Серебряный огонь - [50]

Филипп ласкал ее расчетливо. Прекрасно зная, как ценит она чередование нежной и грубой ласки, он мял губами ее соски, вызывая стоны, а затем внезапно прикусывал их. Ее взвизгиванья подтверждали правильность выбранного им способа обращения с ней.

Дама совсем не замечала, насколько хладнокровно использовал маркиз свой любовный опыт. Она таяла от его эротических атак, рассчитанных на чувственность ее сладострастного тела.

Филипп преодолел свое отвращение, однако невольно обращался с ней грубее, чем первоначально намеревался. Впрочем, встречные движения ее греховного тела показывали, что такая грубость ей нравится.

– Филипп, любимый! Какое блаженство вы мне дарите! Ах, пожалуйста, помучайте хорошенько мои груди! Никто не может сделать это лучше вас!

– Вы мне льстите, Тереза, но должен сознаться, что ваше острое рагу мне особенно по вкусу после пресной домашней пищи!

Мысленно он попросил прощения у Фелины за кощунственную ложь, но внешне этого не было заметно. Нагая женщина радостно мурлыкала в его объятиях, прикасаясь кончиками пальцев к гордому профилю, почтительно склоненному над ней.

– Так вкушайте же, мой господин и повелитель, – проворковала она, еще более приподнимая свои груди для дальнейшего наслаждения. – Все уже приготовлено. Забудьте свою безвкусную протестантскую девицу. Сразу видно, что ее благочестивый фасад способен вызвать у мужчины смертельную скуку. Должно быть, она носит белые холщовые рубашки и читает «Отче наш», когда вы прикасаетесь к ней. Не правда ли?

От ее внимания ускользнуло незаметное напряжение его шеи и гневный взгляд маркиза, направленный на пышное тело, чьи не столь уже упругие округлости обнаруживали первые приметы увяданья.

– Очаровательная, соблазнительная Тереза, мне надо было догадаться, что с вами нельзя сравнить ни одну женщину. Вы лишаете меня рассудка. Я в ваших руках, – пробормотал он страстно.

Терезу д'Ароне опьянили его слова.

Она одержала победу! Она всегда могла положиться на притягательность своего тела! Он умолял ее о любви! Бракосочетание с ним теперь только вопрос времени. Но нужно действовать хитро и без ошибок.

– Я давно принадлежу вам, Филипп. Вы ведь знаете, как я хочу стать вашей навсегда. Делить с вами и радость, и горе. Подарить вам наследника...

Филипп понял, что приближается кульминация. Преодолевая внутреннее сопротивление, прикоснулся он к жаркому лону, заставив Терезу полностью расслабиться под расчетливыми ласками. При этом, словно в забытьи, он продолжал разговор, прерываемый лишь ее вздохами и стонами.

– От наследника мне придется отказаться, дорогая. Еще жива моя супруга.

– Ах, Филипп, вы мучаете меня! Не только ласками! Почему не доверяете мне? Почему не сказали даже сейчас, что супруга ваша скончалась прошлым летом? Какая же цена вашей любви?

Филипп великолепно изобразил испуг. Он вдруг отдернул руки и соскользнул с дивана.

– Откуда, черт побери, вам это известно?

Тереза снова жадно притянула его к себе и положила его ладонь на свое возбужденное лоно. Теперь нужно использовать в качестве козыря чувственность, чтобы окончательно сломить его сопротивление.

– От этой бедной, достойной сожаления девочки, которой вы приказали сыграть роль вашей жены. В отчаянии она доверилась мне и попросила о помощи. Она захотела убежать, чтобы не оставаться беззащитной игрушкой в вашей постели. Вам следует помнить, что такие вещи вы можете проделывать только с опытной женщиной, Филипп!

– Да это же...

К счастью, мадам д'Ароне перебила Филиппа, прежде чем он, возмущенный, успел совершить непоправимую ошибку.

– Ваш поступок непростителен, Филипп! Но зачем?

Этой короткой передышки оказалось достаточно маркизу, чтобы вновь вооружиться. Он вполне правдоподобно опустил голову под рассерженным взглядом возлюбленной.

– У меня не было выбора. Де Брюн меня заставил. Он догадался, что я ждал смерти Мов в надежде жениться на вас. Он не желал принимать католичку в свою семью. Когда я вернулся домой для похорон Мов, мне показали ее копию.

Смесь полуправды с отважным враньем оказалась очень удачной. Тереза поверила каждому слову. Она не выносила Амори де Брюна и была готова считать его способным на любой дурной поступок. К тому же Фелина не рассказала ей о подробностях подмены. Упиваясь победой, Тереза проворковала:

– Бедняга, почему вы мне не признались? Сколько времени потрачено зря, сколько ненужных страданий пережито. Де Брюн совсем потерял рассудок, отсюда его глупая выходка.

Филипп сделал вид, что вполне с ней согласен.

– Он был вне себя, однако не осмелился прямо заявить об исчезновении девушки. Он боялся, что об этой истории узнает король. Но многое бы отдал за сведения о том, где сейчас прячется Фелина.

– Еще бы! И не один он!

Встревоженный такой репликой, Филипп постарался замаскировать свое волнение громким смехом, а потом захватил зубами ее плечо.

– Но вы-то, моя любимая, знаете, где она. Ведь вы по своей доброте помогли малышке спрятаться. О нет, не говорите мне, куда. Я просто рад, что наивная девочка наконец исчезла из моей жизни.

Как он и ожидал, мадам д'Ароне захотелось тут же показать свою осведомленность. Увы, сказанное ею нанесло ему жестокий удар.