Сергей Сергеевич Аверинцев - [40]

404

25.1.1994. Аверинцев пишет («Новый мир» 1993, № 11) о Струве, что в нашем аду Струве был отклик и тем снимался ад, как у Данте ад снят просвеченностью, возможностью быть услышанным, — т.е. у Аверинцева только лимб это настоящий ад, звонкое просвеченное уже не ад, и он ценит возможность быть услышанным и получает ее, вот сейчас говорит например в Женеве.

16.4.1994. У меня проблема одна, недостаток красоты, простое неумение ее делать. У Аверинцева больше этого умения; у женщин красота просто и так есть.

27.7.1994. Мне часто снится Аверинцев. Демоническое (по Гёте) может встретить себе преградой только демоническое. Он мрачно определяет меня, философ, хайдеггерианец; гедонист, по Ренате. Она на редколлегии «Новой Европы» Витторио Страды, говорил вчера Шрейдер, называла первым главным врагом воинствующий гедонизм. Т.е. мазохизм? вычислил Шрейдер. Велика ли обида Аве­ринцева на то, что у кого-то нет достаточного служения его делу. Если он сам свернул свое дело на околоцерковное, то почему все должны иметь к этому понимание. — Минимальное соприкоснове­ние мне необходимо, и я вчера Аверинцеву позвонил. Наташа и он потом, которому взять трубку сама Наташа же и предложила, живо спрашивали, как было в Париже. Они думают о загранице, в октябре снова надолго уезжают, явно желая того, явно боясь сырости и каш­ля. Ах болезни душат, давят его. Я очень боюсь, что он стал зависим. Ион тоже заманен прелестью академического мира (хотя бы по отцу). — Сон. Мы с Аверинцевым в городе, начало Тверской, я рас­сказываю ему, как в старину сюда ездили, чинно, из школы в кафе. Он входит в кафе, передо мной дверь закрывают. Он одновременно как свой и как звезда.

23.9.1994. Аверинцев делает человеку на самом деле подарок сво­им непринятием его.

10.10.1994. Презентация книги Седаковой. Аверинцев предсказу­емым образом болен и не выбирается из Переделкина. — Она прочи­тала «Землю», ему посвященную.

29.10.1994. Седакова была у Аверинцева, он как ребенок рад оть-

405

езду в Женеву, эта страна ему в тягость, он боится осенней сырости и холода. Он скорее рад поступлению Вани на математический. Он говорил мельком обо мне хорошо, скорее всего спутав «Язык фи­лософии» с тем текстом, который он посмотрел у меня в темноте в машине с Ириной Ивановной.

1995 -1996

29.1.1995. Аверинцев читал на пробу в Вене и был предпочтен Успенскому. Ему тяжело готовить 15 страниц каждый раз — это там обязательно — дважды в неделю.

19.6.1995. Сигов, Аверинцев, Хоружий, Седакова в Париже, гото­вятся к завтрашней встрече с Иоанном-Павлом И.

3.7.1995. В 13.00 20 июня Седакова, Аверинцев, Хоружий, Костя Сигов у папы, там Патрик Делобье, один кардинал, поляк простой священник духовник папы. Аверинцев говорит об общей ситуации, делит всех на фундаменталистов и либералов (новых консервато­ров?), недоволен теми и другими, рад что в Москве он либерал, на Западе фундаменталист; «я не пророк», настаивает он, «не только не большой, но и не малый, ни даже самый малый из малых про­роков», чем вызывает смешливые перемигивания папы и Седаковой, сидящих рядом: «Не Аввакум, что ли», опасливо спросил папа. Он успокаивал слишком горячившегося и слишком глобального Аве­ринцева. — За столом папа спросил, почему Пушкин так не любил поляков. Аверинцев сказал, что к Польше у Пушкина амбивалент­ное отношение. «А ты что скажешь?» обратился папа к Седаковой. «Простое и плохое», сказала она. «Он только очень любил польских женщин».

5.9.1995.  Кафедра. Аверинцев очень располневший, подавший­ся со своим ростом в сторону Лосева (ему дают лекарство с таким эффектом), долго говорил о том, что ученость, школа не прижились в русском православии, доктор теологии не имеет статуса, киевская «могилянская» академия была создана уже для спора с польскими католиками.

2.7.1996.  Седакова, Аверинцев, Сигов, Хоружий сегодня у ста­ренького папы.

15.7.1996.  Вчера разговор с Наташей Аверинцевой. Нет покоя,

406

нет оседлости. Ваня, 17 лет, высокий, 1.84, взрослый, после опера­ции живет у знакомых в Швейцарии и смотрит места; Маша, ей уже 20, перешла на 5 курс филологии и не завела себе мальчика. Наташа говорит о кошках, их много, они рожают, болеют, убегают, умирают, приходят, их возят к ветеринарам.

1998 - 2004

12.1.1998. «Конец света близок», надпись на гаражах. Универси­тет. Профессор академик Аверинцев читает лекцию, его речь о том, как Евангелия не вписываются в жанр античной биографии. Он вы­глядит благополучным, гладкое розовое лицо, как Лосев на кафедре, полноватый, разумный. Спокойный. Выдержать этот ровный тон и так много знать. У него живое удивление перед отличием Евангелия от всего принятого у греков и догадка, под впечатлением смешения языков у еврейских авторов, не совсем академическая, как он сказал, пришедшая в больнице, что сам Христос вставлял греческое слово Параклит, и может быть не только одно это, в своей речи. Но в целом Аверинцеву не нравится идея переводного Нового Завета; скорее всего, он все-таки был написан сразу как есть.

20.11.1998. Вена, в университете на кафедре Аверинцева Седакова читает «Путешествие в Тарту». Вначале кратко Аверинцев, об emet: аминь, верность, правдивость как истина; не истина, а правдивость; Божья истина до небес как отношение Бога к Человеку. Есть пра­вовая сторона, iustitia, Gerechtigkeit, tsedek, но emet — это верность Божия. Tsedek как правда приближается к милости. Справедливо и милостиво одновременно то, к чему обязан goel, тот член общины, на котором по очереди лежит обязанность, допустим, выкупать попавших в рабство, или тот, кто обязан обеспечить, чтобы жена умершего родственника не осталась вдовой. Значение родственника здесь приближается к «делающему добро», как в корне kind, который в немецком значит ребенок, а в английском добрый. — В разговорах потом Аверинцев заметил, что Иосиф Бродский сам не очень следу­ет своему правилу поэта: ничего не уметь, никогда не полагаться на мастерство, начинать каждый раз заново. Потому он и напоминает себе это, согласился я.