Сердце ирландца - [31]

Внезапно он понял, что начало темнеть. Прошел уже целый день, пока он бродил по городу. Решив, что ему непременно нужно увидеться с ней, Майкл нашел еще один кэб и вернулся обратно в город. Проклиная сильное движение и толпы людей, преграждающих путь, он всю дорогу подавлял в себе желание выпрыгнуть из экипажа и идти до дома Брианны пешком.

Добравшись наконец до места, Майкл нетерпеливо застучал в дверь черного хода. В женщине, открывшей ему, он признал Мэри.

— Дома ли мисс Макбрайд? — торопливо спросил он.

— Нет, сэр, ее нет. — Майкл заметил, с каким пафосом служанка произносила слова, собрав для этого все свои силы и мужество. — Она на большом балу, который дают в честь принца Уэльского.

— Но ведь этот бал лишь для высшего общества, — Майкл подумал, уж не сошла ли эта пожилая женщина с ума.

— Должна вам сказать, что мисс Макбрайд принята в высшее общество, как, впрочем, и ее тетя с дядей. Это их дом. Она не служанка.

— Но ведь…

— И я буду вам очень благодарна, если вы перестанете стучать в дверь для прислуги.

Остолбенев от удивления и будучи не в состоянии задавать дальнейшие вопросы, Майкл, отвернувшись от Мэри, направился к ожидающему его экипажу. Забравшись внутрь, он никак не мог решить, куда ему поехать. Кроме как домой, было некуда. Зачем же Брианна искала работу, если была дворянкой? Впрочем, это объясняет, откуда у нее такой гардероб, образование и воспитание. Но как ей удалось сохранить свое происхождение в тайне?

Добравшись до дома, Майкл заплатил кучеру и отпер дверь. Когда он вошел внутрь, им овладели те же чувства, что и Брианной в тот памятный вечер, когда она попала впервые в эти стены. Возвращаться в этот пустой и мрачный дом было ужасно. Отчего же раньше он не замечал этого одиночества? После того, как были зажжены лампы и растоплен камин, Майкл опустился на ковер, вспоминая тот незабываемый вечер, когда они впервые были вместе. Наконец он позволил памяти восстановить все события того дня, стараясь не думать о перечеркивающем самое дорогое для него утреннем разговоре.

В его голове болью отдавались слова Финнигана: «Потому, что она — ирландка». Насколько верно было это обвинение? Не поэтому ли он упустил из вида очевидные факты и считал ее за служанку в ее собственном доме? Все те дурацкие причины, которые он придумывал для себя, теперь, казалось, насмехались над ним. Он выдумывал нелепые объяснения всему, что касалось Брианны, но именно такие, которые отрицали ее истинное положение. Он говорил себе, что она, должно быть, занимает эти великолепные наряды у добросердечных хозяев, которые, очевидно, обучая своих детей, дали образование и ей. Горько усмехнувшись, он признался себе, что такие добрые хозяева встречаются только в сказках.

Вспомнив о пропащей жизни своего отца, Майкл твердо решил, что не сможет пойти по его стопам. То, что он уронил гордость деда и почти разорил созданную его тяжелым трудом процветающую фирму, все еще причиняло ему боль, а воспоминания об этом были не из тех, на которые можно было не обращать внимания, словно ничего не произошло. Майкл сидел на ковре, устремив свой взгляд на пылающий в камине огонь, пытаясь разобраться в своих мыслях.

Он не мог больше отрицать того, что Брианна приоткрыла дверцу в его сердце и дала ему надежду и веру в чудо. В камине рухнуло обгоревшее полено, подняв сноп искр, они брызнули в экран, защищавший драгоценный ковер на полу. Неужели и он был таким вот экраном, стоящим на пути огня любви, который все ближе подбирался к его сердцу? Может, он просто боялся, что оно сгорит?

Его обступал молчаливый пустой дом. Майкл знал, что ни один голос не нарушит эту мертвую тишину. Никто не поздоровается с ним, никто не скажет, что верит в него, как это всегда делала Брианна. Вместо ее слов в его голове с самого утра, вот уже целый день, продолжали звенеть горькие слова Финнигана. Весь этот долгий тягостный день. Неужели он видел только плохое, совершенно не замечая хорошего? В его понимании Финниган всегда думал по-другому. Может, и Брианна тоже?

XI

Когда тетя позвала Брианну, та, стараясь оттянуть момент их встречи, медленно направилась к гостиной. Вирджиния, расстроенная необычной грустью племянницы, решила вылечить эту болезненную печаль, наметив еще больше развлекательных мероприятий для нее. Но все эти чаепития, танцы и обеды лишь обостряли мучившую ее боль. Брианна, сравнивая мужчин, которых ей представляли на вечеринках, с тем, кого она любила, все больше убеждалась, что никто, кроме него, ей больше не нужен.

Подойдя к двери в гостиную, Брианна резко остановилась. У рояля, рядом с окном, стоял Майкл, разглядывая семейную Библию, всегда лежавшую на виду. Слабые лучи тусклого зимнего солнца проникали в комнату сквозь тюлевые кружевные занавески, робко освещая Майкла.

На одно мгновение Брианне показалось, что ее сердце остановилось. Но внезапный быстрый стук в груди убедил ее в обратном. Прежде чем она успела раскрыть рот, Майкл поднял глаза. И в течение следующих нескольких томительных минут они молча смотрели друг на друга. Когда же Майкл, наконец, заговорил, Брианна, очнувшись, бросилась было ему навстречу.