Сердце Ведьмы - [87]

– Он погиб от руки твоего мужа.

– У меня нет мужа, – заявила им Ангербода, как и Скади раньше, но остановилась: – Подождите-ка, Локи убил Бальдра?

Это не то, что мне открылось, – его брат Хёд должен был убить Сияющего бога. Вовсе не Локи.

Она нахмурилась.

Я видела… видела, как Хёд выстрелил стрелой из омелы в сердце Бальдра.

Но Хёд слеп.

А это значит, что кто-то должен был направлять его руку.

– Как это случилось? – спросила Ангербода.

– Сын Одина мечтал обрести вечный покой, но его мать, Фригг, взяла клятву со всего сущего во всех мирах не причинять ему вреда, – ответил Мунин.

– Все поклялись, кроме молодого побега омелы, из которого Локи-Обманщик сделал стрелу, чтобы Хёд убил своего брата, – продолжил Хугин.

«Один знал об омеле, – подумала Ангербода. – Если бы он и правда хотел предотвратить смерть Бальдра, то предупредил бы Фригг, чтобы та была особенно осторожна».

Но что-то всё равно не сходилось. Даже сама она сама не ведала, что Локи будет тем, кто убьёт Бальдра, так как же Один мог узнать? Неужели Локи подставили? И теперь накажут за преступление, которого он не совершал?

Глаза Ангербоды сузились.

– Вы лжёте. Локи повинен во многом, но убийство?..

– Окажи услугу невиновному, – вновь прокаркал Хугин, словно и не слышал её предыдущей фразы.

Колдунья снова вздохнула. Вот что бывает, когда пытаешься спорить с птицами.

– С чем именно я должна помочь асам?

– Спустить его погребальный костер в воду, – сказал Хугин. – Ладья не двигается с места. Даже Тор не преуспел. Асы боятся, что она заколдована.

– Тебе обеспечена безопасность, – закончил Мунин.

– Следуй за нами, Хюрроккин, – хором карнули вороны и, перелетев на следующую ветку, обернулись и выжидающе посмотрели на неё.

Ангербода подняла брови и повернулась к волчице.

– Хюрроккин. Ты это слышала? «Закопчённая от огня». Это что-то новенькое.

В ответ её спутница издала звук, пугающе близкий к насмешливому фырканью.

– Но мы же не собираемся им помогать, правда?

– Безусловно, у меня нет ни малейшего желания снова ступать на землю Асгарда или оказывать богам какие-то услуги. Но не могу отрицать, что испытываю искушение откликнуться на эту просьбу.

Волчица скептически посмотрела на неё.

– Зачем? У меня сложилось отчетливое ощущение, что ты – их последняя надежда…

– По моим собственным эгоистичным причинам, – ответила Ангербода, укрывая тележку за деревьями. Когда она была достаточно надёжно припрятана, ведьма сунула свою трость в пасть волчицы, где та тотчас превратилась в поводья. – Чтобы увидеть собственными глазами, как чувствует себя Один, когда у него отнимают любимого сына. Чтобы полюбоваться, как он скорбит, после всего, что со мной сделал.

– Но он знал, что это произойдёт, и не стал этому препятствовать, – справедливо заметила волчица.

– Но это не значит, что ему чуждо горе. – Ангербода забралась на спину волчицы. – Да и когда ещё ты побываешь на похоронах бога?

Они последовали за воронами и после леса оказались на скалистом пляже, где, казалось, собрались представители всех Девяти Миров. Такой разношёрстной компании Ангербоде не приходилось лицезреть прежде: асы, ваны, светлые и темные альвы, гномы и тролли, валькирии Одина и его эйнхерии – сражённые в битвах воины, и даже несколько великанов, которых она раньше встречала. Ведьма натянула капюшон на лицо, чтобы никто не узнал её. Если погребальную ладью действительно удерживает на месте заклинание, ей понадобится вся сила, какую она сможет собрать, чтобы рассеять его. А потому не было потребности тратить силы на обращение в старуху, раз уж капюшона вполне достаточно.

Толпа расступилась перед колдуньей и волчицей, как перед прокажёнными. Вдвоём они подъехали прямо к берегу, где наполовину в песке и наполовину в воде покоился огромный корабль. Несколько асов и тролль стояли у его борта, согнувшись пополам в попытке отдышаться. Среди них, явно разъярённый, был и Тор. Ведьма слезла с волка и вынула поводья из пасти животного; они мгновенно превратились обратно в трость, на которую Ангербода опиралась, шагая по тёмному песку, рассыпающемуся под ногами.

Она как раз направлялась к кораблю, когда услышала позади себя рычание, а обернувшись, увидела, что два берсерка[7] Одина скрестили копья между ней и волчицей, а ещё двое направили остриё своего оружия прямо в горло её спутницы.

– В этом нет необходимости, – холодно обронила Ангербода, всё ещё скрывая лицо под капюшоном.

Берсерки и не шевельнулись.

– Всё хорошо, – сказала ей волчица. – Просто поторопись и сделай то, что они хотят, чтобы мы могли уйти.

Ведьма снова направилась к ладье, и Тор, хмурясь, уступил ей дорогу. Он обернулся, и, проследив за его взглядом, Ангербода увидела Одина: одетого не в тяжёлый дорожный плащ и шляпу, в которых он обычно ей являлся, а в роскошный наряд, подобающий высшему из богов. Всеотец смотрел на неё своим единственным глазом, и она видела в нём печаль, хотя и не могла заставить себя пожалеть его.

Рядом с ним стояла женщина, которую Ангербода едва узнала со времён своего пребывания в Асгарде, – его жена Фригг, одетая в лучшие одежды, которые колдунья когда-либо видела. Её темные волосы были искусно заплетены в косу, а на заплаканном лице неприкрыто отражалось горе.