Сердце меча - [277]

— Если бы они не возились со мной, я бы умер, — возразил Дик.

— Что да, то да, — согласился Том.

Он появился через день после того, как Дик пришел в себя, как бы отпросился к девушкам. В рабочих бригадах ремонтников не было женщин, так что ничего подозрительного в отлучке Тома никто не нашел. Правда, приход тэка, пришедшего якобы для свидания, в рабочие службы оказалось явлением беспрецедентным — но по этой самой причине дзё не нашли оснований его туда не пустить. Нестандартные ситуации вообще приводили их в своего рода этический ступор, и они пытались их «проскочить» — сделать вид, что ничего не случилось — до тех пор, пока это было возможно. А если это было невозможно, последствия часто приводили к нервному срыву, который устранялся только путем глубокой ментокоррекции.

Дик уже начал понемножку выбираться из своей корзины, но все равно подолгу лежал: во-первых, еще не закончился курс антибиотиков, от которых ему было довольно скверно, а во-вторых, он был весь покрыт рубцами, и каждое неосторожное движение ему об этом напоминало.

Он встретил Тома, лежа на боку, и для разговора откинул борт корзины. Пожилого гема он никак не ожидал увидеть, и был просто счастлив, узнав, что двое других братьев Аквилас целы, невредимы и тоже здесь.

— Я начал вспоминать, когда на экране увидел… то, что было в глайдер-порту, — рассказал Том. — Лицо ваше показалось мне знакомым, и мне стало плохо, я не мог понять, почему. Я ушел. А потом все вспомнил, когда вы взяли меня за руку, сэнтио-сама, — он осторожно сжал ладонь Дика. — Вот так. Мне было плохо, но потом стало лучше. А когда я рассказал — Остин и Актеон тоже вспомнили. Им тоже плохо стало, а потом — хорошо. Сильно помогло, что нас вместе оставили, не стали разрывать звено. А что с леди Констанс и малышом?

— Они умерли, Том, — мальчик закусил губы и заплакал. Он что-то вообще легко плакал в последнее время, любой чепухи было достаточно, чтобы выжать у него слезы. Как будто с сердца содрали броню, а под ней оказалась кожа тонкая, как у младенца. Любой ветерок ее холодит, любой луч печет…

— Как жалко, сэнтио-сама. Что, и лорд Гус тоже?

Дик кивнул, потом совладал с собой и рассказал то, что услышал от Джориана.

— Но пират хотя бы заплатил за это, — сказал он напоследок.

— Знаю, сэнтио-сама. У кого смена отдыха, те смотрят новости в верхнем городе. А потом рассказывают остальным. Нам интересно, мы же не дзё, — добавил он с усмешкой.

Дик нахмурился и глубоко вздохнул.

— Я… такой слабый, Тома-кун…

— Еще бы! — Том даже руками взмахнул. — Вы же ели все это время меньше, чем крысенок.

Дик поморщился.

— Это быстро пройдет, я о другом, Том, — объяснил он. — Как там Рэй?

— Прячется у лемуров. Сначала они боялись, очень, а потом привыкли. Он их защищает.

— От кого?

— О, в подземельях здесь водятся страшные твари. Они воруют бустер с плантаций, иногда — лемуров или даже тэка… Едят, пьют их кровь.

— Откуда они берутся?

— Помните гемов в Аратте? Некоторые бегут, как там… Иногда люди… совсем плохие люди… бегут от закона тоже туда. Морлоки, которые сходят с ума… И тэка… Они крадут женщин, чтобы делать детей, работниц и дзё — поэтому ясли так хорошо защищены. А бустер они выращивают там, где никто не ходит — в шахтах, куда сливают отходы. Воруют грибницу и выращивают. На токсичных отходах. Поэтому они мутируют. Они страшные, сэнтио-сама, и иногда, когда им нечего есть, даже нападают на лемурские гнезда и рабочие бригады. Есть коридоры, куда мы ходим только под конвоем морлоков — и не потому что господа боятся нашего побега…

— Значит, Рэй теперь защищает лемуров…

— Да, он ходит с ними в их рабочую смену. К нему вернулся Динго.

— И Динго жив! Вот здорово. Тома-кун, мне нужно увидеться с Рэем.

— Э, не думайте даже, пока не встанете на ноги как следует. Дзё не пустят его сюда. А вот, кстати, он велел передать вам… — Том полез за пазуху и вытащил флорд — с некоторой опаской, словно боялся, что оружие может укусить его. — Он сказал, у него есть еще. Снял с мертвеца. Ему неспокойно от того, что он не может с вами быть, так он сказал — пусть у вас хоть оружие будет.

— Смешной, — Дик улыбнулся, тронув меч — словно погладив животное. — От кого мне тут защищаться?

— Отдать ему?

— Нет, не надо, — юноша сунул меч под ворох простыней, служивший ему подушкой.

— Сэнтио-сама, — тревожно спросил Том. — Что вы собираетесь дальше-то делать?

— Свидетельствовать.

— Вас убьют. Найдут и убьют, — голос Тома задрожал.

— Все люди умирают, Тома-кун, — ответил Дик цитатой из «Синхагакурэ». — Не все живут.

— И вы не боитесь, сэнтио-сама?

Дик задумался, прежде чем ответить на этот вопрос.

Хотя он и выжил, но успел узнать весь ужас умирания. Это не передать словами, это понял бы только тот, кто пережил сам. И сейчас при одной мысли о том, что все это может повториться, почти все его существо леденело. Почти… Потому что где-то в глубине все равно оставался островок спокойствия и тепла, который бессилен был затопить любой ужас. Дик знал, что оттуда, как бы ни было плохо, придет помощь. Он научил свою душу там жить — а иначе ему пришлось бы каждую секунду умирать от страха — и поэтому сказал: