большим утешением.
Он все время искал ее общества. Как только представлялась возможность, заводил с ней разговор. Он понимал, что она любит любовь, которая от него исходит. И был ей благодарен. Их отношения стали для него смыслом жизни.
– Мне намного больше хочется жить с тех пор, как я вас знаю, то есть, как ни странно это звучит, с тех пор, как попал в лагерь.
– Быть может, вы не говорили бы так, если б знали меня по-настоящему.
– Почему вы считаете, что я знаю вас не по-настоящему?
– Чтобы узнать меня по-настоящему, вы должны были бы познакомиться со мной в нормальной обстановке. Я до ареста была совсем другой.
– Чем же вы отличались от себя сегодняшней?
– Я была свободной.
– Я мог бы сказать, что это очевидно. Но скажу, что вы такой и остались.
– Теперь я стараюсь быть свободной, стараюсь изо всех сил. Это не одно и то же.
– Понятно.
– А еще я бывала иногда поверхностной, придавала значение пустякам.
– Как мы все. И правильно. Уметь получать удовольствие от пустяков – чудесный талант. Но это по-прежнему не объясняет, в чем, собственно, вы были такой уж другой до «Концентрации».
– Право, не могу сформулировать. Вы мне просто поверьте.
– Верю. Но человек, с которым я имею дело здесь, это человек подлинный, даже при том, что обстоятельства абсолютно нечеловеческие. Поэтому я вправе считать, что знаю вас по-настоящему, может быть, даже лучше, чем если б встретил в мирное время. Ведь то, что мы переживаем сейчас, это война, а война выявляет глубинную натуру людей.
– Не уверена. По-вашему, выходит, что мы нуждаемся в испытаниях. Мне кажется, война выявляет только одну из наших глубинных натур. Я предпочла бы, чтоб вы увидели мою мирную натуру.
– Если каким-нибудь чудом мы выберемся из этого кошмара, вы покажете мне свою мирную натуру?
– Если от нее еще что-то останется.
Здена следила за их сближением. И злилась. Особенно ее раздражало, что этот жалкий мозгляк, ноль без палочки, которого она может сколько угодно метелить и отправить на казнь, если вздумается, обладает величайшим даром: нравиться – она, правда, не знала, до какой степени, – той, что владела всеми ее мыслями.
У Здены возникло искушение как-нибудь утром вытащить ЭРЖ-327 из строя и швырнуть к смертникам – почему бы просто не устранить соперника? Удержала ее лишь мысль, что он ей не соперник: она не состязается с ним. Разумнее было бы изучить методы этого парня. Увы, она обнаружила, что он из тех, кто обольщает с помощью слов.
Тут Здена чувствовала себя в невыгодном положении. Единственный раз в жизни она блеснула красноречием – перед камерами, когда их представляли телезрителям. Результат известен.
Как и все неудачники, она презирала людей, преуспевших там, где она провалилась. Черт бы побрал этих пустомель (иначе она их не называла)! Как Панноника терпит их болтовню? Что беседа может иметь некое содержание, не приходило ей в голову. В прошлом ей доводилось видеть беседующих людей, она даже пыталась вслушиваться в их скучный обмен монологами – нет уж, увольте, ее этим не возьмешь. К тому же Панноника пленила ее, даже не раскрыв рта.
Но, сколько бы она с собой ни хитрила, она не могла вовсе не сознавать, сколь сильным потрясением стал для нее звук голоса Панноники и воздействие ее слов.
«Ну, это совсем другое, – уговаривала себя надзирательница. – Она не разглагольствует попусту. Как все-таки прекрасно, когда люди говорят не просто чтобы сотрясать воздух, а чтобы нечто сказать!»
И вдруг в душу ей закралось подозрение, что ЭРЖ-327 говорит с Панноникой, чтобы нечто ей сказать. Этим он и берет, сволочь!
Она покопалась в себе на предмет, есть ли у нее что сказать. В свете потрясающих слов Панноники она выявила закон: иметь что сказать – это когда в твоих фразах нет ничего лишнего и в них содержится сообщение настолько важное, что они навсегда оставляют след в душе собеседника.
Разговоры с незнакомцами добром не кончаются, тем более в романах Нотомб. Сидя в аэропорту в ожидании отложенного рейса, Ангюст вынужден терпеть болтовню докучливого голландца со странным именем Текстор Тексель. Заставить его замолчать можно только одним способом — говорить самому. И Ангюст попадается в эту западню. Оказавшись игрушкой в руках Текселя, он проходит все круги ада.Перевод с французского Игорь Попов и Наталья Попова.
«Словарь имен собственных» – один из самых необычных романов блистательной Амели Нотомб. Состязаясь в построении сюжета с великим мэтром театра абсурда Эженом Ионеско, Нотомб помещает и себя в пространство стилизованного кошмара, как бы призывая читателяне все сочиненное ею понимать буквально. Девочка, носящая редкое и труднопроизносимое имя – Плектруда, появляется на свет при весьма печальных обстоятельствах: ее девятнадцатилетняя мать за месяц до родов застрелила мужа и, родив ребенка в тюрьме, повесилась.
Знаменитый писатель, лауреат Нобелевской премии Претекстат Tax близок к смерти. Старого затворника и человеконенавистника осаждает толпа репортеров в надежде получить эксклюзивное интервью. Но лишь молодой журналистке Нине удается сделать это — а заодно выведать зловещий секрет Таха, спрятанный в его незаконченном романе…
Блистательная Амели Нотомб, бельгийская писательница с мировой известностью, выпускает каждый год по роману. В эту книгу вошли два последних – двадцать девятый и тридцатый по счету, оба отчасти автобиографические. «Аэростаты» – история брюссельской студентки по имени Анж. Взявшись давать уроки литературы выпускнику лицея, она попадает в странную, почти нереальную обстановку богатого особняка, где ее шестнадцатилетнего ученика держат фактически взаперти. Чтение великих книг сближает их. Оба с трудом пытаются найти свое место в современной жизни и чем-то напоминают старинные аэростаты, которыми увлекается влюбленный в свою учительницу подросток.
Любить так, чтобы ради любви пойти на преступление, – разве такого не может быть? А любить так, чтобы обречь на муки или даже лишить жизни любимого человека, лишь бы он больше никогда никому не принадлежал, – такое часто случается?Романы Амели Нотомб «Преступление» и «Ртуть» – блестящий опыт проникновения в тайные уголки человеческой души. Это истории преступлений, порожденных темными разрушительными страстями, истории великой любви, несущей смерть.
В своих новых романах «Тайны сердца» и «Загадка имени» Нотомб рассказывает о любви, точнее, о загадочных тропах нелюбви, о том, как это откликается в судьбах детей, обделенных родительской привязанностью. «Тайны сердца» (во французском названии романа обыгрывается строка Мюссе «Ударь себя в сердце, таится там гений») – это жестокая сказка о судьбе прелестной девочки по имени Диана, еще в раннем детстве столкнувшейся с ревностью и завистью жестокой матери, которая с рождением первого ребенка решила, что ее жизнь кончена.
Может ли обычная командировка в провинциальный город перевернуть жизнь человека из мегаполиса? Именно так произошло с героем повести Михаила Сегала Дмитрием, который уже давно живет в Москве, работает на руководящей должности в международной компании и тщательно оберегает личные границы. Но за внешне благополучной и предсказуемой жизнью сквозит холодок кафкианского абсурда, от которого Дмитрий пытается защититься повседневными ритуалами и образом солидного человека. Неожиданное знакомство с молодой девушкой, дочерью бывшего однокурсника вовлекает его в опасное пространство чувств, к которым он не был готов.
В небольшом городке на севере России цепочка из незначительных, вроде бы, событий приводит к планетарной катастрофе. От авторов бестселлера "Красный бубен".
Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
Знаменитый писатель, давно ставший светским львом и переставший писать, сатанист-подкаблучник, работающий на мебельной фабрике, напористый нувориш, скакнувший от темных делишек к высшей власти, поп-певица – ревностная католичка, болгарский шеф-повар – гипнотизер и даже советские спортсмены, в прямом смысле слова ушедшие в подполье. Что может объединить этих разнородных персонажей? Только неуемная и язвительная фантазия Амманити – одного из лучших современных писателей Европы. И, конечно, Италия эпохи Берлускони, в которой действительность порой обгоняет самую злую сатиру.
Маленький университетский городок в Альпах охвачен ужасом: чудовищные преступления следуют одно за одним. Полиция находит изуродованные трупы то в расселине скалы, то в толще ледника, то под крышей дома. Сыщик Ньеман решает во что бы то ни стало прекратить это изуверство, но, преследуя преступника, он обнаруживает все новые жертвы…
«Мир глазами Гарпа» — лучший роман Джона Ирвинга, удостоенный национальной премии. Главный его герой — талантливый писатель, произведения которого, реалистичные и абсурдные, вплетены в ткань романа, что делает повествование ярким и увлекательным. Сам автор точнее всего определил отношение будущих читателей к книге: «Она, возможно, вызовет порой улыбку даже у самого мрачного типа, однако разобьет немало чересчур нежных сердец».
Любовь живет три года – это закон природы. Так считает Марк Марронье, знакомый читателям по романам «99 франков» и «Каникулы в коме». Но причина его развода с женой никак не связана с законами природы, просто новая любовь захватывает его целиком, не оставляя места ничему другому. Однако Марк верит в свою теорию и поэтому с затаенным страхом ждет приближения роковой даты.