Сердце-озеро - [12]

Вдовца-богатея, седого бабая,

Ладонями сделал согласия знак

И дочкам велел подавать бешбармак.

Едва уложили довольного гостя

Покоить в подушках скрипучие кости,

Как слуги в уреме, луной залитой,

Готовить затеяли свадебный той.

Свежуют ягнят, курдюки обдирают,

Спешат за муллой да ковры настилают,

Бараны хрипят, и смолятся костры,

И тихо рыдают три юных сестры.

И тайно проститься идут со смиреньем

К родимым березам, к могильным каменьям.

А там, на граните, как слезы — роса,

И в шуме берез — матерей голоса:

— У старого мужа — тяжелые плети,

Забитые жены, несчастные дети,

Змеиные очи, когтиста рука…

Бескрайние ночи… А жизнь коротка!

Бегите, родные, спешите, кровинки,

Пока не упала роса в ковылинки…

Скорей, Гумбея, Зингея, Янгеля!

И пусть вам поможет родная земля.

Храпит ополуночи бай на ковре,

А дочери скачут навстречу заре.

Ковыль не шумит, коростель не скрипит,

Ветра заметают следы от копыт.

И вольно дышать, и не слышно погони…

А слуги хватились — украдены кони.

Позорная весть побежала окрест

Про страшное дело, про бегство невест.

— Эй, слуги! И вы, мудрецы-аксакалы!

Обшарьте яруги, ощупайте скалы,

Ослушниц не троньте стрелой и копьем —

За отчий позор закопайте живьем!

Жених уезжает, калым забирает,

Ватага с арканами степью шныряет,

Копытами чешет версту за верстой

В березовых колках, в чилиге густой.

Под вечер в степи отыскались беглянки.

На месте им вечные роют землянки,

За тучами звезды, бледнея, дрожат —

Ужасное дело злодеи вершат.

И хлынул на землю невиданный ливень,

Ударил по стойбищу огненный бивень,

От холмиков черных не стало следа.

А утром в степи зашумела вода.

Развеяли годы былую недолю.

Три реченьки вьются по чистому полю.

Смуглянки у берега песни поют,

На доброе счастье черемуху вьют.

Встречает венки голубая Гумбейка,

Качает венки золотая Зингейка,

И каждой красавице Янгелька-речка

Из чистого солнышка дарит колечко…

Лишь белые камни у старых берез

Встречают рассветы росинками слез.

СЕРДЦЕ-ОЗЕРО

Б. С. Рябинину

По тропинкам, по лесам

Поднимитесь к небесам

И на озере Зюраткуль

Подивитесь чудесам!

В елках плечи синих гор,

Елки рвутся на простор:

Та спустилась с косогора,

Та взошла на косогор.

Эта — в шелковой траве,

Как стрела на тетиве,

Оперенье на утесе,

Наконечник в синеве.

Кто росою подсветил

Мохом вышитый настил?

Кто в серебряную чашу

Сердце с горя опустил?

Там стрекозы воду пьют,

Там березы косы вьют,

Там ветра о гордом сердце

Песни давние поют.

Первой песне будешь рад,

У нее веселый склад —

О красавице-батырке

Смелой девушке Зюрат.

Но другой напев летуч,

Будто молния из туч —

В нем измена черным змеем

Выползает из-под круч.

Есть у горного гонца

Третья песня — без конца.

Сто веков на эту песню

Откликаются сердца.

* * *

Высоко по горной кровле,

Там, где сосны до небес,

Кочевал старатель вольный —

Зверолов и камнерез.

Ждал он сына, ждал батыра,

Одному уже невмочь,

Но хозяйка подарила

Не сынка ему, а дочь.

И сказал он без обиды,

Поднеся дитя к плечу:

— Станешь, девочка, джигитом,

Раз джигита я хочу!

Под отцовым строгим глазом

Быстро девочка росла,

Находила волчьи лазы,

Тропы горного козла.

По невидимым приметам,

По догадкам, без примет,

Потаенных самоцветов

Узнавала верный след.

И дивились аксакалы,

Как, с парнями наравне,

Девка бешено скакала

На горячем скакуне.

Мать перечить не посмела,

Но учила и сама

Доводить любое дело

И по-женски до ума.

Тут батыры честь по чести

Стали свататься к невесте.

— Замуж дочку не отдам! —

Отвечал отец сватам.

И бранили его люди:

— Ах ты, старый дивана́!

Что с ней будет, как полюбит

Да останется одна?

От зверей не укрываешь,

От людей упрятать рад!

Что ж ты дочку называешь

Нежным именем Зюрат?

Что ж ты певчую синичку

Усадил в гнездо орла?

Как бы птичка-невеличка

Солнцем крыльев не сожгла?..

Старики под камень стылый

В час урочный полегли.

Горе вьюги остудили,

Слезы в реки утекли.

Май низины сон-травою

И купавами прожег.

Сходит девушка тропою

На озерный бережок.

А на камне, за осокой,

Наклонился над водой

С виду статный и высокий

Соколенок молодой.

То ли чем-то опечален,

По дороге занемог,

То ли тяга за плечами,

То ли горе валит с ног?

Подбежала. Сердце сжалось,

Оплела хмельная боль,

Жало выпустила жалость,

А ужалила любовь.

— Что с тобою? Зверь поранил?

Заплутался? Хочешь есть?

Подивясь девчонке странной,

Рассказал он все, как есть.

— Вот, загнало в горы горе!

Был бы крепок да богат,

Так поехал бы за море

В Хоросан или Багдад.

К новолунию джигиты

Собирают караван,

Сами справны, кони сыты,

Я ж отбился, как баран.

Да какой с меня батыр!

На чапане сорок дыр,

Соболей в хурджунах нет,

И карманы без монет,

А в глазах смола-обида

Залепила белый свет…

— От обиды мало проку, —

Говорит ему Зюрат. —

Хочешь, я тебя в дорогу

Соберу, мой гость и брат?

Ну и девушка! Ретива,

И проворна, и сильна!

Колдовскою силой дива,

Знать, она наделена.

Жирной потчует шурпою,

Топит жаркую мончу,

За водицею живою

Ходит к теплому ключу.

Добывает мед густой,

Парит ягодный настой,

Чтобы гостя не томила

Дума черная с тоской.

Молотком до поздней ночи

По распадкам бьет гранит,

При лучине камни точит,

Будто солнышки гранит.

Из булгарской белой кожи

Шьет ичиги, вьет камчу

И нарядную одежу

Подгоняет по плечу.

Ясен месяц не истаял,

А батыр уж на коне,

Шапка лисьими хвостами

Заиграла на спине.

Сам — румян, в карманах тесно,