Серебряная чаша - [36]

К столу подошел Адам.

— Самаритянин, говоришь? — спросил он. — Это кто ж такой?

Авраам скорчил брезгливую гримасу. Он словно колебался, стоит ли говорить об этой ужасной ситуации.

— Симон Волшебник. Он не был приглашен на ужин и пришел немного позже. Но они тут же попросили, чтобы его провели в зал. А сейчас он там внизу со всеми. Склонились друг к другу и о чем-то перешептываются.

— А главный священник?

— И он тоже там… сидит, завернувшись в свои одежды, весь покрытый украшениями. И главное — именно он находится ближе всех к этому проклятому… — голос раба задрожал от еле сдерживаемого страха. — Вместе с ним в дом пришли демоны и злые духи. Я чувствую, как они витают в воздухе.

— Кажется, я знаю, о чем говорят эти кайманы[29] с Симоном Волшебником. Представляю, что они там замышляют! — проворчал Адам-бен-Ахер. — Надеюсь, что Моисей видит их и слышит, о чем они болтают. Но ничего. Он накажет их… накажет.

ГЛАВА VI

1

На следующий день Василий сидел у окна в своей комнате, дожидаясь, когда его позовут к Иосифу Аримафейскому. Ему был прекрасно виден весь, прямой как стрела, мост, соединявший долину с Храмом. Надо признать, что он был архитектурной удачей, как и великолепный Храм на холме со своей единственной белой каменной аркой длиной в 125 метров и достаточно широкой, чтобы сквозь нее могли проехать в одном ряду пять колесниц.

В который раз с восхищением изучая это произведение искусства, Василий неожиданно обратил внимание на трех мужчин, которые явно только что посетили Храм, а теперь возвращались в город. Они шли рядом, но внимание молодого скульптора больше всего привлек тот, который шел посередине. Маленького роста, он носил короткую тогу, открывающую до колен немного кривоватые ноги. Человек что-то оживленно говорил своим спутникам, потому что даже издалека Василию было видно, как он энергично мотает головой и резко жестикулирует, подчеркивая какие-то слова. Спутники маленького человечка шли молча, они внимательно слушали говорившего, буквально ловя каждое его слово.

Вскоре Василий отвлекся на другого человека в этой тройке: он шагал справа. Он смутно напомнил кого-то молодому художнику. Присмотревшись Василий узнал Луку. Да, это был Лука, он слегка приволакивал ногу и был усталым после долгого путешествия. Василий резко вскочил, потом как можно дальше высунулся из окна, чуть не вывалившись на улицу, вдруг со всей очевидностью ощутив, насколько ему не хватало этого замечательного и доброго человека.

Навстречу троице по мосту шагал какой-то прохожий. Поравнявшись с ними и, видимо, узнав их, он резко остановился, некоторое время смотрел вслед удаляющейся от Храма группе, а потом, неожиданно сорвавшись с места, бросился их догонять. Несколько мгновений спустя то же самое про изошло и с другим прохожим. И вот, прежде чем Василий смог понять, что происходит, целая дюжина людей уже окружила маленького человечка с кривыми ногами. Они гурьбой следовали за ним, а к тому моменту, когда толпа достигла конца моста, она выросла почти вдвое. Расстояние между Василием и людьми теперь сократилось настолько, что он мог даже различать их слова. Точнее, одно слово — имя, которое они повторяли: Павел… Павел… Павел…

Значит, этот кривоногий коротышка и был тем самым знаменитым проповедником, чьи призывы и предсказания обещали расколоть жителей города на две противостоящие стороны и, как поговаривали многие, чье присутствие в Иерусалиме рассматривалось как прелюдия к кровавым беспорядкам. И тут Василий вспомнил его. Впервые он увидел этою человека в тот же день, когда первый раз повстречал Луку Тогда люди, стоявшие под сводами церкви, с тем же благоговением повторяли ею имя. Но, как Василий ни старался, он не мог вспомнить его лица — образ проповедника не запечатлелся в детской памяти так же ясно, как образ Луки.

Наконец процессия достигла небольшой площади у ворот дома Иосифа Аримафейского. Здесь к ней присоединилась часть домочадцев и рабов Иосифа. Василий с удивлением рассмотрел в толпе и Бенхаила Любопытного. Справа от себя в соседнем окне молодой скульптор заметил лысый череп Аарона. Стараясь остаться для всех незамеченным, он осторожно высунул нос, чтобы не пропустить ничего из происходящего перед воротами.

В это время Лука склонился к Павлу и прошептал ему что то на ухо. Проповедник с большим вниманием выслушал его и кивнул головой в знак согласия. Затем он высоко поднял руку, призывая окружавших его людей к тишине и спокойствию и громко обратился к ним:

— Я думаю, друзья, что нам не подобает задерживаться у ворот такого замечательного и прекрасного человека, которому мы стольким обязаны.

Василий слушал, стараясь не пропустить ни одного слова, хотя Павел говорил громко и четко, поэтому напрягать слух не было никакой необходимости.

— Возвращайтесь домой и приступайте к обычным делам, дающим вам хлеб насущный. В ближайшие несколько дней у нас обязательно будет возможность собраться, и тогда я расскажу вам о цели своего прихода. Но пока я еще не знаю, где и когда мы сможем увидеться: враг подстерегает меня, поэтому нам надо быть очень осторожными. Идите и смиренно ждите часа, я вам дам знать. — Проповедник прервался и внимательно оглядел лица, обращенные к нему с тихим вниманием. — И тогда вы услышите прекрасную историю о городе, который томится в ожидании истины. Поля созрели для жатвы, друзья.