Сердце метели - [29]

— Я сама пойду, можно? — Он угрожающе сдвинул брови, перекинул ее через плечо, понес в комнату, положил на постель. Молча склонившись над ней, выдавил крем ей на руки, на ноги, на живот, размазал его легкими массажными движениями, задержавшись на груди. Присел рядом, взял в руки ее правую стопу, начал массировать пальцы китайским точечным массажем. Он делал это почти профессионально. Наташа чувствовала, как уходит напряжение, как горячо кровь побежала по жилам.

Закончив массаж ступней, он перешел к бедрам. Его движения становились все более интимными. Она почувствовала, как ее охватывает возбуждение, но ничем этого не выдала. Перевернув ее на живот, он начал массаж спины, постепенно спускаясь к ягодицам, к внутренней стороне бедер. Горячая волна вновь прокатилась по ее телу.

Его движения уже не напоминали массаж, ритм дыхания сменился, он уже не скрывал своей страсти. Лаская ее, он проявил такие познания в женской физиологии, каких она до сих пор в нем не подозревала. Каждое движение вызывало в ней бешеный отклик и в то же время порождало чувство такой беспомощности, что она, не выдержав, застонала. Сдавленное рычание было ей ответом. Она перевернулась и взглянула ему в лицо.

Таким она его еще не видела. Глаза, казалось, впитывали ее обнаженное тело, ноздри дрожали. Но это не была гримаса животного сладострастия, он был красив, как только может быть красив охваченный страстью мужчина.

Рывком подняв ее, он коснулся языком сосков поочередно, будто дразня. Поднял глаза и впился в ее губы поцелуем, от которого у нее перехватило дыхание. Он осторожно положил ее на спину, раздвинул ноги, поцеловал живот, скользнул ниже. Через секунду она потеряла всякое представление о времени, выгибаясь, издавая стоны, кусая руки, подушку, простыни, чтобы не кричать от восторга, будя весь дом. Ее экстаз был нескончаем, к тому моменту, как он вошел в нее, она пребывала в полном изнеможении, но это было только начало. Немыслимой силы оргазм потряс тело, растаяв в следующем, и разум покинул ее. Возвращаясь в какой-то космический миг из неведомой дали, она уцепилась за край сознания и испугалась, что он совершенно потерял контроль над собой, но его глаза обожгли ее сиянием такой любви, что она буквально растворилась в них, прошептав:

— Карел…

— Нэ мужу млувит… Мам те рад… — через силу ответил он, и ураган подхватил их снова.

Она лежала в беспамятстве, заново постигая ощущение бытия, обнимая его влажное тело, не в силах пошевелиться. Через несколько бесконечных минут он с трудом приподнялся, перевернулся на спину.

— Я люблю тебя, Наташа.

У нее хватило сил только слегка пожать его пальцы, и она провалилась в сон, насыщенный таким покоем, что в нем не осталось места сновидениям.

Они проснулись одновременно, на рассвете.

— Карел?

— Да, милая?

— Что это за урок ты мне преподал?

— Тебе было плохо?

— Очень хорошо.

— Мне тоже.

— И все-таки… ты ревновал?

— Не без этого. Сначала, во всяком случае. Но потом я понял одну вещь. Я понял, что излишне тебя боготворя, я только увеличиваю расстояние между нами, лишая тебя того, что необходимо любой женщине. Для меня ты никогда не будешь «любой», но, начав ревновать, я вдруг ощутил, что ты живая женщина, моя жена, а не оживший идеал. Ты работаешь сегодня?

— Нет.

— Это хорошо, потому что у нас много дел. Во-первых, садись на меня.

— Что?!

— Тебе сто раз повторить? Это же не работа, три дня не простоит…

Потом она спросила:

— Я хочу сама приготовить тебе завтрак. Можно похозяйничать у тебя на кухне?

— Нельзя. Если я должен ждать до весны, то и ты подождешь. Я, может, разрешу тебе сварить кофе, но при одном условии…

— Каком?

— После завтрака мы едем выбирать тебе машину, потом купим продукты и завезем сюда, и ты будешь меня любить.

— А если я не соглашусь?

— Тогда ты будешь всю жизнь есть приготовленную мной овсянку, еще я прямо с утра напьюсь и, может даже тебя поколочу. Вот такая культурная программа. Устраивает?

— Не очень.

— Тогда иди вари кофе, и давай собираться.

Объехав несколько салонов, они наконец сошлись во мнениях и единогласно выбрали темно-синий «фиат», не новый, но зато растаможенный и в приличном состоянии.

Покупая продукты в супермаркете, Карел заметил:

— Я все равно настою на своем, и хочу сказать тебе одну вещь — ты сэкономишь мне массу сил и средств, если согласишься все-таки брать у меня деньги и сама покупать все, что необходимо. В том числе всякие там стиральные порошки, колготки, белье и прочее. Я ведь могу и ошибиться, а ты мне не помогаешь.

Когда они сели в машину, он достал бумажник.

— Вот твои две тысячи, когда кончатся — скажи. У меня две просьбы — не отдавай их матери своего бывшего мужа, я сам о ней позабочусь. И не покупай себе верхней одежды. Я сам вижу, что тебе нужна шуба, но прошу подождать. Я все-таки архитектор, почти художник, и у меня свое видение. Когда я найду то, что ищу, ты поверишь, что я был прав.

— Карел, я готова согласиться со всем остальным. Я возьму эти деньги, но шуба — это слишком. Я приму ее только как свадебный подарок.

— Свадьба весной, а я буду покупать шубу? Может, я буду очень жадным мужем, ты не думала об этом? Чехи вообще народ прижимистый. Бери сейчас, пока я безумствующий жених.