Серебряная трель - [4]
– Я бы рада отдать тебе самую вкусную на свете еду, но холодильник пуст. О какой пище ты говоришь?
– Вот об этой, – Худышка кивнула на примятую траву. Там на листе лопуха неизвестно откуда взялся бутерброд – свежий пышный ломоть хлеба с толстым слоем масла и кольцом сочной колбасы наверху.
Софка рассмеялась, вертя в руках бутерброд:
– Мы проглотим твой хлеб за одну минуту!
– А ну, откуси, – хитро прищурилась Худышка.
Софка немножко откусила и стала с удовольствием жевать. Когда она разохотилась отхватить ещё порцию, то увидела, что бутерброд остался… тех же размеров!
Она снова откусила – тут же «доросли» и хлеб, и масло, и колбаса.
Третий хороший укус – бутерброд не думал уменьшаться.
– Вкусно? Ешь, ешь, – смеялась Худышка. – Это же нескончаемый бутерброд.
На следующее утро Софка прощалась с бабушкой. Нескончаемый бутерброд она разломила пополам (причём оба куска тут же стремительно выросли до прежних размеров), и один оставила бабушке. Они обнялись, заплакали, но Худышка торопила девочку.
Долго бабушка смотрела из окна на свою внучку, уходящую за чёрной бегущей точкой.
Путники шли дни, недели, даже, может быть, месяцы – Софка не помнила. И спросить не у кого: людные места они обходили. Худышка побаивалась котов, а девочка – лихих людей.
Землеройка без устали бежала вперёд, Софка едва поспевала за ним. Пролезала сквозь кусты, валежник, пробиралась через ручьи и пригорки. Вечером они ужинали своим, признаться, надоевшим бутербродом, запивая его студёной водой из родников.
Девочка всегда отламывала добрый кусок и делилась с Худышкой. Ложась спать, укладывала её в свой шерстяной носок. Вот уж не думала девочка, что землеройка, казавшаяся поначалу противной брюзгой, окажется таким милым зверьком.
Если девочка грустила, Худышка веселила её. Она маршировала, размахивая крошечными лапками, и забавно пищала:
– Бревно берёт пила, дорогу – ходьба!
Она разыгрывала сценки, как Фея кормит бабушку супом из лепестков купальницы. А бабушка плюёт в платок и жалуется: «Ей-богу! Отравишь меня совсем!»
Или как бесенята играют в карты, а потом яростно спорят, чья очередь подбрасывать дрова в адский огонь.
Это было, наверно, смешно, но Софка всё равно плакала. Тогда Худышка плакала за компанию. Ведь всем известно, что если с тобой плачет друг, то горе делится пополам.
Однажды на рассвете Софка умывалась из чистой дождевой лужицы. Она загляделась на своё дрожащее водяное отражение. Ветер завил волосы в тугие кудряшки, а солнце позолотило их. Лицо похудело, глаза стали темнее и печальнее. А у кончиков губ она заметила складку-морщинку… Или ей показалось?
Вдруг ей стало страшно. Что, если они с землеройкой будут идти, идти, и Софка уже превратится в старуху, и землеройка давно умрёт, а она, старая Софка, будет идти, сама уже не помня, куда идёт, зачем…
Подойдя к завтракающей землеройке, она, как бы между прочим, поинтересовалась:
– Худышка, милая. Мы всё идём, а королевства что-то не видно.
– По королевству мы идём давно. Взгляни на ту аллейку.
Софка прочитала слова на стрелке-указателе, прячущейся среди пушистых голубых ёлочек: «Посёлок Королево». Слово «посёлок» было замазано краской. А перед последней буквой дописаны сверху три буквы «СТВ». Всё вместе читалось «КОРОЛЕВСТВО». Это выглядело довольно странно.
– А вот перед нами то, что нам нужно, – продолжала землеройка.
Софка обернулась и ахнула.
Утренний туман рассеивался. На глазах обретал очертания огромный дворец из разноцветного кирпича, с башенками и зубчатыми стенами. С востока стены золотили лучи, а с запада окутывали густо-молочные клубы тумана. Через ров был перекинут изящный кружевной мостик на цепях.
Как это было красиво!
А Худышка уже озабоченно дёргала и теребила джинсы Софки.
– Теперь думай сама, как быть дальше. Юноша, которого ты ищешь, живёт в этом дворце. Он знает, как найти волшебную купальницу. Постарайся проникнуть во дворец и попасться какому-нибудь доброму человеку на глаза. Не будь недотёпой, не стесняйся спрашивать – по губам не шлёпнут. А я… Я отлично проведу время здесь. Тут много учтивых джентльменов о четырёх лапах, – и землеройка, хихикнув, нырнула в траву.
– Постой, Худышка! Куда мне идти? Что делать? Я ничегошеньки не знаю, – взмолилась Софка. Она принялась раздвигать траву в том месте, где исчезла землеройка.
– «Не знаю», «не знаю»… – Худышка сердито высунулась из клумбы. – Вот привязалась. Куда овца, туда и хвост. Иди во дворец, наймись кем-нибудь… Судомойкой, прачкой – что ты умеешь делать? Боюсь, ничего, как все современные девицы. И не мешай мне, пожалуйста. Видишь, я завязываю знакомства. Чует моё сердце, бешеный успех мне обеспечен. Привет!
Софка нерешительно двинулась в сторону дворца. Из будки выглянул охранник в камуфляже. Софка несла лукошко, и он принял её за девочку-зеленщицу.
– Что же ты так поздно несёшь зелень к завтраку? – упрекнул её охранник. – Тебя заждались на кухне.
Ажурные ворота сами собой бесшумно раздвинулись. Девочка медленно двинулась вдоль длинной кирпичной стены. То тут, то там встречались низенькие железные дверцы. Из одной вышел человек с метлой и начал мести дорожку, выложенную разноцветными стеклянными камушками. За другой дверцей скрылся старик, который поливал из шланга клумбы.
Сын всегда – отрезанный ломоть. Дочку растишь для себя, а сына – для двух чужих женщин. Для жены и её мамочки. Обидно и больно. «Я всегда свысока взирала на чужие свекровье-невесткины свары: фу, как мелочно, неумно, некрасиво! Зрелая, пожившая, опытная женщина не может найти общий язык с зелёной девчонкой. Связался чёрт с младенцем! С жалостью косилась на уныло покорившихся, смиренных свекрух: дескать, раз сын выбрал, что уж теперь вмешиваться… С превосходством думала: у меня-то всё будет по-другому, легко, приятно и просто.
Не дай Бог оказаться человеку в яме. В яме одиночества и отчаяния, неизлечимой болезни, пьяного забытья. Или в прямом смысле: в яме-тайнике серийного психопата-убийцы.
Иногда они возвращаются. Не иногда, а всегда: бумеранги, безжалостно и бездумно запущенные нами в молодости. Как правило, мы бросали их в самых близких любимых людей.Как больно! Так же было больно тем, в кого мы целились: с умыслом или без.
Невыдуманные рассказы о девочках, девушках, женщинах. Одна история даже с криминальным налётом.
И уже в затылок дышали, огрызались, плели интриги, лезли друг у друга по головам такие же стареющие, страшащиеся забвения звёзды. То есть для виду, на камеру-то, они сюсюкали, лизались, называли друг друга уменьшительно-ласкательно, и демонстрировали нежнейшую дружбу и разные прочие обнимашечки и чмоки-чмоки. А на самом деле, выдайся возможность, с наслаждением бы набросились и перекусали друг друга, как змеи в серпентарии. Но что есть мирская слава? Тысячи гниющих, без пяти минут мертвецов бьют в ладоши и возвеличивают другого гниющего, без пяти минут мертвеца.
«Главврач провела смущённую Аню по кабинетам и палатам. Представила везде, как очень важную персону: – Практикантка, будущий врач – а пока наша новая санитарочка! Прошу любить и жаловать!..».
Имя Оки Ивановича Городовикова, автора книги воспоминаний «В боях и походах», принадлежит к числу легендарных героев гражданской войны. Батрак-пастух, он после Великой Октябрьской революции стал одним из видных полководцев Советской Армии, генерал-полковником, награжден десятью орденами Советского Союза, а в 1958 году был удостоен звания Героя Советского Союза. Его ближайший боевой товарищ по гражданской войне и многолетней службе в Вооруженных Силах маршал Советского Союза Семен Михайлович Буденный с большим уважением говорит об Оке Ивановиче: «Трудно представить себе воина скромнее и отважнее Оки Ивановича Городовикова.
Приключенческая повесть албанского писателя о юных патриотах Албании, боровшихся за свободу своей страны против итало-немецких фашистов. Главными действующими лицами являются трое подростков. Они помогают своим старшим товарищам-подпольщикам, выполняя ответственные и порой рискованные поручения. Адресована повесть детям среднего школьного возраста.
Всё своё детство я завидовал людям, отправляющимся в путешествия. Я был ещё маленький и не знал, что самое интересное — возвращаться домой, всё узнавать и всё видеть как бы заново. Теперь я это знаю.Эта книжка написана в путешествиях. Она о людях, о птицах, о реках — дальних и близких, о том, что я нашёл в них своего, что мне было дорого всегда. Я хочу, чтобы вы познакомились с ними: и со старым донским бакенщиком Ерофеем Платоновичем, который всю жизнь прожил на посту № 1, первом от моря, да и вообще, наверно, самом первом, потому что охранял Ерофей Платонович самое главное — родную землю; и с сибирским мальчишкой (рассказ «Сосны шумят») — он отправился в лес, чтобы, как всегда, поискать брусники, а нашёл целый мир — рядом, возле своей деревни.
Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.
Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.
Вильмос и Ильзе Корн – писатели Германской Демократической Республики, авторы многих книг для детей и юношества. Но самое значительное их произведение – роман «Мавр и лондонские грачи». В этом романе авторы живо и увлекательно рассказывают нам о гениальных мыслителях и революционерах – Карле Марксе и Фридрихе Энгельсе, об их великой дружбе, совместной работе и героической борьбе. Книга пользуется большой популярностью у читателей Германской Демократической Республики. Она выдержала несколько изданий и удостоена премии, как одно из лучших художественных произведений для юношества.