Сердце дыбом - [9]
— Да, все в порядке.
— Ни в чем не нуждаетесь?
— Нет-нет…
Тут один из детенышей заворочался и страдальчески сморщился. В животе у него заурчало, затрещало, после чего обезьянья мордашка расправилась. Клемантина улыбнулась и похлопала его по пузику.
— Ну-ну-ну… умница… это у нас газики…
Заскрипел второй сосунок. Клемантина взглянула на стенные часы:
— Пора кормить…
— Ухожу, — шепнул Жакмор и на цыпочках удалился.
Клемантина начала с того, кто подвернулся под руку. Подвернулся Ноэль, который жалобно скулил и кривил ротик. Клемантина на минутку положила его, высвободила грудь, снова взяла малыша и наконец поднесла к соску. Он тут же присосался и судорожно задышал. Клемантина оторвала и придержала сосунка. Струйка молока забила из соска и потекла по разбухшей груди. Ноэль возмущенно завопил. Клемантина снова поднесла его к груди и, едва он, все еще всхлипывая, жадно впился, снова оттащила в сторону.
Младенец заорал как резаный. В Клемантине проснулось любопытство. Она повторила опыт в третий и в четвертый раз. Ноэль зашелся криком, посинел и вдруг задохнулся. Обмер с широко разинутым ртом. По синюшным щекам катились слезы. Клемантина перепуталась и затрясла его:
— Ноэль… Ноэль… Ну же, ну!
Дикий страх охватил ее. Еще немного — и она позвала бы на помощь. Но Ноэль так же внезапно вскинулся и разразился новым воплем. Трясущимися руками Клемантина поспешно прижала его к себе и дала грудь.
Мгновенно успокоившись, младенец старательно зачмокал.
Клемантина вытерла вспотевший лоб. Нет, хватит с нее экспериментов.
Через несколько минут Ноэль насытился и выпустил сосок. Чмокнул еще разок вхолостую, рыгнул и моментально заснул, хотя и во сне продолжал судорожно вздыхать.
Когда очередь дошла до третьего, Клемантина заметила, что он на нее смотрит. Облепленная кудряшками головка, широко раскрытые глаза — ребенок напоминал непроницаемое и внушающее трепет божество. Гримаска его походила на снисходительную улыбку.
Он тоже получил свою порцию молока. Сосал не спеша, иногда останавливался и, не делая глотков, но и не выпуская изо рта сосок, поднимал глаза и пристально глядел на мать.
Когда отвалился и этот, Клемантина положила его на прежнее место и повернулась к нему спиной, на правый бок. Детеныши мирно посапывали.
Измученная Клемантина вытянулась и погрузилась в забытье. Три живых свертка источали острый запах пота. Молодой матери снился тяжелый сон.
Анжель вывел машину из гаража и ждал, пока подойдет Жакмор. А тот зачарованно смотрел на изумительную панораму: голубая морская ширь под жемчужной дымкой неба, пышная зелень парка, и посреди этого буйства красок незыблемо-белым островком — дом.
Наконец, сорвав желтый цветок, Жакмор сел рядом с Анжелем. Машина была громоздкая, длинная, как пирога, неповоротливая, но надежная. Откидной верх был приподнят сзади двумя цепочками, так что на ходу приятно обдувало ветерком.
— Какая красота! — восторгался Жакмор. — Какой вид! Какие краски! Какие…
— Угу, — коротко откликнулся Анжель и прибавил скорость.
Клубы пыли поднимались позади и оседали на пористую траву, к которой Жакмор уже успел привыкнуть.
Увидев на обочине сигналившую рогами козу, Анжель затормозил.
— Залезай, — сказал он скотине.
Коза прыгнула в машину и уселась позади.
— У них такая манера — ездить автостопом. Ну, а поскольку мне ни к чему портить отношения с местными жителями…
Он недоговорил.
— Понятно, — сказал Жакмор.
Чуть дальше они подобрали еще свинью. Обе пассажирки сошли у околицы и направились каждая к себе во двор.
— За хорошее поведение им разрешают выйти погулять, — объяснил Анжель. — А за плохое бьют и держат взаперти. Или пускают на мясо без всяких церемоний.
— А-а… — протянул Жакмор, не зная, что сказать.
Анжель остановил машину у дома столяра. Они с Жакмором вышли. В переднем закутке стоял овальный ящик. В нем, кое-как прикрытое старым мешком, лежало тело ученика, того самого бледного заморыша, что накануне обстругивал дубовый брус.
— Есть кто-нибудь? — крикнул Анжель и постучал по столу.
Вышел сам столяр. Из мастерской, как и вчера, доносился стук. Наверно, заступил новый ученик. Мастер высморкался в рукав.
— Ты за своими кроватками? — спросил он Анжеля.
— Да.
— Ну забирай. Они там.
Он указал на дверь в мастерскую.
— Помоги мне, — сказал Анжель, и они зашли вместе.
Жакмор отогнал жирную муху, с жужжанием кружившую над личиком мертвого ребенка.
Анжель со столяром погрузили кроватки в разобранном виде в машину.
— Прихвати-ка еще вот это, — сказал столяр, показывая на ящик с мальчиком.
— Ладно, — сказал Анжель. — Давай.
Столяр поднял ящик и запихнул в машину. На обратном пути Анжель остановился у кровавой речки, вышел и вытащил ящик. Ящик был небольшой и довольно легкий, и он без труда донес его до берега, а там столкнул в воду. Деревянное вместилище сразу пошло на дно, а тело мальчика всплыло. Оно покоилось на поверхности воды, как на натянутой клеенке, и течение плавно уносило его.
Поехали дальше. Детали кроваток громко стучали на ухабах.
31 августа
Комната Жакмора находилась на втором этаже, в конце длинного, выложенного плитками коридора, в той части дома, что была ближе к морю. В окна заглядывали драцены: волосатые стволы и зеленые мечевидные листья, поверх которых виднелось море. В низкой квадратной комнате, сплошь обшитой сосновыми досками, пахло смолой. Из сосновых планок был и потолок, слегка скошенный, повторяющий линию ската крыши. По углам его поддерживали грубо обтесанные клинья. Обстановку составляли низкая кровать лимонного дерева, внушительный письменный стол, крытый красным сафьяном, под стать ему кресло и, наконец, массивный платяной шкаф, в зеркальной створке которого отражалось окно. Пол тоже выложен плиткой, но не такой, как по всему дому, а ноздреватыми желтыми ромбиками. На полу черный шерстяной ковер. Стены голые — ни картин, ни фотографий. Низенькая дверка вела в ванную.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Борис Виан (1920–1959) — французский романист, драматург, творчество которого, мало известное при жизни и иногда сложное для восприятия, стало очень популярно после 60-х годов XX столетия.В сборник избранных произведений Б. Виана включены замечательные романы: «Пена дней» — аллегорическая история любви и вписывающиеся в традиции философской сказки «Сердце дыбом» и «Осень в Пекине».
Это второй, после «Я заплюю ваши могилы», роман, вышедший в 1948 году под псевдонимом «Вернон Салливен», осужденный в 1950 и отправленный на костер вместе с первой книгой. В высшей степени характерное для Салливена произведение: роман, отвергнутой по соображениям морали, граничащей с глупостью.Секс, кровь, смерть — как в любой великой книге, заслуживающей уважения.И много остроумия — ведь книга написана Борисом Вианом.
Борис Виан (1920–1959) – один из самых ярких представителей послевоенного французского авангарда.
Борис Виан писал прозу и стихи, работал журналистом, писал сценарии и снимался в кино (полтора десятка фильмов, к слову сказать), пел и сочинял песни (всего их около четырех сотен). Редкий случай, когда интеллектуальная проза оказывается еще и смешной, но именно таково главное произведение Бориса Виана «Пена дней». Увлекательный, фантасмагорический, феерический роман-загадка и сегодня печатается во всем мире миллионными тиражами. Не случайно Ф. Бегбедер поставил его в первую десятку своего мирового литературного хит-парада. В настоящее издание также вошли романы «Осень в Пекине», «Сердцедёр», «Красная трава», сборник рассказов «Мурашки» и два произведения, написанные Вианом под псевдонимом Вернон Салливан: «У всех мертвых одинаковая кожа» и «Я приду плюнуть на ваши могилы».
Исчезнувший в 39 лет Борис Виан успел побывать инженером, изобретателем, музыкантом, критиком, поэтом, романистом, драматургом, сценаристом, переводчиком, журналистом, чтецом и исполнителем собственных песен... Время отводило на все считанные секунды."Осень в Пекине" — "самый пронзительный из современных романов о любви", по определению Р. Кено. Сегодня его творчество органично входит в общий контекст XX века. Влияние оспаривается, наследие изучается, книги переиздаются и переводятся. Пустое место между Жаком Превером и Аленом Роб-Грийе заполняется.
Дед Федор не первый год намеревается рассказать автору эпизоды из своей долгой жизни. Но дальше «надо бы…» дело движется туго. Он плохой говорун; вот трактор — это дело по нему.
Хуторской дом был продан горожанину под дачку для рыбалки. И вроде бы обосновалось городское семейство в деревне, большие планы начало строить, да не сложилось…
После рабочего дня хуторской тракторист Тюрин с бутылкой самогона зашел к соседям, чтоб «трохи выпить». Посидели, побалакали, поужинали — всё по-людски…
Старуха умерла в январский метельный день, прожив на свете восемьдесят лет и три года, умерла легко, не болея. А вот с похоронами получилось неладно: на кладбище, заметенное снегом, не сумел пробиться ни один из местных тракторов. Пришлось оставить гроб там, где застряли: на окраине хутора, в тракторной тележке, в придорожном сугробе. Но похороны должны пройти по-людски!
Сельчане всполошились: через их полузабытый донской хутор Большие Чапуры пройдут международные автомобильные гонки, так называемые ралли по бездорожью. Весь хутор ждёт…
Что такого уж поразительного может быть в обычной балке — овражке, ложбинке между степными увалами? А вот поди ж ты, раз увидишь — не забудешь.
Творческое наследие французского писателя Теофиля Готье (1811–1872) весьма разнообразно: романы, стихи (он был одним из основателей поэтической группы «Парнас»), путевые очерки, воспоминания, драмы, критические статьи и даже либретто балетов. Роман «Мадемуазель де Мопен» был написан в 1835 г. Он рассказывает о любви Розалинды к художнику д’Альберу.
Жорж Сименон (1903–1989) — известный французский писатель, автор знаменитых детективов о комиссаре Мегрэ, а также ряда социально-психологических романов, четыре из которых представлены в этой книге.О трагических судьбах людей в современном мире, об одиночестве, о любви, о драматических семейных отношениях повествует автор в романах «Три комнаты на Манхэттене», «Стриптиз», «Тюрьма», «Ноябрь».
Французская писательница Луиза Левен де Вильморен (1902–1969) очень популярна у себя на родине. Ее произведения — романтические и увлекательные любовные истории, написанные в изящной и немного сентиментальной манере XIX века. Герои ее романов — трогательные, иногда смешные, покорные или бунтующие, но всегда — очаровательные. Они ищут, требуют, просят одного — идеальной любви, неудержимо стремятся на ее свет, но встреча с ней не всегда приносит счастье.На страницах своих произведений Луиза де Вильморен создает гармоничную картину реальной жизни, насыщая ее доброй иронией и тонким лиризмом.
