Маде включил подсветку и прошептал почтительно:
— Абориген. Болен, должно быть…
В контейнере сжимались поперечными кольцами и яростно извивались половинки рассечённого лопатой дождевого червя.
— Лечим? — спросил Маде.
— Он обречён! — решительно заявил Горне и щёлкнул тумблером, включая предстартовый режим двигателей. — Выброси его… В смысле — верни на родную планету. И хватит с меня этих спасений, лечений, благородных поступков! Мы не изменим Вселенную! В конце концов, быть может, этот Роэл по своему прав. Возможно, нам надо поступать так же, как он — отправлять лишь одни корабли. А самим напиваться и оставаться дома… Владыки неба, как мучается этот бедный абориген! Нет, невозможно! Какая жестокость!
— Но…
Маде показал пальцем в потолок пилотской кабины.
— Выброси! — крикнул Горне. — Я не могу это видеть!
Пришелец гвоздём разметил линии разрезов.
Приложил к коже осколок бутылочного стекла. Надавил и решительно повёл осколком по груди пациента — наискосок.
Дмитрий Иванович стонал и пускал ртом густую, чёрную кровь.
Но не приходил в себя. Разве только тряс и дёргал туго связанными руками.
Фёдор сидел на корточках, прижав к груди снятую с гостя одежду.
Он шептал что-то о мешке с чистой кровью и больном сердце, на котором настаивается нектар.
Когда Пришелец вскрыл грудную клетку, с силой ломая и раздирая резко хрустящие рёбра, и кровь с плеском хлынула в подставленную Пришельцем трёхлитровую банку, Фёдор не выдержал и шумно сглотнул слюну.
Пришелец посмотрел на него неодобрительно. И даже грозно.
Нектар Пришелец готовил только для себя.
© Александр Уваров, 2005–2021.
© Сетевая Словесность, 2007–2021.
