Сердце Крона - [67]

− Так я оракул, − пояснила осведомлённая и опять плюхнулась на землю. Такой крупной персоне было трудновато встать без опоры, а опоры не было, даже Йехар ей не подал руку, все смотрели настороженно.

− Какого бога?

Наш рыцарь пребывал в ощутимом напряжении. Внутренним зрением я видела, как из ножен медленно выползает клинок…

− Никакого, − оракул никакого бога сделала еще одну попытку встать. – Я – оракул судеб… Мойр, − пояснила она тут же, − оракул великих мойр. Один на всю страну.

Эдмус незаметно подобрался поближе, толкнул меня локтем и зашептал:

− Так вот почему у них тут все в такой неизвестности насчет воли этих мойр. Может, подарить ей наши сандалии, чтобы вести быстрее разносились? Они ей, вроде, впору…

Я привычно взглядом попросила спирита помолчать, но моему воображению приказать это было куда труднее. Оно тут же развернуло перед мысленным взором соответствующую картину: оракул мойр вместо Эдмуса взлетает в небеса чудовищным воздушным шаром. Чего доброго, грохнется сверху на какого-нибудь Нефоса – бедняга по уши в землю вдавится.

На грешную землю я явилась уже с невменяемой улыбкой на лице и как раз к вопросу Йехара:

− А вещие мойры ничего не знают о Сердце Крона?

− Вещие мойры знают все, − ответствовала оракул. – Только не все открывают.

Она все же нашла способ подняться: извлекла из-под своего седалища толстую узловатую палку, оперлась на нее и рывком встала на ноги. Потом ткнула своим посохом в сторону Йехара.

− Ты, Поводырь Дружины… что ты знаешь про Ату?

− Богиню обмана? – переспросил Йехар, что-то припоминая. – Немногое. Что за свои козни она была низвержена с Олимы и с тех пор ходит между людьми.

− И что боги ее совсем-совсем не любили, − вдруг присоединился мелодичный голосок Бо. – Они же целую деревню наказали за то, что ее чего-то там… в гости, что ли, пустили. Ой, вам надо немножко сесть на диету. На годиков пятнадцать, а можно к Веславу, у него всякое такое есть…

Толстая оракул обиделась и засопела. Покосилась на Бо с уничижением, но к нам все же снизошла:

− Лишь Ата была рядом с Кроном в его последний час. Лишь она слышала клятву Крона, когда он исторг сердце из груди. И утверждали даже, что Атея, дочь ее, – последняя дочь Крона…

− Разве этого мойры не знают точно? – не удержалась я.

− Они знают, − согласилась оракул, − но я говорю не только от них.

Понятно. Значит, нам еще придется информацию членить классически: на объективную и субъективную.

− Богиня обмана принесла много горестей в мир, − продолжила толстуха, опираясь на свой посох. – Много нитей из-за нее перерезали вещие мойры. Великую армию призвала она десятилетия назад: тех, кто был против богов, и обманутых ей, и очарованных – но войска ее были разбиты и уничтожены Громовержцем. Долго скиталась она, но в конце и нить Аты была перерезана…

− То есть, она умерла?

− Она умерла. Обман не умер.

Мы еще не успели обдумать это заявление, а Эдмус вдруг поинтересовался:

− А эти ваши мойры случайно не знают, помрем мы тут все в ближайшее время или нет? Может, и стараться-то не стоит, потому что уже почти… чик! – и он изобразил, как ножницы перерезают нитку.

Оракул мойр посмотрела на нас взглядом человека, которому обрыдло отвечать на такого рода вопросы.

− А что вы тревожитесь? – спросила она. – Беспокойтесь о той, чью нить только что перерезали.

И чуть заметно указала своими подбородками в сторону. Мы не поняли, она указала вторично, и вот тогда Веслав первым схватил направление и дернулся обратно.

Попрощаться с оракулом мы второпях забыли и путь до развилки дорог проделали со скоростью, чуть ли не вдвое большей той, на которой неслись на эту самую поляну. Сбавили шаг только когда заметили каштановую шевелюру Хсинии.

Сфинкс лежала неподвижно, вытянув передние лапы и положив на них голову, как будто собиралась вздремнуть. Впору было вздохнуть с облегчением, что тревога оказалась ложной, и втихую проклясть и мойр, и их оракула. Я даже уже почти начала вздыхать, когда вдруг увидела, что глаза Хсинии широко, удивленно раскрыты, а помимо удивления в них застыло то самое единственное выражение, которое спутать нельзя ни с чем: смерти.

Глава 11. Версии и беседы со смертью

− Следов нет никаких.

Алхимик начисто проигнорировал наши напряженные взгляды. Устало махнул рукой, посмотрел на забрызганный кровью костюм – хорошо, что хоть плащ скинул – и сел прямо на траву.

Честь проводить исследование покойной досталась именно ему, как тому, кто наиболее тесно связан с естественными науками.

− Вода хоть какая-нибудь есть?

Вообще-то, мы сидели на берегу речки, и вода у нас была. Но у алхимика не было то ли сил, то ли желания в нее лезть.

Я молча повела рукой, и от речки, на берегу которой мы расположились, прямо к алхимику протянулась прозрачная полоса – что-то вроде горизонтальной струи из-под крана. Он резко кивнул и окунул в нее руки сразу по локоть, не утруждая себя закатыванием рукавов.

Все, даже Эдмус, выглядели подавленными.

− Закончил? – с едва уловимым отвращением поинтересовался Йехар. Алхимик кивнул и повторил раздраженно:

− Никаких следов. И это был не яд. Тем более не меч или копье. Явно не инфаркт или инсульт. В общем, судя по всему, – так оно самое.