Сердце дыбом - [8]

— Вручную дешевле, — сказал плотник, — потому что машина обходится дорого, а таких вот голодранцев как собак нерезаных.

— Их тут у вас держат в строгости, — заметил Жакмор.

— Так как же: вручную или на станке?

— На станке, — сказал Жакмор.

— Ну конечно! — фыркнул мастер. — Вам-то что, а мое оборудование изнашивается…

— И к завтрашнему дню, — прибавил Жакмор. Чтобы задобрить мастера, он решил проявить интерес к его работе: — А что это вы делаете?

— Это для церкви. Кафедра.

В голосе столяра смешались гордость и смущение. С мокрых губ при каждом слове брызгала слюна.

— Кафедра?

Жакмор подошел поближе. Действительно, кафедра. Кафедра с дверцами. Ничего подобного Жакмору не приходилось видеть.

— Я никогда не жил в деревне, — сказал он. — А в городе обычно бывают не такие, поэтому мне любопытно посмотреть.

— В городе люди больше не верят в Бога, — сказал столяр, злобно глядя на Жакмора.

Между тем ученик вдруг выронил топор и без чувств повалился на бревно лицом вниз. Удивленный внезапной тишиной, Жакмор обернулся и подошел к мальчику. Столяр же принес откуда-то жестянку с водой и окатил ученика. Однако это не помогло. Тогда в голову бедняги полетела жестянка. Мальчонка вздохнул, и не успел возмущенный Жакмор прийти ему на помощь, как грязная ручонка уже снова сжимала топор и с натугой, но так же ритмично поднималась и опускалась.

— Вы слишком жестоки с ним! — обратился Жакмор к столяру. — Он еще ребенок! Вам должно быть стыдно!

В ту же секунду кулак столяра врезался ему в скулу. Психиатр пошатнулся, отступил на пару шагов и еле удержал равновесие. Осторожно ощупал челюсть. Хорошо еще, что борода смягчила удар.

Столяр же как ни в чем не бывало вернулся к прерванной работе.

— Вот посмотришь на нее завтра, — сказал он, останавливаясь на минуту, — когда ее поставят на место. Кафедра что надо!

Он с гордостью погладил деревянную поверхность. Светлый полированный дуб, казалось, вздрогнул от этого прикосновения.

— И кровати твои будут готовы завтра, к пяти. Приходи и забирай.

— Ладно…

Снова застучал молоток. Запах клея стал еще резче. Жакмор еще разок взглянул на ученика, пожал плечами и вышел.

На улице по-прежнему было тихо. Жакмор зашагал в обратный путь. Занавески на всех окнах были задернуты, но, когда Жакмор проходил мимо, за ними угадывалось шевеление. Вот вышла из дому и побежала по улице, напевая, девочка. В руках у нее эмалированный кувшин чуть ли не больше ее самой. Небось на обратном пути не попоет.

13

30 августа

Анжель и Жакмор сидели внизу, в просторном холле, наслаждаясь прохладой. Промелькнув несколько раз взад и вперед и поколдовав на кухне, служанка приготовила прохладительное питье и поставила перед Анжелем поднос с кувшином и бокалами. Окна и дверь в парк были открыты настежь. Тишину лишь изредка нарушало жужжание случайно залетевшей мухи или осы, гулко отдававшееся под высоким потолком.

— Кроватки будут готовы сегодня к пяти часам, — сообщил Жакмор.

— Тогда они уже готовы, — рассудил Анжель. — Ведь пять часов наверняка значит пять утра.

— Вы думаете? — сказал Жакмор. — В таком случае и правда готовы.

Тема была исчерпана, собеседники замолчали и отхлебнули из бокалов. Чуть погодя Жакмор заговорил снова:

— Разумеется, я не открою вам ничего нового, вам все это давно приелось, но то, что я увидел в деревне, меня просто потрясло. Здесь такой странный народ.

— Странный? Вы находите?

Анжель был вежлив, но в голосе его сквозило равнодушие. Жакмор уловил это и не стал углубляться.

— По-моему, да, — сказал он. — Но, может, я пойму этих людей, когда узнаю поближе. В конце концов, что здесь, что где-нибудь еще — с непривычки всегда бывает странно. Я ведь тут человек новый.

— Да, конечно, — вяло отозвался Анжель.

Перед окном стремительно пронеслась птица. Жакмор проследил ее полет.

— Ну, а вы сами, — сказал он, переводя беседу в другое русло, — наверно, не захотите подвергнуться психоанализу?

— Нет, — ответил Анжель. — Не захочу, это уж точно. И вообще, сам я человек неинтересный. Хотя интересно мне многое.

— Что, например? — спросил Жакмор, всячески стараясь поддержать разговор.

— Все вообще и ничего в особенности. Жизнь. Мне нравится жить.

— Счастливчик! — прошептал Жакмор.

Он залпом допил стакан.

— Отличный напиток! Можно, я налью еще?

— Не стесняйтесь. Будьте как дома.

И снова повисло молчание. Наконец Жакмор встал.

— Пойду проведаю вашу супругу. Она, должно быть, скучает в одиночестве.

— Да-да, — сказал Анжель. — Идите. А я тем временем выведу машину, и мы вместе съездим за кроватками.

— Хорошо, я сейчас.

Жакмор поднялся по лестнице и тихонько постучал в дверь.

— Войдите, — сказала Клемантина, что он и сделал.

Трое новорожденных лежали около матери. Два справа, один слева.

— Это я, — сказал Жакмор. — Зашел спросить, не надо ли вам чего-нибудь.

— Ничего, — ответила Клемантина. — Скоро будут готовы кроватки?

— Наверно, уже готовы.

— Какие они?

— Э-э… — Психиатр развел руками. — Боюсь, столяр выполнил заказ по своему усмотрению. Два места по ходу, третье против.

— И побольше?

— Во всяком случае, я просил так, — осторожно ответил Жакмор.

— Вы хорошо устроились? — наконец догадалась спросить хозяйка.