Серебряный остров - [22]
Выйдя из столовой, он направился прямо к библиотеке. И вспомнил о маме.
Мама, Марфинька, вот кто помог бы ему, если бы только он решился рассказать ей… Он никогда, никогда не говорил с ней о папе, и так трудно будет начать… Но он преодолеет себя, он как-нибудь начнёт, он расскажет ей, чтобы не одному терпеть эту муку.
Он зашагал быстрее. Он побежал бы, если бы не боялся расплескать суп. До библиотеки оставалось ещё квартала два, как вдруг кто-то негромко позвал его:
— Колоколя!
Кроме мамы, одна только Лиза Макарова называла его Колоколёй. Он оглянулся и увидел Лизу.
Лиза сидела в нескольких шагах от дороги на груде камней, оставшихся от какого-то разрушенного строения. Солнце жгло камни, жгло Лизу. Большая раскрытая книга лежала у неё на коленях. На книге стоял глиняный горшочек с холодной варёной картошкой — лизин обед.
Коля очень удивился. Почему она не в библиотеке? Почему она обедает одна, а не вместе с ним и с мамой? Он шагнул к ней.
— Отчего ты здесь? — спросил он.
— Так, — ответила Лиза.
Она была старше Коли только на год, но обогнала его на два класса: он перешёл в шестой, а она в восьмой. Ростом он был выше, и всё же она всегда разговаривала с ним несколько свысока, как с маленьким. Она пользовалась всяким случаем, чтобы показать ему, что с ним нельзя говорить всерьёз, и когда он расспрашивал её, что она читает, отвечала: «Тебе всё равно не понять». Но сейчас он по лицу её видел, что она расстроена и рада возможности поговорить с ним. Она, может быть, даже нарочно села здесь, чтобы окликнуть его, когда он будет проходить.
— Пойдём со мной, — сказал он.
— Не пойду. Ты иди. Я приду потом.
— Там случилось что-нибудь?
— Ничего.
— Ведь мама там одна?
— Нет, она не одна.
— А кто там?
— Учитель из вашей школы. Однорукий. Он только что прошёл туда. Они секретничают, и я не хочу им мешать.
Виталий Макарыч!
Коля побледнел, вспомнив о нём. Как смеет Виталий Макарыч ходить в библиотеку?! Как смеет этот человек, только что оклеветавший папу, ходить к маме, разговаривать с ней?! Как может мама слушать его, позволять ему смотреть на себя?!.
Коля сел на камень рядом с Лизой. Потом встал. Потом опять сел. Он не знал, как поступить. Ему хотелось выплеснуть весь суп на траву. Нет, это глупо. Как же быть? Пообедать здесь одному, на камнях, рядом с Лизой? Но ведь мама тоже хочет есть…
— Лиза, снеси маме обед…
— А ты что? Не пойдёшь?
— Не пойду.
Лиза внимательно глянула ему в лицо.
— Глупости, — сказала она строго. — Марфа Петровна очень на тебя обидится.
Коле стало стыдно. Жалость и нежность к матери охватили его. Действительно, за что он её обидит?! Суп и так почти совсем остыл, пока он торчал здесь и разговаривал с Лизой. Подхватив авоську с кастрюльками, он пошёл в библиотеку.
Торопливо, с бьющимся сердцем, подошёл он к открытому окну читального зала и заглянул в него.
Посреди читального зала стояли мама и Виталий Макарыч.
— До свиданья, друг мой, — сказала мама.
Маленькая, она подняла руку и положила её на высокое плечо Виталия Макарыча.
— Я верю вам, — продолжала она. — Я верю вам, потому что вы вернули мне радость. Идите. Я буду ждать и надеяться.
Коля видел слёзы, блеснувшие у неё на глазах. Виталий Макарыч поднял руку и как бы невзначай коснулся своих глаз рукавом пиджака. О, какой лицемер!
Виталий Макарыч шагнул к дверям. Коля отошёл от окна и зашёл за кусты, чтобы не встретиться с ним. Он уже знал, что ничего не расскажет маме.
Однако он всё-таки, быть может, рассказал бы ей всё, если бы она спросила его о чём-нибудь, или погладила его по голове, или хотя бы улыбнулась ему, показав зуб со щербинкой. Но она не улыбнулась, не погладила, не спросила. За обедом она была молчалива и полна каких-то своих мыслей, и от мыслей этих глаза её непривычно блестели. И Коля не сказал ей ничего.
Пообедав, он вышел из библиотеки и побрёл в школу. Он шёл неторопливо и чем дальше, тем медленнее. Обеденный перерыв кончился, в школе уже гремели топоры и пилы. Но ему не хотелось возвращаться к своему верстаку, к рубанку, на школьный двор, где каждую минуту мог появиться Виталий Макарыч. У школьных ворот Коля нерешительно остановился. Постояв и поколебавшись, он, вместо того чтобы войти в ворота, пошёл дальше.
Ему некуда было идти, и он не знал, куда идёт. Он прошёл вдоль школьного фасада до конца площади. Опасаясь, как бы кто-нибудь из школьников не заметил его и не позвал в школу, он свернул с площади влево и побрёл вдоль стены школьного здания.
Что-то заслонило от него солнце. Он поднял голову. Старое здание школы, как огромный корабль, плывущий по воздуху, повисло над ним!..
— Псст!.. — раздалось у него за спиной.
Удивлённый, он обернулся.
Никого. Только длинные ветви бузины, разросшиеся возле полуобвалившейся красной кирпичной трубы, подозрительно шевелились.
И снова:
— Псст!..
Ветви раздвинулись, и Коля увидел острую седую бородёнку. Потом появилась рука и поманила Колю пальцем.
Архипов! От неожиданности Коля чуть было не вскрикнул.
— Идите сюда, — сказал Архипов шопотом и исчез.
Коля обошёл бузину кругом. Архипов сидел на кирпиче в узком пространстве между бузиной и трубой. Ветви сплетались над ним, образуя нечто вроде беседки.
