Сердце Ведьмы - [85]
– Ну вот, опять ты вмешиваешься, матушка. Ты забыла, что случилось в прошлый раз, когда ты пыталась «спасти» меня? – Молодая женщина указала на свои прикрытые ноги. – Мне ничего этого не нужно от тебя. Я…
Внезапно она неглубоко вздохнула и споткнулась, схватившись за грудь.
– Хель? – Колдунья встревоженно подошла к ней ближе.
– Оставь меня в покое, – прорычала дочь.
Она вернулась к своему креслу и тяжело опустилась на него, сгорбившись, с болью и гневом в глазах. Её рука всё ещё была прижата к груди, когда она выдавила:
– Ты всё ещё не поняла? Мне не нужна твоя помощь. И ты сама мне больше не нужна.
Тогда Ангербода достала игрушечную фигурку волка – каким-то образом реальную даже здесь, такую же настоящую, как и дочь, – и протянула ей. Хель уставилась на свою детскую игрушку, и лицо её дрогнуло, а между бровей пролегла крошечная морщинка.
– Приди ко мне, когда наступит конец, – прошептала Ангербода. – Когда твой отец явится к тебе – ты приходи ко мне. Я смогу защитить тебя, клянусь. Возможно, ты отвергла меня как мать, но ты по-прежнему моя дочь.
Маска ненависти мгновенно вернулась на лицо Хель.
– У тебя нет дочери, ведьма, а у меня нет отца. Убирайся. И забери с собой эту никчёмную деревяшку.
Не в силах больше смотреть на перекошенное от злобы лицо дочери, Ангербода закрыла глаза и позволила себе уплыть прочь, придерживаясь самой нижней части Иггдрасиля. Она ловко обошла дракона Нидхёгга, грызущего один из корней, и тот лишь щёлкнул на неё зубами, когда она пронеслась мимо, а затем последовала по стволу древа всё выше и выше… Пока вдруг её снова не утянуло вниз.
Что-то – или кто-то – почувствовал её присутствие и звал её назад. Сердце колдуньи на мгновение подпрыгнуло при мысли, что её дочь, возможно, внезапно переменила своё мнение, но потом она поняла, что теперь находится на другом краю царства Хель.
Почему я здесь?
Она обернулась и увидела дверной портал. Руны, вырезанные на нём, гласили: «Это восточные врата, посвящённые моей матери».
О Хель…
Призрачный желудок Ангербоды скрутило, и она с надеждой огляделась, но самой Хель нигде не было.
Кто мог призвать меня к моей собственной могиле?
Вдруг она заметила какое-то движение вдалеке. Среди толп бредущих мертвецов по полю торопливо скакал всадник, явно более материальный, чем всё вокруг, верхом на страннейшей из лошадей.
Ангербода в ожидании застыла на месте, и когда лошадь остановилась всего в нескольких футах от неё, она узнала в ней восьминогого Слейпнира, порождённого её собственным мужем век тому назад. Ведьма сделала шаг вперед и подняла руку, словно собираясь прикоснуться к существу, но Слейпнир вырос в свирепого жеребца и не признал её. Человек на его спине поднял голову, и из-под широкополой шляпы на неё уставился единственный ледяной голубой глаз.
«Да что ж такое, опять он», – подумала Ангербода со вздохом.
Судя по всему, это чувство было взаимным.
– Говорят, что здесь похоронена мудрая женщина, – изрёк всадник, рассматривая надпись на портале. – Большинство думает, что ты умерла той ночью. Включая твою собственную дочь. Но мне, конечно, следовало догадаться, что это не так.
«Моя дочь теперь знает правду, – подумала ведьма, но промолчала, с непроницаемым лицом глядя на мужчину. Ей пришло в голову, что и Фрейя не успела бы сообщить ему, что Ангербода жива, – в конце концов, богиня только что ушла из её пещеры. – Так как же он меня нашёл?»
И поняла, что ответ прост: она воспользовалась Иггдрасилем для путешествия, а Древо принадлежало ему. Неудивительно, что он обнаружил её сразу же, как она сотворила сейд.
Колдунья с притворным недоумением посмотрела на него и спросила:
– Кто же сей человек, что призвал меня сюда? – «Снова», хотелось ей добавить. – Я проделала трудный путь до этого места, и я действительно умерла очень и очень давно.
– Имя мне Вегтам, я скиталец. Поистине гибла ты множество раз, но вновь воззвал я к твоей душе, ибо нужно мне знание, коим ты владеешь.
Ангербода чуть было не закатила глаза от этого лживого имени, но сдержалась, и выражение её лица осталось прежним. «Вегтам» натянул поводья Слейпнира и потребовал:
– Скажи мне, в чью честь так украшен чертог Хель? Кого собралась она чествовать?
Хель не ответила на тот же вопрос самой Ангербоды, но внезапно женщина вспомнила слова своей дочери: «Здесь, внизу, я вижу больше, чем ты думаешь. Мне ведомо то, чему суждено случиться».
Внезапно она поняла, кого ждёт Хель.
– Отчайся, Вегтам, – сказала она, повернув к нему голову, и лицо её снова стало пустым, – ибо Хель сварила свой мёд для Бальдра, сына Одина, что будет убит побегом омелы. Но слишком многое я открыла тебе и посему умолкаю.
– Нет, не молчи. Кто станет его убийцей? Кто подлинно убьёт сына Одина?
Почему он спрашивает меня снова, когда я уже всё ему поведала? Неужели считает, что ответ изменится, или думает, что в смерти Бальдра есть какой-то подвох и он не просто будет пронзён стрелой из омелы?
– Слепой брат Бальдра, Хёд, – ответила она, вспоминая свое видение, – которого, в свою очередь, убьёт тот, кто отомстит за Бальдра. Я уже говорила тебе об этом и о многом другом.
