Сердце тьмы - [38]

Он был полезен, так как его обучили. А знал он вот что: если вода в этом прозрачном сосуде исчезнет, то злой дух, обитающий в котле, почувствует великую жажду, разгневается, и страшно будет его мщение.
So he sweated and fired up and watched the glass fearfully (with an impromptu charm, made of rags, tied to his arm, and a piece of polished bone, as big as a watch, stuck flatways through his lower lip), while the wooded banks slipped past us slowly, the short noise was left behind, the interminable miles of silence-and we crept on, towards Kurtz.	Итак, он потел, подбрасывал дрова и с опаской следил за сосудом; экспромтом изобретенный амулет из тряпок привязан был к его руке, и плоский кусок отполированной кости величиной с карманные часы украшал его нижнюю губу. Медленно проплывали мимо лесистые берега, шумный поселок оставался позади, а мы ползли по безмолвной бесконечной реке, ползли к Куртцу.
But the snags were thick, the water was treacherous and shallow, the boiler seemed indeed to have a sulky devil in it, and thus neither that fireman nor I had any time to peer into our creepy thoughts.	Но часто попадались коряги, обманчива и мелководна была река, а в котле как будто и в самом деле обитал угрюмый демон, и потому ни у кочегара, ни у меня не было времени предаваться размышлениям.
"Some fifty miles below the Inner Station we came upon a hut of reeds, an inclined and melancholy pole, with the unrecognizable tatters of what had been a flag of some sort flying from it, and a neatly stacked wood-pile.	В пятидесяти милях ниже Внутренней станции мы увидели шалаш из камыша, меланхолический шест, на котором развевалось какое-то тряпье, некогда бывшее флагом, и аккуратно сложенную кучу дров.
This was unexpected.	Для нас это было неожиданно.
We came to the bank, and on the stack of firewood found a flat piece of board with some faded pencil-writing on it.	Мы пристали к берегу и на дровах нашли доску с полустертой надписью, сделанной карандашом.
When deciphered it said:	Расшифровав ее, мы прочли:
'Wood for you.	"Дрова заготовлены для вас.

Hurry up.	Спешите.
Approach cautiously.'	Подходите осторожно".
There was a signature, but it was illegible-not Kurtz-a much longer word.	Далее следовала подпись, которую мы не могли разобрать, - во всяком случае, не "Куртц", какое-то более длинное слово.
' Hurry up.'	"Спешите".
Where?	Куда?
Up the river?	К верховьям реки?
' Approach cautiously.'	"Подходите осторожно".
We had not done so.	Мы не соблюдали осторожности.
But the warning could not have been meant for the place where it could be only found after approach.	Но предостережение не могло относиться к тем местам, которые мы проехали.
Something was wrong above.	Что-то неладное было впереди.
But what-and how much?	Но что? И велика ли опасность?
That was the question.	Вот в чем вопрос.
We commented adversely upon the imbecility of that telegraphic style.	Мы сердито обсуждали нелепость такого лаконичного стиля.
The bush around said nothing, and would not let us look very far, either.	Заросли вокруг безмолвствовали и препятствовали нам заглянуть вдаль.
A torn curtain of red twill hung in the doorway of the hut, and flapped sadly in our faces.	Рваная занавеска из красной материи висела в дверях шалаша, уныло развеваясь перед нашими лицами.
The dwelling was dismantled; but we could see a white man had lived there not very long ago.	Жилище было покинуто, но, несомненно, здесь жил не так давно белый человек.
There remained a rude table-a plank on two posts; a heap of rubbish reposed in a dark corner, and by the door I picked up a book. It had lost its covers, and the pages had been thumbed into a state of extremely dirty softness; but the back had been lovingly stitched afresh with white cotton thread, which looked clean yet.	В шалаше стоял грубый стол - доска на двух столбиках, в темном углу валялась куча хлама, а у двери я поднял книгу; она была без переплета, листы, захватанные пальцами, размокли и запачкались, но были любовно прошиты заново белой ниткой, еще не успевшей загрязниться.
It was an extraordinary find.	Необычайная находка!
Its title was, An Inquiry into some Points of Seamanship, by a man Towser, Towson-some such name-Master in his Majesty's Navy.	Книга называлась "Исследование некоторых вопросов по навигации" и написана была неким Тоуэром, Тоусоном или кем-то в этом роде, капитаном флота его величества.
The matter looked dreary reading enough, with illustrative diagrams and repulsive tables of figures, and the copy was sixty years old.	Довольно скучное произведение с диаграммами и отталкивающими столбцами цифр, изданное шестьдесят лет назад.
I handled this amazing antiquity with the greatest possible tenderness, lest it should dissolve in my hands.	С величайшей нежностью обращался я с этой любопытной древностью, боясь, как бы она не рассыпалась в моих руках.

Within, Towson or Towser was inquiring earnestly into the breaking strain of ships' chains and tackle, and other such matters.

На страницах книги Тоусон или Тоуэр весьма серьезно исследовал вопрос о сопротивлении материалов для судовых цепей и талей.