Серебряный поток - [40]

Восходы и закаты в Красной пустыне были быстрыми. По крайней мере, обитателям этих песков так казалось; сейчас же Ман-Руру казалось, что прошло уже несколько часов с тех самых пор, как сюда пришел Ют-Мор.

Старший Жрец не сверлил его взглядом. Было ясно, что он пришел сюда не для того, чтобы гнобить молодого иругами. За его молчанием угадывались мрачные размышления о том, что произошло за минувшие недели.

- Ты понимаешь, в чем заключается твоя вина, Ман-Рур? - спросил наконец стоящий перед ним иругами.

Ман-Рур незамедлительно поднял голову, взглянув на Старшего Жреца. Как и всегда, статный и худощавый иругами источал силу и уверенность - в противовес слабому, молодому жрецу с изломанной судьбой и телом. Застывший в привычной позе, скрестив сильные руки на широкой груди, расписанной темно-красными татуировками, Старший Жрец смотрел на него, и во взгляде оранжевых глаз Ман-Рур видел отчужденность. Гордый Ют-Мор и раньше держался на расстоянии от других молодых иругами, и сейчас в его глазах Ман-Рур увидел окончательный приговор.

- Да, о Старший, - ответил он.

- Твоя вина в том, что ты остался в живых, Ман-Рур. А Матриарх Ру-Са, достопочтенная женщина, говорившая с самой Царицей, погибла, - сказал Ют-Мор.

Ему не требовалось говорить этого вслух, Ман-Рур прекрасно понимал это. Однако Старший Жрец сказал, и тем самым заставил его поверить в то, что сильный союзник в лице Старшего Жреца безвозвратно потерян. Это фразой Ют-Мор сказал совершенно иное - что он не сможет и не захочет защищать Ман-Рура от того, что ждало молодого иругами в очень скором будущем.

- Что будет с Мит-Ану, о Старший? - осмелился спросить Ман-Рур.

- Она рассказала обо всем, что произошло. Ее уже лишили чина Старшей Жрицы, ее имущество разделено между другими семьями, проживавшими в ее храмовом сооружении. Решать судьбу Мит-Ану будут не здесь, в эти часы ее эскортируют в Эша.

- Да здравствует Кэрэ-Орена, - глухо, но твердо проговорил Ман-Рур.

- Да, - Ют-Мор спокойно кивнул. - Да здравствует. Война против проклятой империи светлокожих уже началась, и четверо иругами из свиты Мит-Ану и Матриарха, вернувшиеся сюда вместе с тобой, в свое наказание будут отправлены на передовую.

Ман-Рур понимал, что это означает верную смерть для этих четверых. В лучшем случае кое-как вооруженные, они войдут в первую волну атакующих авангардов и наверняка погибнут в первом же сражении. Даже если удача будет на этот раз на стороне Союза родов иругами и империя в ходе конфликта будет уничтожена, навряд ли им посчастливиться дожить до конца войны.

- Что будет со мной? - наконец, спросил он.

- Близится время тяжелого испытания для всего нашего народа, - ответил Старший Жрец. - Чтобы сразить империю, нам понадобится каждый иругами. Твоя участь решена, Ман-Рур. Ты не можешь принять участие в битве из-за своих увечий, и поэтому ты, скорее всего, станешь одним из тех, кто пополнит наши запасы продовольствия к следующей зиме.

Ман-Рур опустил взгляд. При каждом движении правой рукой в плече возникала чудовищная боль, и он до сих пор испытывал мучения при ходьбе. Кости левой ноги срослись не так, как полагается, и он сильно хромал. Эти увечья, полученные во время нападения энисов, спасали его от отправки к месту боевых действий, но не спасали от самой казни.

- Ты будешь лишен чина младшего жреца без шансов восстановить его, Ман-Рур, - в голосе Старшего Жреца не было ни намека на жалость.

Ман-Рур слабо кивнул. Сейчас он не испытывал страха. Вполне вероятно, что в конечном итоге, ему здорово повезло. Он будет жить еще несколько месяцев, до тех пор, пока запасы не иссякнут и остальные не посчитают, что пришло время пустить под нож нескольких рабов. В отличие от тех, кто отправился на войну, смерть Ман-Рура будет быстрой.

Но вместе с этим Ман-Рур испытал глубокую горечь разочарования и боли. Его не страшила смерть, но настигшее его только сейчас осознание того, что жизнь бесславно загублена, что он, в конце концов, допустил ту самую роковую ошибку, которую так опасался совершить, перейдя черту дозволенного, и подписал себе смертельный приговор, заставила его в раз позабыть обо всем. Его ждет бесславная смерть и забвение, его душа отправится не в чертог Кэрэ-Орены, а будет низвергнута во тьму.

Живя среди сородичей, Ман-Рур быстро схватил, что ошибиться легко. Он же совершил куда большее преступление, чем оскорбление или неповиновение Старшим: он и другие трусливо вернулись живыми домой, потеряв бесценную реликвию и не менее бесценную жизнь почтенной женщины.

Ман-Рур закрыл лицо руками, его плечи содрогались от отчаяния, и каждое движение доставляло лишь новые учения. Бывший молодой жрец иругами, враз утративший все, включая свободу и право на жизнь, теперь хотел лишь умереть. Глубоко в душе он принимал свою судьбу и верил, что только когда его сущность, навсегда отделенная от плоти, обретет вечность в бесконечной тьме, преисполненной холода и тишины, его мучения закончатся. Пускай так, пускай все закончится совсем иначе, как он мечтал. Но он не прошел отбор и чертог Кэрэ-Орены будет недоступен для его души.