Серебряная корона - [3]

— значит разрушить все. Ты и сама это знаешь.

—  Знаю, но… Прости, Матушка, — я лгала. Просто он может убить Карла — сам или с чьей-то помощью. Это…

— Ты прощена. Ты не первая из нашего Сестричества, кто солгал.

—  Он может убить Карла, если захватит его врасплох…

— Думаю, ты недооцениваешь этого своего Карла Куллинана… В любом случае, дочь моя, решение мое неизменно.

—  Но что же нам делать?

— Сейчас — ничего. Ожидание — трудная наука. Советую тебе поучиться ей, Дория…

ЧАСТЬ I ВЕНЕСТСКИЙ ЛЕС

Глава 1 ОХОТНИК

Из тьмы шатра протянулась рука и тихонько тряхнула Карла за плечо.

— Карл, та ли'ветх та ахд далажи. — Карл, пора вставать.

Карл Куллинан проснулся — внезапно. Обхватив тонкое запястье левой рукой, он рванул, так швырнув того, другого, в стенку шатра, что едва не свалил его. Правая рука сама собой поднялась, чтобы отвести удар ножом… и тут воин застыл, осознав, где он и кто рядом с ним.

— Та хават, Карл. — Спокойней, Карл, — рассмеялась Тэннети, дыхание ее пощекотало Карлово ухо. Потом, вывернувшись из его захвата и потирая плечо, она продолжала на обычном своем корявом английском: — Не думаю, что Андреа одобрит. К тому ж, повернись ты порезче, шатер пал бы нам на головы.

Карл выпустил ее и вздохнул. Он предпочел бы, чтобы Тэннети будила его с большей опаской, чуть меньше полагаясь на то, что он узнает ее прежде, чем совершит что-нибудь неожиданное — и непоправимое.

— Что-то стряслось, Тэннети? — спросил он на эрендра. — Здесь ли дракон? Эллегон, — позвал он мысленно, — ты меня слышишь?

Ответа не было.

— Проснись, Карл, — ты отстал на сутки. Его не будет до завтра.

— А Словотский?

Она кивнула:

— Поднимается сюда. — Тэннети выпутывалась из его одеял; в тусклом свете масляного фонаря видно было, что она улыбается. — Его засек Геррин — и небольшой караван, что встал лагерем у развилки, тоже.

— Работорговцы или купцы?

— Отсюда не разглядишь. — Тэннети пожала плечами. — Но если там работорговцы — это объясняет возвращение Словотского. — Встав на колени, она выщипнула клочок соломы из постели Карла, чтобы зажечь его фонарь от своего; потом лениво поправила покосившийся опорный шест. Тэннети была дама изящная, но отнюдь не мягкая; под поношенной полотняной туникой играли литые мускулы.

— Я велела своему отделению оседлать коней и как следует проверить оружие. — На ее губах сверкнула и тут же пропала улыбка. Казалось, Тэннети постоянно ехидно усмехается — ощущение возникало из-за всегда суженных глаз, чуть изогнутого переломом длинного носа и тонких изломанных губ. Вдоль правого глаза змеился шрам; то, что осталось от левого, прикрывала черная тряпица.

— Не слишком ли много ты на себя берешь?

— Возможно. — Подхватив свой фонарь, она мягко поднялась с колен, распахнула полог шатра и, пригнувшись, придержала его для Карла. — Идем.

С одной стороны на ее поясе висел широкий короткий меч, с другой — за пояс был заткнут грубо сработанный кремневый пистолет.

— Сейчас иду.

Рука Карла поднялась к груди: проверить, на месте ли паучий амулет, что висел на кожаном шнурке у него на шее.

Это была давняя привычка. Корни ее уходили в те далекие студенческие годы, когда Карл Куллинан вечно все терял — ручки, карандаши, книги, зажигалки, мелочь, ключи исчезали его рук сами собой, будто растворялись в воздухе. Амулет был слишком ценен; он не мог позволить ему стать последней строчкой в списке потерянных им вещей.

— Если увидишь Словотского, скажи, чтобы шел сюда. Пока же распорядись сворачивать лагерь, и пусть твой отряд ждет у своих коней — да передай Рестию, пусть что хочет делает, но чтобы на сей раз лошади молчали — хотя бы ему пришлось для этого перерезать своей дуре кобыле глотку.

— Оседлать тебе коня?

— Оседлай. Только убедись, что подпруги затянуты… а впрочем, не надо. Забудь. — Карл покачал головой. — Лучше я сам займусь Стэком.

Ни к чему заставлять других делать то, что Карл вполне способен выполнить сам.

— Что-нибудь еще?

— М-м-м… скажи Чаку — я хотел бы видеть его, как только он сможет. Все.

Она кивнула и отошла.

Карл сбросил одеяла и быстро оделся, натянув сперва облегающие, как вторая кожа, лосины и плотную нижнюю рубаху. Потом надел грубые кожаные штаны, следом — носки и вбил ноги в тяжелые тесные сапоги с обитыми металлом носами.

Вибрамы, в тысячный раз подумал он. Сколько бы я заплатил за пару вибрам? Да уж никак не меньше сотни золотых. Может, и третьего коня бы отдал… А Морковку или Стэка? Готов ли он отдать кого-то из них за добрые походные башмаки? Быть может, и нет, но близко к тому… И не то чтобы у него была такая возможность: подобные синтетики на Этой Стороне появятся хорошо если через сотню лет.

Откупорив кувшин с водой, Карл сделал большой глоток, потом плеснул пригоршню себе в лицо и утерся грязным полотенцем. Потом натянул через голову кожаную тунику и затянул на талии пояс с мечом, привычно проверив, легко ли он ходит в ножнах.

Сжав кулаки, воин выпрямился и от души потянулся, стараясь расслабить почти уже вечные зажимы в плечах и шее.

Черт побери, подумал он, тянись не тянись — облегчения никакого.

Он нагнулся, вытащил из седельных сумок два пистолета и маленький кожаный кошель. Пистолеты он сунул крест-накрест за перевязь меча, а кошель привязал на тот же пояс справа — к бронзовому колечку. Пару раз проведя пятерней по волосам, Карл задул фонарь и вышел в ночь.