Серебряный остров - [21]

Он замолчал, очевидно, неуверенный, нужно ли продолжать.

Но Коля хотел знать всё.

— Вы собрались, чтобы взорвать мост? — спросил он.

— Да, — сказал Виталий Макарыч, — всё было уже подготовлено. Нет, не мы подготовили мост к взрыву, а сами немцы. Но они думали его взорвать только тогда, когда все их войска будут уже на той стороне. А нам поручено было взорвать его раньше, чтобы они не могли уйти. Мы разведали точно, где они заложили свои мины, и должны были прорваться к мосту и взорвать его. План действий был разработан отлично, мы получили приказ, собрались… Но всё кончилось…

Он опять замолчал.

— У вас был большой отряд? — спросил Коля.

— Сначала большой, наводивший ужас на немцев во всей области. Меня тогда здесь ещё не было. Но потом фронт приблизился и отряд разделился: большинство партизан ушло на запад, в глубь занятой немцами территории, а здесь осталась маленькая группа, которой поручили только одну задачу — взорвать в нужную минуту мост. Двадцать человек, самых отборных. Я был двадцать первый. Получив приказ, мы собрались поздно ночью, и…

Он колебался, нужно ли продолжать.

— На вас напали немцы, — сказал Коля.

Виталий Макарыч кивнул.

— И долго вы дрались? — спросил Коля.

— Не знаю, — ответил Виталий Макарыч. — Ничего не знаю. Я сидел в домике, когда совсем рядом раздалась стрельба. Я схватил гранату и прыгнул в окно. Меня сразу ранили, и я потерял сознание. Одна пуля пробила мне руку, другая слегка задела голову и ошеломила меня. Я пролежал в кустах часа два. Когда я очнулся, уже светало. Крутом тихо, только плещет река за деревьями. Я разгрёб кусты и вылез. Убитых немцев я не считал, их было много. А товарищей моих было убито восемнадцать человек…

Виталий Макарыч уже не сидел в кресле, а взволнованно ходил по своему кабинету. Внезапно он словно опомнился. Остановился и задумался.

— Знаешь, дружок, — сказал он Коле, — мы поговорим с тобой об этом потом.

На лице его появилось мучительное выражение. Он, видимо, надеялся, что Коля встанет и уйдёт.

Но Коля не хотел уходить.

— Виталий Макарыч, — сказал он, — а как немцы узнали, где вы собираетесь?

У Виталия Макарыча блеснули глаза.

— Как узнали? — переспросил он, и лицо его передёрнулось. — Очень просто. Нас предали.

— Кто же вас предал?

— Да, — сказал Виталий Макарыч, — любопытно было бы знать, кто нас предал.

— А вы знаете?

— Кто-нибудь из своих. Посторонним ничего не было известно.

Он произнёс эти слова и спохватился.

— Мы с тобой ещё поговорим, — сказал он. — Ещё рано говорить об этом…

Но Коля хотел знать.

— Значит, в отряде был предатель? — спросил он.

Виталий Макарыч кивнул.

— Кто? Восемнадцать человек убиты…

— Немцы не стали бы убивать предателя. Кто-нибудь из тех, кто остался в живых.

— Его необходимо найти! — воскликнул Коля, вскочив. — Вы ищете его?

— Искать его не нужно, — сказал Виталий Макарыч. — Он сам сюда придёт.

— Сам придёт?!.

Но Виталий Макарыч твёрдо решил ничего больше не говорить. Он был необыкновенно взволнован, лицо его побледнело, капельки пота выступили на лбу. Он провёл рукой по колиной голове и открыл дверь кабинета.

— Иди, иди. Теперь мы с тобой знакомы и будем разговаривать много и часто, — сказал он Коле ласково, как бы убеждая его не огорчаться, что разговор приходится прервать.

Коля послушно двинулся к дверям, но на пороге остановился.

— Виталий Макарыч, — попросил он, — скажите мне только одно: что стало с убитыми?

— Колхозники похоронили их в братской могиле.

— Значит, мой папа тоже лежит в этой могиле?

— Нет, — сказал Виталий Макарыч, — среди восемнадцати убитых не было твоего папы.

Дверь кабинета закрылась. Коля остался один в коридоре.

II

«Он сказал мне что-то гадкое, — думал Коля, спускаясь по школьной лестнице. — Он был со мной ласков, гладил меня по голове, но сказал что-то ужасное про папу, что-то такое, чего никакого права не имел говорить».

Коля вышел на школьный двор и не сразу понял, почему на дворе никого нет. «Ах да, — сообразил он. — Уже обеденный перерыв, нужно и мне идти за обедом для мамы. Что же это он сказал мне такое?..»

Коля шагал по улице, перебирая в памяти каждое слово Виталия Макарыча. Среди восемнадцати убитых не было папы. Так ведь это прекрасно. Есть надежда. Значит, папа, может быть, жив… Отчего же в этих словах чудилось Коле что-то оскорбительное, позорное, что-то такое, о чём даже подумать страшно?..

Отряд состоял из двадцати одного человека. Восемнадцать были убиты, трое остались в живых. Один из этих троих — предатель… Так вот оно что!..

Коля вздрогнул от гнева. Так вот что этот человек осмелился сказать ему. Вот отчего он так долго уклонялся от разговора. Один из этих троих — Виталий Макарыч, другой — колин папа. Виталий Макарыч, конечно, не себя имеет в виду, говоря, что один из троих — предатель. Он имел в виду…

Слёзы брызнули из колиных глаз, но он сразу вытер их. Нет, такая мерзкая клевета не заставит его плакать. Колин папа — благородный и отважный человек, и Коля докажет это всему свету, нужно только хорошенько разобраться во всей этой истории, выяснить всё до конца.

Коля шагал машинально, ничего не замечая вокруг. Машинально вошёл он в булочную за хлебом, машинально зашёл домой за кастрюльками, машинально получил в столовой суп и кашу. Он думал всё об одном и том же. Порой ему начинало казаться, что он не понял Виталия Макарыча, что слова его означали совсем не то, — и тогда всё словно светлело вокруг. Но через мгновенье он опять приходил к выводу, что понял Виталия Макарыча правильно, — и всё вокруг темнело.